Вероятно, дьявол

На открытие я пришла первой. В костюме было очень жарко. Кроме меня, по пространству галереи слонялись уставшие работники и готовили стоящий посередине круглый стол к фуршету. Лучше бы его вовсе не было – это не тот фуршет, на который рассчитывала я и наверняка все гости, если они вообще придут. Из напитков был только сок в чём-то наподобие прозрачного самовара, а на чёрных металлических подносах, расписанных под хохлому, лежали бублики, горы овсяного печенья, перемешанного с сушками, и мелкие карамельки «Барбарис». Многие приходили на подобные мероприятия только ради бесплатной выпивки, а увидев сок и сушки вместо вина, развернутся и уйдут, что, с одной стороны, было мне даже на руку, но с другой – я не смогу поговорить с Профессором, не выпив предварительно вина для храбрости.

Сборники лежали там, где я их оставила, в картонных коробках в подсобном помещении. Я вынесла коробки и разложила экземпляры по длинному прямоугольному столу внутри галереи и несколько на стойках у входа, сняв с них рекламные буклеты с информацией о проводимых по утрам мастер-классах для детей.

Я ещё немного послонялась туда-сюда по залам, не обращая внимания на фотографии и картины, развешанные на стенах, и вышла на крыльцо покурить. На второй сигарете я увидела приближающуюся толпу людей – среди них был Профессор, он быстро шёл и смеялся, а остальных я не знала. Среди них оказались молодые ребята, с которыми он познакомился во время вступительных консультаций и пригласил их на презентацию.

– Привет! Ты что не заходишь? – бросил он, не посмотрев на меня. Я опешила и даже не успела поздороваться, пока он не вошёл внутрь. Плохое начало. Пропустив всю толпу, я зашла следом, чувствуя, как новые туфли больно натёрли ноги.

Из моих одногруппников, чьи тексты были в сборнике, пришли лишь несколько человек. Они мне объяснили, что другие, вероятно, посчитали, что мероприятие лишь косвенно относится к нам, а главным образом посвящено и организовано студентами мастерской фотографии, чьи работы были развешаны на стенах галереи. Знакомых лиц много, но поговорить было особенно не с кем. Основную массу пришедших составляли абитуриенты.

Меня охватывала застенчивость от такого количества людей, от меня самой и от намерения, которое я не могла точно сформулировать. Мне придётся ещё глубже погрузиться в свои мечтания, чтобы выплыть. А тем временем чуждая мне толпа обступала Профессора со всех сторон, так что я не видела его за спинами.

Через час после официального начала Профессор проводит импровизированную экскурсию. От него исходит вибрация. Мне ещё не доводилось видеть человеческое тело, заключающее в себе столько энергии. Я чувствую слабость и головокружение. Он показывает на стол, на котором, в красиво разложенной мной змейке зинов, образовались лакуны, и коротко рассказывает о концепции альманаха, упомянув о происхождении названия:

– На занятиях мы смотрим хорошие фильмы, авторский кинематограф, или проводим семинары на таких мероприятиях, как сегодня, ходим на выставки ваших коллег.

Все молча его слушают. В воздухе носится что-то тревожное, или мне только кажется. Он стоит от меня так далеко, словно на другом континенте, и я не могу придумать, каким образом преодолеть океан между нами.

– У нас есть прекрасная типография, где можно напечатать большой тираж такой замечательной книги, – он вытягивает шею, словно ищет кого-то среди слушающих, и, заметив, указывает на меня рукой. Меня передёргивает от неожиданности. Все распахнутые с любопытством глаза обращаются ко мне.

– Моя первокурсница, уже второкурсница, Соня, очень талантливая студентка, организовала всю работу по созданию сборника.

– Вы помогали, – мямлю я, ощущая стеснение в груди.

– Можете взять себе экземпляр, – говорит он и протягивает быстро исчезающие книжки заслонившей его толпе.

На этом экскурсия закончилась, и началась неофициальная часть. Фуршет в пространстве, где утром должен состояться мастер-класс по вырезанию человечков из цветной бумаги, не предполагал наличие алкоголя и пьяных студентов – этим он отличался от других вернисажей, которые посещал Профессор, но он был пьян от внимания новых людей, смотрящих на него с восхищением, а я трезва как стёклышко, готовое разлететься от досады и неоправданных ожиданий.

Я рвусь домой, туда, где мне не нужно будет ни с кем разговаривать и изображать веселье. Где я, по крайней мере, могу быть печальна. Я стою в углу, выгадывая удобный момент, чтобы уйти, не попрощавшись – вряд ли он заметит моё отсутствие.

– Ну что, ты слышала, как я тебя представил? – он незаметно подошёл ко мне.

– Слышала. Спасибо.

– Хорошие ребята, – сказал он, указывая на людей, державших под мышкой книжечки с жёлтой обложкой.

– Да, замечательные, – ответила я.

– А ты что нарядилась, как на похороны? И стоишь тут скучаешь? Вроде у нас радостное событие – радоваться надо, – в его глазах светилась насмешка.

– Простите, просто устала немного – две недели не вылезала из Школы, печатала, сшивала, сшивала, печатала.

– Да, спасибо тебе, отлично получилось! – его голос смягчился.

– Не за что, – сказала я, улыбаясь так широко и ласково, как только была способна.

Хотела я ещё что-то сказать, упомянуть нашу встречу в ресторане «Дача», сказать, как он помог, какую потрясающую обложку сделал, но не знала как. Я вдруг забыла все слова, точные выражения, которые были заранее заготовлены. Они то возникали, мерцая, то растворялись, не успей я даже открыть рта.

– Надо ещё напечатать! – сказал он, растягивая губы в улыбке.

– Вы шутите? – я засмеялась.

– Нет, – серьёзным тоном ответил он.

– Ладно! Пойду печатать! – я всё ещё смеялась, но внутренне погружалась в уныние, в котором мне предстоит провести ещё много времени.

Я знала, знала, что буду выглядеть последней дурой, если уйду. Это всё, на что я способна? Примитивная и вымученная шутка? Мне бы хотелось сейчас быть кем-то другим, кем-то поживее, кто мог бы сделать шаг навстречу, может быть, даже обнять его, рассмеявшись и запрокинув голову. Я предсказуемо сдалась. Капитулировала. Самый удобный момент сбежать домой и наконец снять натёршие мозоли туфли.

Глава 4. Земляничная поляна

Маршрут маленькой инженю змеился в южном направлении, так и сяк, от Дикси Авеню к Дикси Плац, на озеро Дикси Зее, к каменному кругу Дикси Стоун, Диксильбург, штат Западный Диксисипи, Диксиланд, планета Диксоид.

Шёл зигзагами кривых переулков, загибаясь по бульвару, скатывался по крутому проезду в воронку тихой круглой площади со скамейками и упирался в просевший дом – второй этаж незаметно прорастал третьим с глухими окнами, где по легенде располагалась то ли порностудия, то ли бордель, а по ночам упоительно перекатывали по полу огромные металлические шары.

Не выдавая себя, она наблюдает за вами в сторонке, маячит вдали чудесным миражом. А в один солнечный день, когда будет дуть юго-западный ветер, осмелеет, возьмёт вас за руку и проведёт к своему дому, в тесных объятиях которого спрятан глухой камерный дворик.

Вы часто выходили на её станции метро по фиолетовой ветке, поднимались к выходу у красной церкви и ждали друга, чтобы весело провести время: погулять по людному центру, здания становятся меньше – три-четыре этажа, старые фасады; совершить пробег по влекущим зазывным шумом барам, спрятанным в узких переулках, выпить крафтового пива, вишнёвого крика или сухого сидра; посидеть под тенистым размахом громадных шатобриановских деревьев на сливающихся в одну торжественную арию бульварах; выпить кофе в полумраке кофейни, с хрустом укусить приторно-сладкий макарун и посмеяться над тем серьёзным мужчиной в клетчатом пиджаке с цветной крошкой в бороде; или, выстояв очередь, поесть римской пинсы, она же пинца, пиццетта из трёх сортов муки в шапке зелёной руколы, приготовленной чернокудрым Марчелло; вы даже могли забрести в легендарный двор, где снимали сцену из кинофильма «Брат-2», присоединиться к экскурсии «Нетуристическая Москва»; да и мало ли чем ещё интересным заняться в старом городе, кишащем, как сладкие соты осами, китай-городцами и гостями.