Вершители свободы

Парень оскалился, и мне действительно верилось, что он был способен перерезать их всех, а сегодняшние заявление "о единственном убийстве" - явное преуменьшение его "заслуг". Может быть, он предает спланированному убийству другое значение?..

– А потом появилась она. Демонесса. И вокруг нее куча мелких прислуживающих тварей. С ними я тоже разделался быстрее нужного, но вот с ней мне было не совладать. Силой мысли она задела во мне какой-то жизненный центр в области шеи, и я упал, онемев. А потом просто исчезла.
– Дин рассказывал обрывисто, периодически воспламеняя свой пыл, затем постепенно успокаиваясь.
– Я не знаю сколько времени прошло с того момента, пока появилась та куртизанка из таверны и заорала на всю улицу. Появились вы... лучше бы я сдох. Все равно, кроме Шаты я никому никогда не был нужен...

– А вот тут, молодой человек, Вы ошибаетесь!
– ни с того, ни с сего заявила Антри.
– Между прочим, меня целых два дня меня не покидают мысли о Вас, поэтому принимать меня за "никто" я не позволю! Прими ко вниманию хотя бы тот факт, что я в искалеченном состоянии, заставив Тинора отправилась на поиски тебя!

Да, Антри разбушевалась не на шутку. Будь они кем-то другим, кого я никогда не знал, можно было бы подумать, что принцесса просто влюблена в кузена, но тут явно было что-то другое.

Я улыбался, глядя, как Дин, грубый воин и дерзкий по жизни парень, превращается в неумелого парнишку, не умеющего общаться с сильными девушками. Ошарашено глядя на принцессу, он не мог ничего сказать в ответ - мимика и жесты пытались как-то оправдываться, но это получалось лишь смешно и забавно.

– А то сделал из себя какого-то "ненормального", бьющего каждого, кто косо на него посмотрит!
– не могла успокоиться Антри. В продолжении порыва своего негодования, видимо не отпуская ни на секунду мысль, овладевшую ее сознанием (а это уж она не оставит безнаказанно), она резко взорвалась.
– Достаточно этих душещипательных речей! Я вдоволь насмотрелась твоих театральных сценариев. Сейчас прошу комедию о бедном и покинутом не ломать, а четко, по-человечески объяснить, как ты познакомился с Радзиром!

Маски ошарашенной, неожиданной удивленности сейчас были, как не странно, нам к лицу.

– Антр... Антриана, это слишком личное...
– что-то оборвалось в голосе молодого кузена.

– Дин, слишком личное, это когда девушка рассказывает своему нынешнему парню о пикантностях личной жизни с предыдущим!
– не ожидал я от Антри такой проницательности.
– Надеюсь, у вас с дроу не было ничего подобного!?
– лукаво впилась взглядом высокородная дама в обескураженного покрасневшего юнца.

– С ума сошла, дура!
– огрызнулся Дин и затем снова поник духом.
– Это связанно с моим отцом... и событиями, которые случились шесть лет назад во время затмения...

– Тогда тоже была красная луна?
– поинтересовался я.

– Луна... нет, тогда как раз луны не было. Небо покрывали черные тучи. Гроза была. Над домом витали вороны-эмиссары-смерти, - произнес Дин и слегка нервно встал с дивана, начиная ходить кругами. Погрузился в молчание.

Антри, вступив в свою какую-то игру, подтрунивая кузена, в тон спросила:

– Так ты расскажешь нам, что произошло тогда во время грозы?

– А что ты хочешь узнать от меня?!
– дико выкрикнул Дин.
– Что?! Узнать, как человека лишают детства, всего человеческого! Тебе интересно, как умирает надежда?! Или как ребенок теряет внутри себя добро и плетется стопами по тонкой красной нити, которую хозяйка-смерть уготовила ему от рождения?.. Тебе меня не понять. Изнеженная принцесса, ты всю жизнь прожила в своем замке с тысячами слуг, вытирающими тебе сопли, чуть произойди что.

Однозначно, у Дина "сорвало крышу" и нервы, которые так долго мучили его изнутри, превращая любое проявление людских качеств в агрессию, разрывали душу на кусочки.

– Как все прозаично...
– криво усмехнулась Антри и дрожащими пальцами достала с портсигара дорогую сигарету. Было ясно, что игру в заносчивую барышню она уже покинула и теперь возвращалась медленно к истокам того, о чем Дин так нервно прорычал - к истокам своего происхождения.
– Принцесса, которая всю жизнь обволакивалась розовыми простынями и ела из платиновых тарелок, хочет заставить говорить парня из черных переулков о том, что совершенно ей не известно. Только парень и не имеет никакого представления, что эта принцесса в два года лишилась родителей и с самого детства была окружена войной и кровью. Вполне возможно, что "розовая принцесса" не пережила всего ужаса, который повстречался на обремененной стезе юноши, лишив его всего людского. Но принцесса умела любить. Ее никто этому не учил. Она боялась потерять своих близких и родных людей, свой народ, любовь к которому прививалась ей с рождения. Именно из-за страха потери "неженка" сбросила со своей души розовые платья, облачив себя в кольчугу, позволяющую защищать "свое". Она познала от людей ненависть, зависть, алчность и корысть и, поверь, для нее это было куда сложнее, чем для парня со двора. В народе правильно говорят: "Чем богаче и знатнее род, тем дольше у ребенка продолжается детство". Но в моем случае иллюзии детства рухнули быстро, резко, как соломенная изба под силой мощного землетрясения или тайфуна.

Антри затушила сигарету медленно, надавливая пальцами на основу, и тем самым раздавливая пепел. Те же маски удивленности, но теперь проницательно сверлили взглядом иного повествователя.

– Я родилась поздней осенней ночью, когда листья уже опали, и мир стоял у подножья зимы. Милай утопал в междоусобных столкновениях. Еще крепкий, но уже зрелый мужчина, Мортимер Милайский пытался удержать власть, которая после его смерти должна перейти по праву рождения единственному сыну, кронпринцу и моему отцу. Столица-замок моего острова находилась в осаде четвертый месяц. Еды катастрофически не хватало, воды тоже. Люди умирали на улицах, а тех, кто мог еще сражаться, отправляли на передовую. В покоях королевы, моей бабушки, которая покинула мир за год до этих событий, находилось трое человек. Мама, последняя городская акушерка и внештатный первый советник короля, магистр стихи молний Маки. Все ожидали моего рождения, которое длилось трое суток. Трое суток я и моя мать боролись за жизни. Из последних сил меня вытащили из материнского лона, но бедная женщина, не выдержав этой схватки за жизнь, скоропостижно скончалась. Дедушка и отец в то время находились на фронте, и лишь через три дня дошла весть, отправленная магистром Маки, о смерти матери и рождении принцессы Милайской ди Луссиенты II, названной в честь покойной бабушки Антрианой. Родственники прибыли после того, как мне исполнился месяц. Войска короля Милайского одержали победу над сепаратистами, и его присутствие вместе с кронпринцем на фронте больше не требовалось. Отец впал в глубокое отчаяние, убедившись, что весть о смерти его жены правдива, всеми силами до этого надеясь, что это враги специально дезинформировали его. Около года он где-то пропадал в поисках виноватого, сражался "с самим собой", ничего так и не изменив, вернулся обратно в Замок Милая. Назревала новая война. Города востока и юга острова вновь подвергли сомнению власть Мортимера Милайского, ссылаясь на то, что род его вымирает, и в случае смерти последних мужчин в роду останется лишь годовалая девчонка. Слухи о помутившемся рассудке папы быстро просочились во все слои общества, и это только подливало масло в огонь. Когда две армии столкнулись между собой, отец, как маршал армии, возглавил операцию и, как истинный воин, пал в бою. Вспоминая те горькие события, позже дедушка всегда соглашался со здравой мыслью о том, что смерть отца была лишь вопросом времени: смерть жены была фатальным ударом для его разума. Смирившись с потерей отпрыска, Мортимер понял, что его единственная надежда - внучка, в глазах которой он увидел взгляд самого Милая! В скором времени очередное восстание было придушено, и все стало налаживаться. Можно было подумать, что на этом и заканчивается не очень добрая, но поучительная сказка. Только конец был совершенно другим и пришел он гораздо позже...

Закурив третью по счету сигарету, принцесса, рассказывая в своей цинично-реалистичной манере, заинтриговала не только меня, но и Дина, который за время рассказа вновь вернулся на свое место и внимал рассказу Антри.

– И что же было дальше?
– не выдержал я гробового молчания.

– Дальше... дальше и был настоящий конец. Когда мне исполнилось пять, восстания вспыхнули с новой силой. Это сейчас я понимаю, что виною им были "друзья престола" вроде Венеция, но тогда для меня слово "война" ассоциировалось лишь с ужасом, творившемся вокруг, и больше ничего те события не значили. Тинор, ты же помнишь ту забавную историю Салеша, когда якобы я впервые открыла свои силы. Но на самом деле мои способности проявились совершенно при других обстоятельствах.... Дело было лютой зимой, когда вековой камень замка покрывали узоры злого льда. Я сидела у камина в небольшой комнате рядом с дедушкой. Охрана короля заставила нас спрятаться именно сюда, поскольку очередная осада Замка Милая могла оказаться фатальной для королевской семьи. Мои ноги сводили судороги от холода, руки дрожали. Дедушка снял с себя меховую накидку и окутал меня ею. Но ему тоже было холодно. Я посмотрела на дверь - меня она устрашала. Воображение рисовало множество демонов холода, которые рвутся в нашу маленькую комнату, где горит камин, жаждя схватить меня и Мортимера. Демоны холода были в то же время и ангелами света, которые, как я представляла, схватят злых врагов за толстые ноги и утащат на суд к триждысветлому Создателю. Но, к сожалению, на мой внутренний зов откликнулись никак не ангелы. Сначала мы услышали шум, затем крики стражников. Не знаю, сколько человек нас охраняло, пятьдесят, а может шестьдесят. Знаю, что было много, но все они тогда погибли от рук "демонов холода". Дедушка схватил меч и приказал мне спрятаться в проеме стене, куда мог пролезть лишь ребенок. Дверь с треском вылетела. Пятеро мужчин двухметрового роста, облаченные в темные маски, накинулись на дедушку. Один из них увидел меня и, пронзив своим черным, как дьявол, взглядом, накинулся на меня со своим широким мечом. Схватив за плечо, он вытащил меня из проема, и я видела, как лезвие со скоростью звука движется к моей плоти. Мне было страшно. Но страх исчез, когда я услышала крик дедушки, которого ранили в колено, и во мне поднялась какая-то неведомая сила. Последовавшие события произошли за считанные секунды, но я отчетливо помнила каждое свое движение: своей маленькой ручкой я схватила убийцу за правую ногу и затем пустила свою первую в жизни цепь из молний, которая в мгновение ока попала в каждого из убийц. Видимо, тот-который-напал-на-меня, провел магию через себя и выжил. Другие же сгорели заживо. В слезах я подбежала к раненному дедушке, который в это время вытащил со своей ноги роковой кинжал, наблюдая за тем, как выживший нападающий поднимался на ноги. Я видела, как вокруг него витала сила демона, но ничего не могла предпринять. Но, когда я осознала, что он готовиться к удару, я собрала весь свой гнев воедино и выстрелила еще раз в мерзавца. Молния сожгла его броню и маску, которые обвалились как штукатурка, и я видела, что на его спине выступил огромный окровавленный рубец. Лицо я особо не смогла рассмотреть и запомнить, но меня тогда поразила одна деталь и всегда храню это впечатление: мужчина был по-демонски красив. Лишь прекрасные черные глаза выдавали уродливую, грязную душу этого низкого человека... После моего удара черная энергия, которая опутывала его и до этого, еще усилилась и затем, превратившись в черную жижу, полностью поглотила его. Со всей силы трансформировавшаяся энергия выбила проем в стене и исчезла прочь, оставив после "демона холода" лишь след на полу и в стене. А за стеной краснела алая луна...
– Принцесса вновь закурила.
– С тех пор прошло чуть больше двух десятков лет. Я стала настоящей кронпринцессой, будущей королевой Милая, в чьей власти ни смеет усомниться ни один преданный престолу милаец. Я повидала больше зла, чем обычный человек, научилась покорять стихию, но тот ключевой момент биографии открыл всю цену жизни. Тогда я поняла, что не все так просто, как кажется на первый взгляд, и что за "свое" надо бороться...

Я опустил голову, а когда понял, увидел, что выражение лица кузена вытянулось. Он больше не смотрел на принцессу свысока, но и в этом взгляде была крупинка обиды и страха, который остался у него с детства.

– Говоришь, ты оставила на спине того мужчины огромный рубец, - меланхолично вторил эхом Дин.
– Такой же?

Парень, на удивление спокойно, встал с дивана и затем приподнял до шеи ту самую рубаху, которую я сегодня прикупил. Он повернулся спиной, и мы ужаснулись: от шеи до поясницы тянулся ожог-рубец. Именно такой я представил себя во время рассказа Антри. Но как Дин связан с тем убийцей? Мой вопрос эхом слетел с уст Антри.

– Я оставила точь-в-точь такой же рубец на спине того мужчины. Что это значит?
– озадачено оживилась Антри и резко потушила сигарету.

– Вот и сбылось. Отец говорил, что я тебя встречу, - с иронично-кривой улыбкой промолвил Дин.
– Вам еще интересно, как я познакомился с Радзиром?

Окунувшись в мир своих личных воспоминаний, Дину уже не было важно наше согласие или какие-либо другие желания. Внутренняя боль прошлого, оживленная рассказом Антри, требовала быть озвученной, ибо душа этого человека так и продолжала бы метаться грешными стезями темных миров.