Весь Беляев Александр в одном томе
Шрифт:
Лесорубы знали, что Ву Ван — шулер. Знали они и то, что Ву Ван — агент Кинбрука, важный винтик в системе эксплуатации.
Но играть так хотелось! А проигрыш? Надо же платить за удовольствие. «Даром и музыка не играет!» И лесорубы играли, неизменно проигрывали, влезали в неоплатные долги, безнадежно, на годы закабалялись, как рабы…
Лу Фую выиграл. Ву Ван развязал замшевый мешочек и честно отсчитал счастливчику шесть монет…
— Не хочешь ли угостить товарищей? — И, не дождавшись ответа, Ву Ван вынул из холщового мешка бутылку водки и стаканчик. Выигрыш Лу Фую перешел обратно в замшевый мешочек Ву Вана, а водка, разбавленная
— Карты! Давай карты!
Появились карты. В игре приняли участие многие.
Когда Чумалонгкорн выиграл сразу десять бахт, у Таи захватило дыхание. Ведь три таких выигрыша, и Миндра на свободе!..
— Что не играешь, новичок? — спросил Ву Ван. От острых глаз не ускользнуло волнение Таи.
— Еще не заработал! — ответил юноша.
— Ничего. В долг запишем. Имя?
— Сури Вонзе.
— Есть! Подпиши только бумажку. А выиграешь — получай наличными.
Демон-соблазнитель глубоко запустил когти…
Таи сделал свою первую ставку — и выиграл. Лицо Миндры улыбнулось ему.
— Прощай теперь твоя Миндра! — зловеще сказал Чумалонгкорн.
Кто играет без проигрыша
Жизнь Таи раздвоилась. Весь день он «прорубал дорогу к Миндре». Это был каторжно-тяжелый труд…
А с закатом солнца приходил, как дух тьмы, Ву Ван, и начиналось безумие…
Таи мечтал о большом выигрыше. Ему казалось выиграть Миндру у случая скорее, чем прорубить к ней дорогу через лес. Но чем больше играл Таи, тем длиннее становилась эта дорога.
Ву Ван от времени до времени исчезал, и тогда на Таи находило тяжелое раздумье. Вместе с Лу Фую они начинали подсчитывать, пугаясь в цифрах и валютах и поправляя друг друга, сколько задолжал Таи и сколько ему теперь надо отработать за долг. С каждым разом получались все более неутешительные выводы.
— Если ты больше играть не будешь, — с этого всегда начинал Лу Фую, — то тебе придется отработать семнадцать месяцев…
— Не может быть! Ты ошибся! — взволнованно прерывал Таи.
— Считай сам. Сто пятьдесят бахт проигрыша. Да тридцать тебе надо за Миндру уплатить… Да удержания… вычеты… Даже больше выходит!
— Будь он проклят! — ворчал Таи. — Почти два года! Ну… а если повезет? Если выиграть?..
— Брось игру! Топором не скоро, да верней! — говаривал Лу Фую.
И Таи давал себе слово больше не играть.
Но довольно было прийти Ву Вану и весело закричать: «Ну, кто? Кто? Кто хочет выиграть кучу денег? Подходите, дятлы!» — и Таи не мог устоять.
Он очень изменился за это время. Похудел, почернел, лицо опухло, волосы всклокочены, в глазах — ошалелая тупость. И улыбка стала болезненной, кривой. Таи пристрастился не только к игре, но и к жгучей водке.
Однажды, увидав в ведре с водою свое отражение, он не узнал себя, а узнав, испугался. Неужели это он, веселый красавец Таи?.. Если бы Миндра увидала его теперь!.. Эта мысль поразила его. И он поклялся тут же над ведром больше не играть.
На его счастье, в этот вечер Ву Вана не было. Не было игры, не было водки, Таи мог подумать на свободе.
И вдруг новая мысль заставила его содрогнуться. Он поймал себя на том, что скучает без Ву Вана. Ву Вана не было, и Таи думал о нем больше, чем о Миндре. Таи только сейчас ясно понял, что игра из средства давно превратилась в цель. Игра стала страстью, которая овладела им не меньше, чем любовь
к его нежной Миндре. Даже больше. Да, больше, как ни ужасно в этом признаться! Ведь для Таи давно ясно, что, садясь играть, он не приближает, а отдаляет час свидания с Миндрой. Миндра страдает, ждет его, а он преступно проигрывает ее судьбу в карты. И во всем виноват Ву Ван, дух тьмы, исчадие ада.Там, где-то, за Ву Ваном, стоял сэр Генри Кинбрук, волю которого исполнял Ву Ван. Это лорд Кинбрук, пэр Англии, член «Звездной палаты», играл с Таи без проигрыша! Но Таи знал и видел только Ву Вана и на него перенес весь свой гнев и свою ненависть. И пока Ву Ван приходит в лес со своими картами, циновкой и водкой, Таи не вырваться из его когтей и никогда-никогда не видать ему Миндры…
В эту ночь ему снилась Миндра, чье лицо прекраснее месяца… Она наклонилась к нему, обняла, поцеловала и вдруг начала плакать.
— Ты погубил себя и меня, Сури! — сказала она.
— Не я, а он, проклятый Ву Ван! — громко ответил Таи и проснулся. Лицо его было мокро от слез…
— Вставать, лентяи! — визгливо кричал Ди-бао.
Игра продолжается
Он пришел опять, этот демон-искуситель.
— Эй, кто? Кто? Кто?..
— Чего же ты не играешь, Веселый Таи? — спросил Чумалонгкорн.
— Сегодня мне и без игры весело, — ответил Таи. — Я сегодня хочу танцевать. Играй, Лу-Фую!
И под звуки гитары Таи начал танцевать так, как он еще никогда не танцевал. Он снова переживал свою любовь и печальную разлуку… Вот она уходит от него… Таи в отчаянии падает на колени, опускает голову… Взгляд его падает на лежащий топор.
Таи вскрикивает, хватает топор, одним прыжком подбегает к Ву Вану и раскалывает ему череп.
…Вот и весь рассказ о Веселом Таи. Его уже нет, артиста, певца, танцора. Таи казнили. С его топором работает уже новый лесоруб — печальный лао.
А мешок с картами, раковинами, круглой циновкой и водкой перешел к Ван Юшену. Какая разница? Игра продолжается!
Миндра? Но кому интересна судьба какой-то бедной таи? Газеты об этом не пишут. Есть более интересный материал.
Например: о щедром пожертвовании лордом Кинбруком в фонд Армии спасения.
Читатели «Таймса» любят умилиться над проявлением гуманности. А гуманность сэра Генри поистине достойна умиления!
Освобожденные рабы
Цилиндр мистера Росселя
Бузи работал в поте лица. Он натирал сухой, мягкой тряпкой полированную поверхность черного круглого стола. Она давно уже блестела, как зеркало, и Бузи, наклоняясь, видел свою голову — курчавую, черную голову негра, с крупными каплями пота на лбу.
Когда капли угрожали упасть на поверхность стола, Бузи снимал их пальцами и этими же пальцами, мокрыми от пота, проводил по блестящей поверхности цилиндра, стоявшего возле на маленьком столике.
Бузи усиленно добывал пот. В этом была главная цель его работы. Пот был продуктом его производства.
Хозяин Бузи — тоже негр, но негр богатый, «цивилизованный», каучуковый плантатор, мистер Адам Россель — находил, что ничто так не придает блеска цилиндру, как человеческий пот. И Россель ежедневно заставлял Бузи в продолжение нескольких часов потеть над лакированным столом, чтобы этот пот превратить в «шик и блеск высшего тона».
И действительно: когда мистер Россель выходил на улицу в своем цилиндре, на него все обращали внимание. Цилиндр так блестел, что тропическое солнце отражалось от него зайчиками.