Весь Дэн Браун в одном томе
Шрифт:
Лэнгдон поменял слайды и показал крупным планом деталь фрески, где крылатый ангел сидит на троне у подножия горы чистилища. У его ног — очередь кающихся грешников ждет разрешения подняться на гору. Но странно: у ангела длинный меч и направлен он в лицо первого человека в очереди.
— Кто знает, — спросил Лэнгдон, — что делает этот ангел?
— Хочет пронзить кому-то голову? — предположил кто-то из публики.
— Нет.
Другой голос:
— Пронзить глаз?
Лэнгдон покачал головой.
— Еще идеи?
Откуда-то из задних рядов послышался решительный ответ:
—
Лэнгдон улыбнулся:
— Кажется, кто-то там основательно знаком с Данте. — Он опять показал на изображение. — Это действительно выглядит так, будто ангел намерен рассечь лоб бедняге. На самом деле — нет. Согласно Данте, ангел, охраняющий вход в чистилище, пишет что-то острием меча на лбу входящего. «И что же он пишет?» — спросите вы.
Лэнгдон сделал эффектную паузу.
— Как ни странно, он пишет одну букву, повторяя ее семь раз. Кто-нибудь знает, какую латинскую букву ангел написал семь раз на лбу Данте?
— Букву «P»! — крикнул кто-то в зале.
Лэнгдон улыбнулся:
— Да. Букву «P». Эта «P» означает peccatum, а семикратное написание символизирует — Septem Peccatta Mortalia, то есть…
— «Семь смертных грехов»! — крикнул еще кто-то из зала.
— Точно. Поэтому, только поднявшись по всем кругам чистилища, вы искупите свои грехи. На каждом уровне ангел стирает одну букву «P» у вас на лбу, и наконец, когда вы взошли на вершину, все семь «P» стерты у вас со лба и вы очистились от всех грехов. — Он подмигнул. — Поэтому гора и называется чистилищем.
Лэнгдон отвлекся от своих воспоминаний и увидел, что Сиена смотрит на него из-за купели.
— Семь «P»? — сказала она, вернув его к действительности. Она показала на маску Данте. — Вы говорите, это — письмо? И оно объясняет нам, что делать?
Лэнгдон быстро объяснил ей, как устроено чистилище, смысл букв «P», символизирующих семь смертных грехов, и как их стирают со лба грешников.
— Надо полагать, — закончил Лэнгдон, — Бертран Зобрист, поклонник Данте, знал, что такое эти семь «P» и что их стирают со лба по мере приближения к раю.
Сиена смотрела на него с сомнением.
— Думаете, Зобрист написал эти «P» на маске и хотел, чтобы мы… сами стерли их с маски? Это, по-вашему, мы должны сделать?
— Мне ясно, что…
— Роберт, пусть мы сотрем буквы, что нам от этого пользы? Будет у нас просто белая маска.
— Может быть, да. — Лэнгдон ободряюще улыбнулся. — А может быть, нет. Думаю, здесь скрыто больше, чем кажется на первый взгляд. — Он протянул руку к маске. — Помните, я сказал вам, что маска внутри светлее, чем снаружи, из-за неравномерного старения?
— Да.
— Возможно, я ошибся. Слишком велик контраст, и фактура внутри зернистая.
— Зернистая?
Лэнгдон показал, что поверхность внутри гораздо шершавее… зернистая, почти как наждачная бумага.
— Художники предпочитают писать по шероховатой поверхности, потому что краска на ней держится крепче.
— И что из этого?
Лэнгдон улыбнулся:
— Вы знаете, что такое «гессо»?
— Да, это белая грунтовка на холсте, и… — Сиена осеклась, по-видимому, начиная догадываться, что хочет сказать Лэнгдон.
— Совершенно верно. Грунт дает
белую шероховатую поверхность. Грунтуют холст или ненужную картину, когда хотят написать поверх нее новую.Сиена оживилась.
— Вы думаете, Зобрист покрыл маску изнутри грунтовкой?
— Это объясняло бы, почему она изнутри шероховатая и более светлая. А возможно — и то, почему ему надо было, чтобы мы стерли семь «P».
Последняя фраза вызвала у нее недоумение.
— Понюхайте, — сказал Лэнгдон и поднес маску к ее лицу, как священник, протягивающий гостию [230] .
230
Гостия — хлеб в виде лепешки, используется во время литургии для таинства Евхаристии.
Сиена наморщила нос.
— Грунтовка пахнет псиной?
— Не всякая. Обычная грунтовка пахнет мелом. Псиной пахнет акриловая.
— И что же?..
— Она водорастворимая.
Сиена наклонила голову к плечу; Лэнгдон чувствовал, что там происходит напряженная работа мысли. Она медленно перевела взгляд на маску, а потом вдруг снова на Лэнгдона, широко раскрыв глаза.
— Думаете, под грунтовкой что-то есть?
— Это многое объяснило бы.
Сиена тут же схватилась за шестиугольную крышку купели и сдвинула ее, так что открылась вода. Она взяла полотенце, окунула в купель и подала Лэнгдону.
— Попробуйте вы.
Лэнгдон положил маску лицом на левую ладонь и взял каплющее полотенце. Выжав его, он принялся смачивать тканью то место на лбу, где были выведены семь букв «P». Несколько раз прижав полотенце указательным пальцем, он опять окунул полотенце в купель и продолжал смачивать маску. Черные чернила стали расплываться.
— Грунт растворяется, — возбужденно сказал он. — И чернила сходят.
Проделав это в третий раз, Лэнгдон принял благочестивый вид и заговорил торжественным монотонным голосом, гулко разносившимся по баптистерию:
— Крещением водою и Духом Святым Господь Иисус Христос освободил тебя от греха и возродил к жизни новой.
Сиена посмотрела на него как на сумасшедшего. Он пожал плечами.
— По-моему, это вполне уместно.
Она закатила глаза, потом снова обратила взгляд на маску. Лэнгдон продолжал ее смачивать, и из-под грунта уже проступал ее собственный гипс желтоватого тона, как и следовало ожидать от такого древнего изделия. Когда последняя «P» исчезла, он вытер маску сухим полотенцем и показал Сиене.
Она охнула.
Как Лэнгдон и говорил, под грунтом было действительно что-то скрыто — второй слой письмен: восемь букв, написанных прямо на желтом старом гипсе.
Но на этот раз из них сложилось слово.
Глава 58
— Разумные? — сказала Сиена. — Не понимаю.
Я, кажется, тоже. Лэнгдон рассматривал слово, прежде скрытое под семью «P» на внутренней стороне лба маски.
разумные