Весь Дортмундер в одном томе

– Г-н Чонси, – начал Келп. – Я не для этого спал полторы недели под комодом, чтобы со мной поступали таким образом.

Но Чонси не слушал. Он повернулся к Макдоу и потребовал:

– Я хочу мою картину.

– Купи ее на аукционе.

– Я уже заплатил за нее. Она моя.

– Я не отдам ее тебе, – парировал Макдоу, – и на этом точка. И я даже не отдам тебе львиную долю денег.

Вмешался Дортмундер:

– Почему бы не сыграть в «страховую игру» еще раз?

Все посмотрели на него.

– Что за «страховая игра»? – спросил Макдоу.

– Ты вернешься в Parkeby-South, – сказал ему Дортмундер, – и скажешь, что ты волнуешься по поводу произошедшего ограбления и хочешь, чтобы те же эксперты пришли и взглянули на картину. Они так и сделают, обнаружат фальшивку, а ты заявишь, что оригинал был похищен во время последнего ограбления…

– Которое и произошло, – отметил Макдоу горько.

– Таким образом, тебе даже не придется лгать. Страховая компания галереи заплатит тебе, так что у тебя появятся деньги. Затем ты продашь Чонси оригинал за несколько долларов, и все будут счастливы.

На лице Макдоу явно читался интерес, а также и на Чонси, но Зейн вставил свои две копейки:

– Это мило, Дортмундер, но не сработает.

– Конечно, сработает.

– Страховые компании не платят дважды за одну и ту же картину, – сказал Зейн.

И это был серьезный недостаток в доводах Дортмундера, который уже знал об этом ранее, но он все же пытался сделать все от него зависящее в данной ситуации:

– Им придется заплатить, – настаивал он. – Как страховая организация галереи может отказаться от выплаты для Макдоу, если все знают, что картина была оригинальной?

– Вот как работают страховые компании в таких случаях. Уже существует иск между Чонси и его страховщиком в Штатах. Страховая организация здесь просто скажет Макдоу, что они не удовлетворят его требования, пока иск с другой стороны не будет урегулирован.

Только один из них получит страховое возмещение, но не оба.

– Чонси уже получил свое, – проворчал Макдоу и по мрачному выражению лица, Дортмундер понял, что уловка провалилась.

– Я дам тебе сто тысяч за картину, – предложил Чонси Макдоу. – У меня их нет на данный момент, но мы должны найти какой-то выход из этого положения.

– Не достаточно, – ответил Макдоу. – Я подписал бумагу с этими двумя на половину стоимости. Я получу только пятьдесят тысяч фунтов.

Чонси покачал своей головой, печально улыбнувшись:

– Мне жаль, но все гораздо хуже, чем ты думаешь. Я имел в виду сто тысяч долларов.

– Что? Шестьдесят тысяч фунтов? Тридцать для меня?

– Оставь все шестьдесят, – предложил ему Чонси. – Без налогов. В «конверте», так что тебе не обязательно их декларировать и эти двое не смогут отправить тебя в суд.

– Я не собирался брать его в суд, – сухо высказался Зейн. – Забудь об этом, Чонси. Макдоу и я… и Покьюлей, конечно… намерены разделить четыреста тысяч долларов. Если мы можем их получить от тебя, тогда отлично. Если нет – мы возьмем их на аукционе.

Дортмундер сказал ему:

– Не выйдет, если Чонси сделает анонимный звонок в лондонскую полицию и попросит их проверить копию в Parkeby-South. Ты не отважишься остановить Чонси, но он может остановить тебя. Как только копы узнают, что оригинал был похищен, Макдоу больше не осмелиться показаться с ней рядом. И ты вернешься снова только к одному покупателю – Чонси.

Чонси улыбнулся Зейну:

– Он прав и ты знаешь об этом.

– Он не для этой беседы, – ответил Зейн сердито.

– Это я смог выкрасть картину, – сказал Дортмундер Макдоу. – И я могу вернуть ее обратно.

– Я могу вернуть ее обратно! – Зейн закричал, глядя на Дортмундера. Обращаясь к остальным, он сказал: – Мы не будем более продолжать наш разговор в присутствии этих людей. Они вне сделки.

Чонси сказал:

– Ты можешь позволить им уйти. Никто не хочет, что бы ты их убил.

Келп просил:

– Я хотел бы отметить, что сегодня мой день рождения.

– Здесь есть комнаты с дверьми, которые запираются на замок, – мягко сказал Зейн. – Мы закроем их там, пока все не обсудим.

Дортмундер сказал Макдоу:

– Я могу быть полезным для тебя.

Но этого было недостаточно. Не сработало против пистолета Зейна. Макдоу отвел взгляд, покусывая внутри свои щеки, и Зейн махнул стволом оружия, произнеся:

– Давайте, вы двое.

Иного выбора не было. Дортмундер и Келп вышли из комнаты и дальше вниз по коридору к закрытой двери с толстым деревянным засовом.

– Сними засов и поставь его возле стены, – приказал Зейн, стоя слишком далеко для того, чтобы Дортмундер смог ударит его им. Затем он вошел в комнату, в которой, в лучах фонаре царил такой же беспорядок, как и в предыдущем помещении.

– Здесь нет света, – заметил Келп, переступив через порог.

– Здесь вообще нет ничего интересного, – заверил его Зейн. – Сделай шаг назад от двери, – и когда Дортмундер стоял уже в комнате напротив Зейна, тот успокоил его: – Расслабься, ты ведь знаешь, они не позволят мне застрелить тебя.

– Они позволят тебе оставить нас здесь. Разве этот способ умереть более гуманный?

Зейн пожал плечами:

– Там, где есть жизнь, есть и надежда, – сказал он, захлопнул и запер дверь.

Глава 14

– Ты знаешь, он – сумасшедший, – предупредил Чонси Макдоу, когда Зейн повел своих узников из комнаты. – Он хочет все деньги, и он хочет убить каждого из нас.

– Он мой партнер, – сказал Макдоу. – Ты пытаешься нас рассорить.

– Он убийца. Вот что я отметил в первую очередь, когда я выбирал его.

Покьюлей подошел к двум мужчинам:

– Г-н Чонси, я согласен с вами и я хочу, чтобы вы знали, я от всей души сожалею, что связался с этим человеком.

– Я смогу постоять за себя перед Зейном, – настаивал Макдоу, даже возможно чересчур. – И перед тобой.

Они вдвоем проигнорировали Покьюлея, как будто он и ничего не говорил, как будто его не было вообще.

– Ты находишься в серьезной опасности, – угрожал Чонси. – Я разыграю тебя, Макдоу, и даже Зейн знает, что не сможет меня остановить.