Весь Дортмундер в одном томе

– Жак? Ты пропадаешь.

Мы… позже. И связь с Перли прервалась окончательно.

41

Вечером в четверг в «Сэйфуэй» всегда было много людей. Магазин был открыт допоздна, и люди закупались продуктами на все выходные. Обычно Мэй не брала вечерние смены, потому как один персонаж по имени Джон предпочитал, чтобы ему готовили ужин, но иногда люди болеют, или их увольняют, или они просто куда-то пропадают, поэтому иногда Мэй просят выходить на замену, как, например, сегодня вечером. Сейчас начало восьмого; в восемь она уже могла уходить домой, перед уходом захватит что-нибудь вкусненькое из гастронома, что не требует много времени на готовку. Все просто.

Первое, на что она обратила внимание, это то, что парень нес в руках лишь маленькую упаковку лампочек. Он стоял на ее кассе, люди перед ним и после него стояли с тележками, загруженными под самый подбородок, поэтому он сразу бросился в глаза, поскольку не вписывался в общий антураж. Она стояла за кассой, проводила товары по считывателю штрих-кода, иногда даже по два раза один и тот же продукт, если не звучал характерный звук, дальше отправляла товары к упаковщику, который работал по вечерам,– подросток с избыточным весом и неправильным прикусом, которого весь персонал звал Толстяком, а он вроде был и не против – и все продолжала разглядывать того самого парня с лампочками, а когда поймала его взгляд, головой махнула в сторону касс для покупателей с шестью товарами и менее. Парень улыбнулся, вроде как сказав «спасибо» и развел руками, обозначая тем самым, что лучше он останется здесь.

Хм. Пик. Пик. И тут до нее дошло. Это коп. Он внешне похож на копа, уверенный в себе, его точно никто бы не осмелился назвать Толстяком, кроме того, он сейчас делал то, что ни один нормальный человек делать не станет – он ждал в бесконечно длинной очереди, когда у самого был всего один товар. А значит это не просто коп, а коп, которому что-то нужно от Мэй, а это в свою очередь значит, что это плохие новости.

Первая мысль, которая пришла ей в голову,– Джон попал в тюрьму, но эта всегда было ее первой мыслью при случае; вторая мысль – к черту первую мысль! Если они арестовали Джона, зачем ему приходить сюда? И если сюда заявилась полиция, почему тогда не делать свою работу в открытую, почему не пройти через всю очередь и сказать прямо то, что нужно сказать?

Ну, в любом случае, она скоро узнает. Еще пару тысяч «пиков» и вот он уже стоит перед ней, протягивает свои лампочки на четыреста ватт и десятидолларовую купюру, потом он улыбнулся и сказал:

– Знаете, вам действительно пора уже купить автоответчик.

«Наверное, он от Энди»,– подумала она, но сама прекрасно знала, что это не так. – О, вы наверное тот, с кем Джон встречался пару раз,– вслух выдала она.

– Естественно,– ответил он.

Пик. Она взяла купюру, дала сдачу, а Толстяк в это время упаковал лампочки в пакет, а Джонни Эппик Агент по Найму добавил:

– Значит теперь ты будешь моим автоответчиком. Передай Джону, чтобы он мне позвонил. И скажи, что начало положено.

«Надеюсь, Джон не собирается обманывать этого типа»,– подумала она. «Стоит еще раз ему напомнить, на всякий случай, чтобы он был осторожен.»

– Я передам,– ответила она. – Наслаждайтесь новым светом.

– Это лучше, чем блуждать во тьме,– ответил он, в последний раз ухмыльнулся и унес лампочки в темноту ночи.

42

К утру пятницы раздраженность Дортмундера немного остыла, но до конца не пропала. Когда вчера вечером Мэй пришла домой и сказала, что Эппик вот так при всех в магазине прицепился к ней и еще и отдавал команды, Дортмундер был дико возмущен.

– Он с тобой разговаривал? В магазине? Он вообще не должен к тебе подходить!

Мэй это все расстраивало не меньше, однако ей пришлось переживать эти мысли в одиночестве чуть подольше.

– Джон, он не сделал ничего плохого,– сказала она. – Он просто передал тебе сообщение и купил пару лампочек.

– Лампочек? Слушай, если бы он хотел поговорить со мной, он бы позвонил Энди, как сделал в прошлый раз.

– Ну да, вместо этого он поговорил со мной,– ответила она,– я тоже подумала, что это как-то странно, тем не менее, ничего плохого в этом не было.

– Знаешь, что это значит?– спросил он. – А я тебе скажу, что это значит. Дело ведь совсем не в лампочках, или в том, чтобы я перезвонил, а совсем в другом. Своим появлением он хотел сказать: «Я знаю, как до тебя добраться. Я не только знаю, где ты, я знаю, где работает твоя подружка, я всегда держу тебя в узде, потому что мне так хочется». Вот что он хотел этим сказать.

– Я думаю, что мы и так это все знаем. – Ты собираешься ему звонить?

– Когда-нибудь позвоню. Сейчас я слишком разозлен.

– Тогда возвращайся в гостиную, а я займусь ужином,– сказала она, указывая на пакет с продуктами на столе.

Он был голоден.

– Ладно.

– Выпей пока пива в качестве аперитива.

– Точно,– согласился он, достал из холодильника банку пива и ушел с ней в гостиную. Там он уселся на диван, нахмурился, уставившись в выключенный телевизор, и стал прокручивать в голове возможные варианты разговора с Джонни Эппиком, в которых он был намного жестче и высказал на порядок больше, чем могло бы быть в реальной жизни. Так он и сидел, пока Мэй не позвала его ужинать – на ужин был очень вкусный мясной рулет; и как она только умудрилась так быстро его приготовить из всех этих продуктов, которые она принесла из «Сэйфуэй» после поздней смены? После ужина он стал значительно расслабленнее, потому как в конце трапезы он сказал:

– Я позвоню ему завтра. Точно не сегодня.

– Только не кричи на него,– попросила она.

Он какое-то время колебался, но потом сдался.

– Ладно.

На следующее утро, когда Мэй уже ушла в «Сэйфуэй», он набрал номер Эппика, но ответил ему автоответчик.

– Вот так значит лучше?– спросил он. – Так мы ближе общаемся? В итоге мне приходится разговаривать с техникой. И повесил трубку.

Эппик перезвонил после двух в тот же день.

– Я скажу тебе, куда прийти,– сказал он. – Встречаемся на Юнион-сквер через полчаса. Я буду сидеть на скамейке, где не будет дилеров.

– Дилеры не будут сидеть там, где есть ты.

– Ты думаешь, я настолько очевиден?– спросил Эппик, но по голосу было слышно, что ему эта мысль льстила.

– Увидимся через полчаса,– ответил Дортмундер и уже в обозначенное время уже шел по парку, сражаясь с холодным мартовским ветром. Эппик же расслабленно сидел на скамейке, как самый обычный горожанин, а их в это время было совсем немного, потому что погода еще не позволяла просто посидеть, расслабившись на скамейке. Как бы там не было, Дортмундер присоединился к нему и Эппик сказал:

– Внучка добралась до поставленной цели как чемпион.

– Тебе не стоит разговаривать с Мэй,– ответил Дортмундер. – Это ее очень расстраивает.

– Мне очень жаль это слышать,– сказал Эппик, хотя никакого сожаления не было и в помине. – Она не выглядела расстроенной. Может нам тогда использовать почтовых голубей, в смысле нам с тобой.

Они уже слишком далеко ушли от той модели беседы, которую себе представлял Дортмундер, поэтому он просто сказал:

– Расскажи мне про чемпиона.