Весь Дортмундер в одном томе

И вот он сидел в офисе после обеда в обычный апрельский день, когда, казалось бы, простуда должна была взять над ним верх, он сидел и повторял свои действия, с конвертами и ножом для конвертов, и сканером, и ручкой, и бухгалтерской книгой… И если это не было работой, тогда что, черт возьми, это было?

Внутренняя дверь офиса открылась, и комнату зашла Джейси Тэйлор. Опасная красотка с угольно-черными волосами лет тридцати словно хищница, которая увидела добычу, мягко двинулась в его сторону. За ней числилась Майлода, фиктивное островное государство, которое она использовало для своих фмнансовых махинаций. (А ведь столько людей жаждут помочь!) Она бросила взгляд на Джадсона:

— Ты все еще здесь?

— Сегодня как-то тяжело, Джейси, — вздохнул он. — Я уже закончил с курсами детективов и книгой о сексе, сейчас доделываю музыку.

— Не засиживайся, — посоветовала она. — Ты же не хочешь износиться раньше времени.

— Нет, мэм, не хочу.

— Мэм, — повторила она с презрением и ушла. Джадсон пожал плечами — сложно было предугадать реакцию людей, когда тебе самому всего-то девятнадцать — и вернулся к работе.

Он всегда оставлял музыкантов напоследок, потому что тут всегда было что-нибудь интересное. Люди, которые хотели стать детективами в свободное время или люди, которые хотели разглядывать непристойные картинки в свободное время, были довольно шаблонными, они просто отправляли деньги; но те, кто посылал свою музыку на Супер Стар Мьюзик, чтобы там написали к ней текст, или наоборот, посылали текст, чтобы к нему написали музыку (иногда А отлично подходили Б, так что можно их было сразу отправлять друг другу, и никто из них об этом не догадывался), частенько писали исповедальные письма такого слащавого невежества, что Джадсон прям-таки мечтал, чтобы появился в мире такой издатель, достаточно дерзкий, чтобы собрать эти откровения в одну книгу.

Но этого никогда не случится, потому что беспристрастное самопознание — качество, не присущее большинству людей, поэтому маловероятно, что люди сочли бы этот продукт забавным. Ну что ж, по крайней мере, он мог сам насладиться откровениями этих простаков, чтобы хоть как-то отвлечься от рабочего стресса.

Ох; эта бабушка восьми внуков, наконец, нашла свое истинное призвание — писать стихи о любви, после того, как ее семнадцатилетняя внучка погибла в ужасной автокатастрофе. Ну что ж, бабуля, тебе повезло, что она когда-то купила машину.

Все, на сегодня талантов хватит. Джадсон подбил итоговые цифры и отодвинулся от рабочего стола, как вдруг зазвонил телефон.

Отвечать? Если бы он уже ушел домой к тому моменту, то сработал бы автоответчик. Хотя, с другой стороны, не так много людей звонил на офис, к тому же ему было жутко скучно и любопытно, поэтому он снял трубку и ответил по шаблону: — Джейси Тэйлор. Мистера Тэйлора в данный момент нет в офисе.

— Ничего страшного, Джадсон, — ответил знакомый голос в трубке. — Мы снова хотим собрать команду.

— Джон, — улыбнулся Джадсон. — Сколько лет, сколько зим.

— Столько лет, столько зим мне нечего было предложить.

Надежда забилась в груди Джадсона:

— А сейчас есть что?

— Поэтому я и хочу снова собрать команду, — сказал Джон. — Мы собираемся к десяти в «Баре и Гриле».

— Звучит супер, Джон, — радостно сказал Джадсон. Когда Джон повесил трубку, он все еще улыбался.

Супер, да. И хотя, скорее всего, сегодня соберется не вся группа, по опыту Джадсон знал, что эти сборы группы всегда заканчиваются более нелегальными заработками, чем мошенничество с чеками, но с другой стороны, они гораздо меньше походи на рутинную работу.

Посвистывая, он закрыл дверь офиса на два оборота и потопал к лифту.

9

Когда Дортмундер зашел в «Бар и Гриль» на Амстердам авеню в среду в десять вечера, он увидел, что площадь под низкими потолками не слишком забита. Столики по бокам и по центру были свободны. В конце зала за барной стойкой стоял Ролло, крупный бармен, который медленно выводил буквы завтрашнего меню на черной доске кусочком белого мела, держа серую тряпку в другой руке. Завсегдатаи бара, как обычно, скучковались по левой стороне барной стойки.

В апреле завсегдатаи всегда обсуждали налоги. — Я, пожалуй, задекларирую свой шар для боулинга как расходы.

Парень справа от него даже развернулся. — Шар для боулинга!

— Мы спорим на определенную сумму, — начал объяснять первый. — И ведь только потом мне нужно будет задекларировать, сколько я выиграл и потом с этого платить налог. Я спросил парня в аптеке, как это все делается, он сказал, что узнает и потом расскажет.

Дортмундер повернулся к Ролло, когда тот уже приближался к «лазанье», но пока еще не начал писать. Увидев Дортмундера, он кивнул и сказал:

— Давно тебя не видел.

— Я наполовину на пенсии, — ответил Дортмундер. — Но не специально.

— Это может затянуться. Ролло кивнул в сторону доски. — Что скажешь?

Дортмундер посмотрел, надпись гласила: ЛУСАНИЯ. — Не уверен насчет «У», — сказал он.

Ролло еще раз посмотрел на надпись. — По крайней мере, я уверен насчет «Л», — сказал он, и как раз зашел Энди Келп.

— Как дела? — спросил он. — Там не «С».

Дортмундер посмотрел на него. — Какое «Сэ»?.

Келп показал пальцем. — Вон там. — Должно быть «З».

Ролло пошел к доске слегка подбоченясь, окрашивая мелом край своего фартука. — А звучит, как будто должно быть «С», — размышлял он.

— Да, — согласился Келп, — но ты не забывай, что это иностранное слово.

— А, лазанья, — понял, о чем идет речь Дортмундер. — Думаю, ты прав. Сомневаюсь, что в этих языках вообще есть буква «С». Кроме английского, разумеется.

— И польского, — добавил Келп. — Вот чего у них нет, так это гласных. Ролло, а вот у меня до сих пор еще нет напитка.

Ролло тут же отложил тряпку и мелок. — Для вас двоих, — вспомнил он, — бурбон на скалах. Доставая лед и стаканы, он спросил:

— Кто еще сегодня будет?

Понимая, что Ролло предпочитает узнавать о своих клиентах по их напиткам, плюс чтобы отношения с посетителями сразу сложились, Дортмундер сказал:

— В общем, нам пиво с солью, потом водку и красное вино, и я не знаю, что будет пить малыш.

— Он еще не решил, — сказал Ролло. — Он пока еще думает. Он подтолкнул к ним круглый металлический поднос, на котором красовалась надпись «Рэйнголдская мировая ярмарка 1939», на нем уже стояли два стакана, наполненные льдом, пластиковая миска со льдом и бутылка с этикеткой «Амстердамский ликерный магазин бурбона — Наш собственный бренд». — Я отнесу, — сказал он.

Взяв поднос, Келп сказал:

— Удачи с меню.

— Она мне понадобится. Ролло нахмурился над доской. — В любом случае, — сказал он, — я точно знаю, что где-то тут должна быть «И».

Дортмундер пошел за Келпом, который шел с подносом вдоль бара, мимо завсегдатаев, уже третий из которых говорил:

— Весь смысл установленного налога заключается в том, что ты платишь не больше месячной арендной платы.

Обойдя завсегдатаев, Дортмундер и Келп двинулись вниз по слабо освещенному коридору, мимо дверей с табличками «Поинтеры» и «Сеттеры» и силуэтами собак, по узкому проходу мимо ящиков с бутылками, составленными в будку, которая когда-то была телефонной, еще до революции коммуникаций и некоего вандализма. В конце коридора, пока Келп ждал, Дортмундер толкнул дверь перед собой, зашел внутрь и включил свет. За ним зашел Келп.