Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция

Этот отвлеченный елейный тон вызвал у Джона раздражение.

Он спросил:

— Люди с военных кораблей появляются в Кинсейле регулярно?

— Они присылают продукты и боеприпасы на управляемых лодках, которые они потом топят. Пляжные Мальчики за это охраняют наше побережье, не позволяя никому покинуть страну.

— А что еще они могут сделать? — спросил Херити. — Вы хотите отправить это безумие в другие страны? Вы, человек, принявший духовный сан!

— Я не это имел в виду, Джозеф Херити, и ты знаешь это!

— Значит, вы думаете, что наше побережье не надо патрулировать?

— Они это делают, но я не нахожу в этом ничего приятного. И я бы предоставил таким, как мистер О'Доннел, более сердечный прием, чем тот, который он описывает. — Отец Майкл с сожалением покивал головой. — Это все из-за ИРА.

— О чем вы говорите? — спросил Джон. Он чувствовал, что у него сильнее забилось сердце. Ему казалось, что к его лицу прилила кровь и бросило в жар.

Отец Майкл сказал:

— Финн Садал, наши Пляжные Мальчики, все они в основном из ИРА. Они так легко приспособились к ситуации, что я думаю, не всегда ли они пользовались нашим горем?

— Некоторые бы убили вас и за менее обидные слова, — сказал Херити.

— И вы тоже, мистер Херити? — спросил отец Майкл. Он испытующе взглянул на Херити.

— Ну вот, святой отец, — сказал Херити ровным успокаивающим тоном. — Я просто предупредил вас. Следите за своим языком, приятель.

Мальчик, который смотрел с одного говорящего на другого во время этого обмена репликами с бесстрастным лицом, вдруг отскочил к обочине дороги. Здесь он поднял камень и швырнул его вниз в деревья у конца озера. Когда камень исчез в листве, с деревьев поднялась туча грачей. Воздух наполнился резкими криками птиц, которые взвились черной спиралью и вытянулись в линию, направляясь на юг через озеро.

— Вот вам Ирландия, — сказал отец Майкл. — Крики и вопли, когда нас побеспокоят, потом мы снимаемся и идем в другое место ждать новых неприятностей.

— Значит, у вас нет правительства? — спросил Джон.

— О, все это есть, — сказал отец Майкл. — Но реальная сила у армии, а это означает власть штыков.

Мальчик вернулся к отцу Майклу, где он снова занял свою позицию, шагая сбоку, как будто никуда и не уходил. Его лицо было безмятежно. Джон подумал, что, может быть, мальчик глухой… но нет. Он выполнял устные приказы.

— Боюсь, что здесь всегда была власть штыков, — сказал отец Майкл. — Ничего не изменилось.

— А Пляжные Мальчики являются частью правительства? — спросил Джон. Он чувствовал, как О'Нейл-Внутри ждет ответа.

— У них есть винтовки, — сказал отец Майкл. — И у них есть свои люди в высших эшелонах власти.

Херити сказал:

— Нет, некоторые вещи изменились, священник. Некоторые вещи изменились очень сильно.

— Да, это факт, я согласен, — сказал отец Майкл. — Мы вернулись к феодальным временам. А также к тщетности существования, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Ага, священник оказывается еще и поэт! — сказал Херити.

Джон взглянул на небо, так как свет вокруг них неожиданно померк. Он увидел, что с запада нагнало туч, их темная линия несла в себе предвестие дождя.

— Демократии нет, — сказал отец Майкл. — Может быть, ее никогда и не было, это слишком драгоценное сокровище, которое люди крадут, если его оставить без охраны.

— Но ведь у нас есть в Дублине единое для всей Ирландии правительство, — сказал Херити. — Скажите, отец Майкл, разве это не то, к чему мы всегда стремились? — с лукавой улыбкой он повернулся к священнику.

— Свары и подозрения остались прежними, — сказал отец Майкл. — Мы все так же разобщены.

— Не слушайте его, мистер О'Доннел, — сказал Херити. — Он всего лишь старый, выживший из ума священник.

Мальчик бросил на Херити мрачный взгляд, но заметил это только Джон.

— Это наш очень древний обычай, — сказал отец Майкл, — часть подлинного гэльского безумия. Мы разделяемся, чтобы другие могли завоевать нас. Для викингов мы были легкой добычей, потому что были слишком заняты борьбой друг с другом. Если бы мы когда-нибудь объединились против норвежцев, будь они белыми или черными, мы бы скинули их в море. — Он взглянул на Херити.

— И белокурые ирландцы вообще бы не существовали!

Херити смотрел на него, понимая намек на свое происхождение.

— Норвежцы смешали свою кровь с нашей, — сказал отец Майкл, глядя на пучки светлых волос, выглядывающих из-под зеленой шапки Херити. — Это одно из величайших бедствий истории, смешение берсеркеров с ирландцами! Мы стали великими самоубийцами — готовыми броситься на смерть во имя любой цели.

Джон посмотрел на Херити и был поражен дикой яростью, отражавшейся у того на лице. Руки Херити сжимались и разжимались, как будто он страстно желал задушить священника.

Отец Майкл, казалось, не замечал этого.

— Это была дурная смесь во всех отношениях, — сказал он. — Она сгноила общинные корни ирландцев и выродила то, что было лучшими чертами в норвежцах — их чувство товарищества.

— Замолчи, ты, безумный поп! — проскрежетал Херити.

Отец Майкл только улыбнулся.

— Обратите внимание, мистер О'Доннел, что у этой смешанной породы осталась только жадная преданность себе и развязность в использовании любых преимуществ для собственной славы.

— Вы закончили, святой отец? — задал вопрос Херити, едва владея своим голосом.

— Нет, я не закончил. Я собирался высказать мысль о том, что существовали древние связи между нами и жителями Нортамбрии, которые жили прямо в сердце этих проклятых бриттов на другом берегу. Викинги разорвали и эту связь. И если взглянуть на вещи глубже, мистер Херити, мы сделали это с собой сами, отказавшись объединиться и позволив викингам завоевать нас!

Херити больше не мог сдерживаться. Он выпрыгнул вперед, развернулся и нанес сокрушительный удар в висок отца Майкла. Священник упал на мальчика, и оба они рухнули на дорогу.

Мальчик со сжатыми кулаками попытался вскочить на ноги и, очевидно, атаковал бы Херити, но отец Майкл удержал его.

— Спокойно, парень, спокойно. Насилие не даст нам ничего хорошего.

Злость мальчика медленно унялась.

Отец Майкл тяжело поднялся на ноги, отряхнул дорожную пыль со своей черной одежды и улыбнулся Джону, не обращая внимания на Херити, который стоял со сжатыми кулаками, с пустым и вопросительным выражением на лице, как будто ожидая нападения с любой стороны.