Весь Карл Май в одном томе
Шрифт:
Он вытянул руки, отстраняя Халефа. Тогда Линдсей спросил переводчика:
— Как будет по-турецки «я помогу»?
— Ярдумджу'м, — ответил тот.
— Well! Ярдумджу'м, мой мальчик!
Он поднял плетку, выроненную алимом, и отвесил тому несколько таких крепких ударов, что бедняга отказался от мысли противиться нам. Его связали; потом настала очередь остальных. Те не упорствовали; они питали слишком большое уважение к направленным на них ружьям. Мы заломили им руки за спину, чтобы они не сумели развязать друг у друга узлы. Разумеется, им связали и ноги.
Потом я осмотрел ногу углежога. Рана была не такой опасной. Хотя Халеф и целился
Теперь я отозвал своих спутников в сторону. Пленникам не полагалось слышать, о чем мы переговаривались.
— Послушайте, мастер, вы совершили большую глупость, — сказал лорд, обращаясь ко мне.
— Когда я пообещал этим людям, что с ними ничего не случится?
— Естественно… yes! [1218]
— Я вовсе не считаю это глупостью.
— А чем же еще? Может быть, необычайной хитростью?
— Нет, я сделал лишь то, что велела мне человечность.
— Идите отсюда с вашей человечностью! Эти негодяи покушались на вашу и нашу жизнь. Это правда или нет?
— Разумеется.
— Yes! Ладно, но я не понимаю, почему мы не должны покушаться на их жизнь! Или вы не знаете закон, по которому здесь действуют?
1218
Да! (англ.).
— Я знаю его так же, как и вы; но если эти полудикие люди действуют по своему закону, то ведь нет никакой надобности, чтобы и нам он служил мерилом нашего поведения. Вы имели дело с разбойниками-штиптарами; они же столкнулись с джентльменом, исповедующим христианскую веру, а кроме того, еще и лордом из старой, доброй Англии. Сохранит ли он свое gentlemanlike [1219] , если станет действовать по законам этих разбойников?
— Гм! — пробурчал он.
— Впрочем, они не убили ни вас, ни нас. Все мы выбрались из этой переделки целыми и невредимыми. Так что, закон воздаяния отнюдь не оправдывает убийство этих людей.
1219
Подобающее достоинство (англ.).
— Хорошо, тогда мы не убьем их, а основательно поколотим!
— Разве поколотить en masse [1220] подобает достоинству сэра Дэвида Линдсея?
Я знал, как его задеть. Успех не заставил себя ждать. Он задумчиво опустил свой посинелый нос и спросил меня:
— Итак, вы полагаете, что задавать подобную трепку негоже для джентльмена?
— Да, это мое мнение. Я слишком уважаю вашу персону и вашу национальность, чтобы предполагать, что такая заурядная месть доставит вам удовольствие. Лев не тревожится из-за мыши, терзающей ему гриву.
1220
Сильно (фр.).
— Лев… мышь… очень хорошо! Отличное сравнение. Well! Оставим этих мышей в покое! Я — лев и хочу
быть великодушным. Но этого типа, которого называют алимом, я не считаю мышью. Он ударил меня.— Тут мы едины во мнении. Он и углежог — зачинщики среди них. На совести у обоих наверняка не одна человеческая душа. Им просто так не уйти отсюда. Углежог уже получил пулю от Халефа. Другой отведает плетку — полсотни увесистых ударов по спине и ни одним меньше.
— Но, мастер, я должен был получить сотню!
— Достаточно полусотни. Он будет до конца дней помнить о тебе.
— Согласен! Но что будет потом?
— Мы запрем их всех в пещере.
— Очень хорошо! Они упадут в яму, которую сами и рыли. Но они умрут там от голода и жажды, а ведь вы не хотите их убивать!
— Я позабочусь о том, чтобы их вовремя освободили. Если они проведут два-три дня наедине с призраками голода и жажды, то большего наказания им и не требуется. Мы наверняка встретим какого-нибудь их союзника, знающего, где находится эта пещера. Тогда мы пришлем его сюда, чтобы он освободил их. Нам они уже не повредят, потому что мы уедем из здешних мест.
— Куда же вы хотите направиться?
— Вначале в Ругову.
— Великолепно! Никуда иначе я с вами бы и не поехал. Мне надо серьезно поговорить с этим чертовым Кара-Нирваном.
— Мне тоже, но об этом позднее! Вы, может быть, знаете его лично?
— Да, и ближе, чем мне хотелось бы.
— Значит, вы согласны с тем, как мы накажем пленников?
— Yes! При условии, что этот алим получит свои полсотни ударов.
— Они ему причитаются.
Переводчик, который понимал наш разговор — он велся на английском языке, — одобрительно заметил:
— Я тоже против того, чтобы убивать этих людей. Страх смерти, который они испытают в пещере, будет для них достаточным наказанием. Но спрашивается, свершится ли вообще это наказание. Легко может статься, что вскоре сюда прибудет еще кто-нибудь из сторонников Жута. Если он никого не найдет в долине, то заглянет в пещеру и освободит этих людей. Тогда они тотчас ринутся в погоню за нами, как жадная свора собак.
— Мы можем затруднить им погоню, прихватив с собой их лошадей. Я уже подумал об этом. Чтобы добраться до Руговы, они потратят столько времени, что к их прибытию мы уже непременно уедем оттуда. Надеюсь, мы отыщем кратчайший путь.
— Я никогда не был в этой долине, — ответил переводчик, — и не думаю, что, продираясь сквозь леса и заросли, мы сумеем отыскать дорогу, по которой нас сюда привезли. Сперва лучше направиться в Колучин. Если мы поедем в этом направлении, то доберемся быстрее, чем по горному бездорожью, где, того и гляди, свернешь себе шею среди лощин и ущелий.
— Я тоже так думаю. В любом случае сперва я поехал бы в Колучин. Дорогу туда можно найти; ее видно по колее, оставленной телегой. Но теперь надо сделать самое главное — наказать алима и отправить этих типов в пещеру.
Я сообщил остальным, не понимавшим по-английски, о нашем решении. Они одобрили его. В любом другом случае хаджи охотно взялся бы за плеть, но теперь заявил, что он — вовсе не служка палача и отпускает удары, лишь призывая кого-то к уважению. Поэтому мы решили, что экзекуцию проведет один из слуг углежога.
Мы выбрали самого крепкого из них. Ему сообщили, что от него требуется, и добавили что он рискует жизнью, если будет хлестать алима вполсилы. Его освободили от пут; при помощи Оско он прикатил большое бревно, лежавшее у задней стены дома. К бревну привязали алима.