Весь Кир Булычев в одном томе

Пастушонок лежал, около него стояли овцы. Алиса склонилась над ним.

— Ты не ушибся? — спросила она.

— Уходи, а то я тебе покажу! — прошептал поверженный противник. Гордый и не сдавшийся.

— Ухожу, — сказала Алиса.

Она пошла к городу и вдруг услышала за собой чьи-то шаги. Алиса даже испугалась.

Обернулась — оказывается, часть овечьего стада решила, что Алиса в мешке — их новый пастух. Другие остались возле старого пастуха.

Алиса прикрикнула на овец, чтобы не ходили за кем ни попадя.

Вслед Алисе по направлению к городу летело облако пыли. Алиса не поняла, что это такое, но отступила в сторону.

И правильно сделала. По дороге неслась колесница, запряженная двумя конями. В колеснице стояли два человека. Один правил, второй, прекрасный юноша в золотом шлеме, был пассажиром. Больше Алиса ничего разобрать не успела.

До городских ворот она встретила еще нескольких путников, но никто из них не обратил внимания на ребенка, бредущего по жаре к городу.

Над головой вились слепни и оводы, жара стояла несусветная. Сейчас бы окунуться, да негде. И непонятно притом, почему она оказалась в этих самых Сиракузах. Компьютер не ошибается, наверное, Платон живет сейчас здесь.

Ворота в город были раскрыты — видно, в такую жару и стеречь его никому не хочется.

Глава 17

Торговец книгами

Город был не очень большой, но тесный. Где искать Платона?

Алиса пошла по самой широкой улице, куда шли все.

И правильно сделала — она очутилась на базарной площади.

Площадь окружали магазинчики, похожие на пещеры, товары были выставлены и повешены у входа. На площади к тому же торговали овцами, ослами и конями, толкучка вокруг царила невообразимая.

И тут Алиса увидела книжный магазин.

Конечно, там продавались не книги (книг в те времена еще и в помине не было), а разного рода свитки, от маленьких, со стихами, до очень больших — как Алиса поняла, сборников законов. К тому же у входа в магазин на досках висели географические карты, картинки и даже картины. А на мраморном столе перед входом были разложены записные книжки — восковые таблички в деревянных рамках и острые палочки, чтобы записывать на воске. Интересный оказался магазин, и Алиса наверняка провела бы тут много времени. Да и хозяин магазина ей понравился. Это был большой пузатый человек с завитой рыжей бородой, в черной тюбетейке и засаленном на пузе зеленом халате. И понятно почему. Хозяин ел чебурек, с которого на халат капал жир.

— Простите, — сказала Алиса в полном изумлении, — как же вы такими жирными руками хватаете книжки?

Алиса сказала это нечаянно, она не хотела обидеть торговца. К тому же она уже поняла: с торговцами на рынке Сиракуз лучше не разговаривать, потому что при виде оборванки они сразу же хватаются за что-нибудь тяжелое.

Но книжный торговец даже не обиделся.

— Я никогда жирными руками не беру книг, — сказал он, — для этого, ребенок, у меня есть помощник.

Торговец сложил блестящие толстые губы в трубочку и свистнул.

Тут же из темной лавки выскочила рыжая обезьяна, ну точно такого же цвета, как борода торговца.

— Покажи клиенту новую комедию Аристофана, — сказал он.

Обезьянка посмотрела на Алису, показала ей язык и убежала внутрь магазина.

— Вот видишь, — сказал торговец. — Она уже научилась отличать покупателей от вредных зевак.

— А я вредная зевака? — спросила Алиса.

— Ты вредный мальчишка. И не очень образованный. Неужели ты до сих пор не знаешь, что слово «зевака» — мужского рода?

— В русском языке именно так, — согласилась Алиса. — А в тонкостях древнегреческого, да еще сиракузского, я еще не разбираюсь.

— Ох-хо-хо! — воскликнул торговец. — Клянусь моей мамой Емимой, что означает на нашем финикийском наречии «голубка светлая», я давно не видел такого наглого ребенка!

Он щелкнул пальцами два раза, и из темной лавки на задних лапах вышли два больших рыжих кота. Каждый держал в передних лапах по тарелке с чебуреками. Они поставили их на землю у ног торговца и так же гордо и медленно ушли.

— У нас в семье все рыжие, — сказал торговец книгами. — Бери и ешь чебуреки, их делает Эмиуд, отец Фалмая, и нет ему равных в землях финикийских! Ешь, не стесняйся, ведь ты голодный, мальчонка, по глазам вижу. Кстати, как тебя зовут?

Алиса уже поняла, что торговец человек добрый, бить не будет, кричать не будет.

— Меня зовут Алисой, — призналась она. — И я, кстати, девочка. Я русская.

— В это трудно поверить, — сказал торговец, — но я всегда сначала верю человеку и жду, когда же он начнет врать. Начал врать — я ему верить перестаю, не начал — буду верить до конца жизни. Здравствуй, Алиса, но я тебе руки не подаю, она у меня жирная от чебурека. А зовут меня Иовом, в честь дедушки назвали. Большой был мученик. Тебе его имя ничего не говорит?

— Извините, нет.

— Я так и думал. Забываем великих людей, забываем. А ты ешь, ешь, потом мне расскажешь, откуда ты услышала про этрусков.

— Я не этруска, — улыбнулась Алиса. — Я русская.

— Русских не знаю. Этруски вон там, на севере живут. А где русские?

— В России, — сказала Алиса.

— Очень любопытное открытие. А где же Россия?

— А она далеко-далеко на севере, и можно сказать, что ее еще нет, ее еще не придумали.

Торговец вздохнул и кинул в рот целый чебурек.

— Боюсь, что скоро перестану тебе верить, — сказал он, проглотив чебурек.

— Жалко, — сказала Алиса. — Я говорила правду.

— Если ты такая правдивая, то скажи мне, что тебя привело в эти провинциальные, никому не нужные Сиракузы?

— А мне один мальчик сказал, что Сиракузы — это центр мира.

— Для человека, который не видел света, — наставительно сказал Иов, — даже кучка навоза может быть центром Вселенной. Проблема в точке зрения. И каждую точку зрения надо уважать.

Торговец вздохнул и опечалился, но Алиса не поняла, что он хотел сказать.

— Так почему ты здесь? — повторил он вопрос.

— Я ищу одного греческого философа. И думаю, что вы знаете, где его отыскать.

— Греческого? Философа? Ты, наверное, имеешь в виду знаменитого Платона?

— Ой, как хорошо! — обрадовалась Алиса. — Как вы быстро догадались!

— Мир образованных людей очень узок, — сказал Иов-младший. — И люди необразованные всегда подозревают образованных во всяких гадостях. Зачем, думают они, кому-то нужны науки и искусства? Что это за слово такое ругательное — «философия»? Например, знаешь ли ты, что недавно случилось в Афинах?