Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Что-то звякнуло.
Человек сделал пару шагов вперед, остановился, принюхиваясь и прислушиваясь. Лидочка замерла. Только не зажигай свет!
Человек повернулся и ушел. Он закрыл за собой дверь и стал возиться с засовом.
«Только не это! — перепугалась Лидочка. — Я не могу оставаться здесь, в темноте и тесноте. А Кошек отсюда не дозовешься. И я здесь умру, если завтра англичане не устроят в доме сплошного обыска».
А будут ли они устраивать обыск? Они разыщут в карьере труп Славы или Аллы. А может быть, поймают в аэропорте сбежавших Славу и Аллу, которые таким образом решили
Мысли путались, вернее всего, от страха.
Шаги удалялись. Человек спускался по лестнице.
Больше всего Лидочке хотелось кинуться вниз к двери и взломать ее. Ей уже начало казаться, что на чердаке и воздуха не хватает.
Лидочка заставила себя подождать у двери, пока не досчитает до ста. И только после этого она повернула ручку.
Как в самом страшном сне, ручка наткнулась на преграду и замерла.
Лидочка нажала еще сильнее. Может быть, если она ее сломает, будет еще хуже, но на мягкие, продуманные движения Лидочка сейчас была не способна.
Она навалилась на проклятую ручку всем телом, и та благополучно поехала вниз. Дверь открылась так резко и легко, что Лидочка буквально вывалилась на лестницу.
Она села на верхнюю ступеньку и сидела так минут пять, приходя в себя.
Потом обернулась, как оборачивается человек, выплывший из омута, бросая последний взгляд на черную, глубокую воду.
И оказалось, что никакого засова или крючка на этой двери нет. Только ручка, которая свободно поворачивается. Остальное — дело воображения.
Лидочка встала и на мягких ногах спустилась к себе.
Но войти к себе в комнату она не смогла, потому что снизу от столовой на нее глядела Валентина.
— Ну куда ты задевалась? — сказала она укоризненно. — Я тебя обыскалась. Тебя же в комнате не было!
— А что? — агрессивно спросила Лидочка, вспомнив, что с Кошками она состоит во враждебных отношениях.
— А то, что неизвестно, куда ты побежала! — Валентина тоже говорила агрессивно, подчеркивая враждебность. — Побежала, никому ничего не сказала…
— Я не обязана перед вами отчитываться, — сказала Лидочка, всей шкурой ощущая, как разгорается кухонный скандал, в котором она принимает участие.
Валентина тоже это почувствовала. И первой сказала:
— Мало ли что может случиться? Чей еще труп отыщется?
— Вам что-нибудь было нужно? — Лидочка еще не хотела мириться.
— Я хотела спросить, свечки у тебя нет?
— Нет.
— А может, знаешь, где Славик свечки держит?
— Не подозреваю.
— Придется пойти в хозяйственный, купить.
— Сегодня воскресенье, вряд ли что-нибудь открыто.
— Ну хоть с лучиной иди, — вздохнула Валентина. — У нас на чердаке некоторые вещички сложены — для внучат. А Василий пошел на чердак, так там темнотища. Он пошуровал, пошуровал, да и вернулся ни с чем.
«Господи, ну конечно же, это он — и тяжелые шаги, и шумное дыхание. До чего же я дошла!»
— Завтра утром там светлее будет, — сказала Лидочка.
— А мы с утренним рейсом решили улететь, — сказала Валентина. — Сначала мы улетать не хотели, думали, ну как мы Иришку оставим в такой ситуации. А теперь решили, мы ей ничем не
поможем, лучше уж улетим подальше от этих безобразий.Василий выглянул из комнаты и возразил:
— А если что с Иришкой случится? Если ее задержат? Как мы дом пустой оставим? И кто будет Иришке передачи, если что, носить?
— Молчи, сглазишь, старый дурак! — рассердилась Валентина. — Вернется твоя Иришка.
— Здесь не Россия, — сказал Василий. — Что можно сказать, если они здесь за шиллинг друг другу глотку перегрызут?
— Я и не знаю, — призналась Валентина. — Представления не имею. И себя жалко, и дом жалко, и Иришку жалко — всех жалко. Тебе этого не понять.
Лидочка только пожала плечами.
Значит, хомяки стаскивали на чердак свое барахло.
Лидочка вошла в свою комнату.
Уже темнело, но свет зажигать не хотелось — за окном стоял чистый синий вечер.
Она подошла к окну. Было грустно. Вечер оказался совсем не таким уж чистым. Даже в саду все было осквернено. В кустах прятали микрофон — что они подслушивали? А в сарайчике Лидочка спрятала этот микрофон в мешок с удобрениями… Лопата, которая еще недавно подпирала дверь сарайчика, теперь валялась на траве. Может, ее свалило порывом ветра?
«А вот еще одно место, куда бы я могла спрятать труп, — подумала Лидочка. — Оно не хуже чердака и даже удобнее — не надо волочить тело наверх».
Сходить бы и поглядеть… А может быть, отложить до завтра? Ведь уже темнеет, и в саду сыро… Мозг Лидочки придумывал отговорки и отсрочки. Ее телу не хотелось идти в сад, хватило и похода на чердак.
Нет, надо сходить. Хотя бы для очистки совести. Почему-то все так зациклились на автомобиле и каком-то озере, что забыли о более доступном месте…
Лидочка пошла в сад.
Для этого ей надо было спуститься с лестницы, пройти мимо столовой в кабинет Славы и через стеклянную дверь выйти в сад.
Валентина хозяйничала на кухне.
— Ты куда? — спросила она Лидочку, когда та проходила мимо.
Голос звучал дружелюбно, наступал период внутреннего мира.
— Я в сад, — сказала Лидочка.
— Надень туфли, а то в тапочках промокнешь — там роса.
— Я по дорожке, — ответила Лидочка.
В кабинете Славы все осталось без перемен, словно хозяин только что его покинул. Даже одеяло лежало на диване точно так же, как вчера. И английская книжка — детектив Рут Ренделл — лежала на столике возле дивана. Сначала Лидочке казалось, что Слава не настолько знает английский, чтобы читать детективы, но потом оказалось, что он тоже большой любитель романов Ренделл.
Лидочка открыла дверь и вышла в сад. На бетонной вымостке перед стеклянной стенкой кабинета валялись, поблескивая в вечернем свете, острые кинжалы стекол — они сыпались сюда, когда Лидочка разбила окно. А вот и лампа. Ее тяжелая ножка цела, а абажур откатился в сторону.
Лидочка пошла по дорожке. От травы тянуло сыростью.
Она старалась отвлечь себя от очередной вспышки страха, но это ей не удавалось. Она представила, как открывает дверь…
Лидочка подошла к сарайчику, почерневшему от возраста. Крыша была из толя, тоже почти черная. Маленькое окошко — в него ничего не разглядишь. Лидочка потянула дверь на себя.