Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция

— Как скажешь.

— Еще вопрос…

— Всего один?

— Почему ты меня не боишься?

Ламар сузил и без того узкие глаза. Потом сказал:

— Я пока еще сохранил чувство юмора. — И, не дожидаясь реакции Яффа, отправился вниз исполнять обязанности хозяина вечеринки.

Яфф опять повернулся к окну. К воротам подъехал еще лимузин, на этот раз белый; шофер показал привратнику приглашение.

— Один за другим, — пробормотал Яфф. — Один несчастный за другим.

Грилло принесли приглашение на прием в середине утра лично в руки. Курьером оказалась Эллен Нгуен. Она вела себя очень приветливо и не выдала ни намека на их вчерашнюю встречу. Грилло пригласил ее в номер, но Эллен отказалась.

— Много работы в особняке. Рошель совсем отключилась. Не думаю, что она тебя узнает. Но приглашение тебе понадобится. Имя впиши, какое хочешь. Там куча охраны, так что не потеряй. На такой вечеринке без приглашения охранника не уболтаешь.

— А ты там будешь?

— Нет, что ты.

— Ты же сама сказала, что идешь в Кони-Ай.

— Только для подготовки. Когда прием начнется, я уйду. Не хочу быть среди этих людей. Они паразиты. Никто из них на самом деле не любил Бадди. Это шоу.

— Ладно, я тебе расскажу, что там было.

— Хорошо. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Может, поговорим еще?

— О чем? У меня мало времени.

— О нас. О том, что случилось вчера.

— Что случилось, то случилось. О чем тут говорить?

— Может, попробуем повторить?

— Не думаю, — сказала она.

— Ты не дала мне шанса…

— О нет, — перебила она, словно не давая ему сказать глупость. — Мне было хорошо с тобой… Но все изменилось.

— Со вчерашнего дня?

— Да. Я не могу сказать, что именно… — Фраза повисла в воздухе. Потом Эллен начала снова: — Мы же взрослые. Мы знаем, как это бывает.

Он уже хотел сказать: нет, он не знает, как и что бывает, — но решил сохранить остатки собственного достоинства.

— Будь там поосторожнее, — сказала она и снова повернулась, чтобы идти.

Он не удержался и съязвил:

— Спасибо и на этом.

Она одарила его своей легкой загадочной улыбкой и ушла.

Глава 4

Возвращение Томми-Рэя в Гроув затянулось, но для Теслы с Раулем дорога оказалась еще более долгой, правда, по причинам не столь метафизическим. Во-первых, машина у Теслы была так себе. К тому же ей изрядно досталось в последнее время. Во-вторых, хотя прикосновение нунция и вытащило ее из объятий смерти, оно имело побочные последствия. Тесла обнаружила их после пересечения границы.

Хотя она вела реальную машину по реальной дороге, ощущение этой реальности было зыбким. Она проваливалась в другие измерения и на иные уровни сознания. Она раньше ездила и под кайфом, и пьяная, но нынешнее состояние было другим. Ее мозг будто извлекал кусочки воспоминаний об ее экспериментах, с галлюциногенами и транквилизаторами и заставлял прочувствовать все заново. В какой-то момент она поняла, что скулит, как дикое животное (она слышала свой голос как бы со стороны). Потом ей показалось, что шоссе исчезло и она парит в воздухе. Дальше пришли мысли грязнее нью-йоркского метро. Нужно было просто резко повернуть руль, чтобы покончить с этим фарсом. Останавливали две вещи. Первая — запах страха, исходивший от сидевшего рядом Рауля, который вцепился в панель так, что побелели костяшки пальцев. Вторая — воспоминание о Петле Киссуна. Оно было менее реальным, чем дорога и запах Рауля, но столь же настойчивое. Сам Киссун и Троица, как он назвал это место, увлекали Теслу к себе. Она почти физически ощущала, что ее затягивает. Тесла сопротивлялась, хотя и не очень охотно. Несмотря на то, что она радовалась возвращению в свой мир, увиденное и услышанное в Троице разбудило в ней почти болезненное любопытство. Чем больше она сопротивлялась, тем быстрей уходили силы. Когда путешественники добрались до окраин Лос-Анджелеса, сны наяву ежеминутно заслоняли реальность.

— Нам нужно остановиться, — сказала Тесла и отметила, что язык у нее заплетается. — Не то я убью нас обоих.

— Хочешь спать?

— Не знаю, — ответила она, опасаясь, что сон не решит проблемы, а принесет новые. — Хотя бы просто отдохнуть. Выпить кофе и привести мысли в порядок.

— Здесь?

— Что «здесь»?

— Остановимся здесь?

— Нет, — сказала она. — Поедем ко мне. Это в получасе езды отсюда. Поехали.

«Ты уже едешь, детка, — сказало ее сознание, — и никогда не остановишься. Ты же воскресла. Чего ты ждала? Что жизнь останется прежней? Забудь. Ничто и никогда больше не будет прежним».

Но западный Голливуд не изменился: все тот же город мечты с его барами и стильными магазинчиками, где Тесла покупала украшения. Она свернула с Санта-Моники налево на Норд-Хантлидрайв, где жила уже пять лет с тех пор, как переехала в Лос-Анджелес. Близился полдень, город пожирал смог. Тесла поставила машину в подземный гараж, и они с Раулем отправились в квартиру номер пять. Окна ее соседа, злобного угрюмого человечка, с которым за пять лет она обменялась тремя фразами (две из них — оскорбления), были открыты, и он, без сомнения, заметил гостя Теслы. Минут через двадцать он оповестит весь дом, что мисс Одинокое Сердце, как он ее прозвал, вернулась вся в грязи и в сопровождении Квазимодо. Пусть его. Были более насущные проблемы, например, как попасть ключом в замочную скважину. Рауль пришел на помощь, взял ключ из ее дрожащих пальцев и открыл дверь. Как обычно, квартира походила на зону стихийного бедствия. Тесла оставила дверь открытой и распахнула окна, чтобы проветрить, потом прослушала автоответчик. Дважды звонил ее агент с известием, что сценарий не принят. Звонила Саралин, спрашивала, не знает ли Тесла, где Грилло. Потом звонила мать, чье сообщение было скорее перечислением преступлений, совершенных против нее миром вообще и отцом в частности. Последним был звонок от Микки де Фалько. Он зарабатывал тем, что озвучивал стоны в порнофильмах, и ему требовалась партнерша. На заднем плане лаяла собака. «И как только вернешься, — закончил он, — забери этого долбаного пса, пока он не выжил меня из дома». Тут она заметила, что Рауль изумленно смотрит на нее.

— Мои знакомые, — сказала она, когда голос Микки затих. — Болтуны, да? Слушай, я полежу, ладно? Здесь все как обычно — холодильник, телевизор, туалет. Разбуди меня через час, хорошо?

— Через час.

— Хорошо бы чаю, но некогда. Я нормально говорю? — спросила она, заметив, что его изумление не проходит.

— Да… — ответил он неуверенно.

— Слова сбиваются?

— Да.

— Оно и понятно. Ну ладно, квартира в твоем распоряжении. На звонки не отвечай. Увидимся через час.

Она ушла в ванную, полностью разделась и оценивающе взглянула на душ, потом плеснула себе на лицо и грудь холодной воды и ушла в спальню. Там было жарко, но открывать окно она не стала. Ее ближайший сосед Рон обычно просыпался — как раз в это время — и слушал оперу. Пришлось выбирать между жарой и «Лючией де Ламмермур»*. Тесла предпочла потеть.

Предоставленный самому себе, Рауль нашел в холодильнике какую-то еду и сел у окна. Он весь дрожал. Он не испытывал такого страха со дня, когда Флетчера охватило безумие. Теперь, как и тогда, мир резко и без предупреждения изменился, а он не знал, что ему делать. В глубине души он уже перестал надеяться на возвращение Флетчера. Миссия, где он нес свою вахту, превратилась в посмертный памятник. Он надеялся умереть там в одиночестве, постепенно утратив разумные навыки. Ведь он не умел писать ничего, кроме своего имени. Большинство предметов в квартире этой женщины оставались для него полнейшей загадкой. Он ощущал себя потерянным.

Крик в соседней комнате отвлек его от жалости к себе.

— Тесла?

Вразумительного ответа не последовало, только приглушенные крики. Он встал и пошел на звук. Дверь спальни была закрыта. Он стоял в нерешительности, положив руку на дверную ручку и боясь войти без приглашения. Но тут он услышал новые крики и распахнул дверь.

Классическая опера Гаэтано Доницетти.

Никогда в жизни он не видел обнаженной женщины, и вид Теслы, распростертой на кровати, приковал его к месту. Ее руки, лежавшие вдоль тела, судорожно сжимали простыни, голова моталась из стороны в сторону. Ее полупрозрачное тело напомнило ему о том, что случилось на дороге у миссии. Она снова уходила от него. Обратно в Петлю. Крики превратились в стоны. И стонала она не от удовольствия. Ее уводили насильно.

Он громко позвал ее по имени. Внезапно она села и уставилась на него, расширив глаза.

— Боже! — Она задыхалась, словно только что бежала. — Боже. Боже.

— Ты кричала… — начал он, чтобы как-то объяснить свое присутствие.

Она только сейчас осознала ситуацию: ее нагота, его смущение… Она потянулась за простыней, чтобы накрыться, но ее отвлекли мысли о только что пережитом.

— Я была там, — сказала она.

— Я знаю.

— В Троице. В Петле Киссуна.

Пока они ехали к побережью, она подробно описала, что случилось, когда ее вылечил нунций, — отчасти чтобы закрепить детали видения в памяти, отчасти чтобы выпустить свои переживания, запечатанные в клетке сознания, и разделить с кем-то груз впечатлений. Она рассказала, насколько мерзок был Киссун.