Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция

Феликссон понимал: грядёт нечто неотвратимое. И он не мог заставить себя отвести взор.

Гарри оглянулся на Лану.

— До дома далеко?

— Еще с милю. Что, блять, стряслось?

— Хорошо, — сказал Гарри, открыл дверь и выбрался из машины. — Ждите здесь. Это не может быть совпадением.

— А разве нам не…

Гарри оборвал Кеза взмахом кисти. Он посмотрел налево, направо. Улица была пуста. Кроме фургона Кеза на обочине стояло несколько брошенных автомобилей, с которых сняли всё, кроме краски. Ни в одном из ближайших домов не горело ни одно окно. Несмотря на неприветливый пейзаж, татуировки у Гарри молчали. Либо всё было взаправду, либо ему примерещился некислый мираж.

Гарри пересёк улицу и крикнул тщедушному человечку на углу:

— Эй! Дейл! Ты что, заблудился?

Дейл взглянул на него так, словно впервые заметил кого-то ещё.

— Гарри? — удивился он.

Дейл вышел на дорогу, уделяя Гарри лишь пять процентов своего внимания — остальное расходовалось на осмотр окрестностей.

— Ни хрена себе встречка, — сказал Гарри.

— Я просто иду, куда…

— Куда тебе велят сны. Ага. Помню. И сны сказали тебе…

— Быть здесь строго в этот миг.

— А они сказали тебе, что здесь буду я?

Дейл улыбнулся.

— Нет. Но это приятный сюрприз, — сказал он с ласковой искренностью.

— Сол и Беллмер не пожелали составить тебе компанию?

— Сол никогда не ходит со мной. А мисс Беллмер… ну, прошлым вечером её нашли мёртвой. В рот ей затолкали её же клитор. Огромный такой. Который был вовсе не клитором.

— Вот тебе и друзья в высших кругах.

— Как по мне, скатертью дорожка.

— Да ты что. А я уж думал слезу пустить. Ну как, прокатимся?

— А. Ты про фургон? Нет. Боюсь, этого нет в раскладе.

— В чём…

Гарри осёкся. Каждая капля чернил в его коже внезапно испустила боевой крик — сигнал тысячи беззвучных сирен воздушной тревоги. Это было подобно удару под дых. Из Гарри выбило весь воздух, и он упал наземь, слепой и глухой ко всему, кроме издаваемого чернилами гвалта. Он смутно услышал, как Кез закричал ему: «Вставай, вставай! Норма говорит, что нам нужно убрать тебя отсюда!» А затем каким-то чудом Кез уже опускался рядом с ним на колени.

— Ясен-красен! Твои сраные чернила орут-заливаются.

А затем, так же внезапно, как и появился, сигнал тревоги пропал. Гарри открыл глаза, и чувства вернулись к нему. Он вобрал глазами всех присутствующих: Кез и Дейл смотрели на него сверху вниз, Норма же прислушивалась к ветру.

— Ребята, — проговорил Гарри, еле ворочая языком, — познакомьтесь с Дейлом.

— Дейл. Пишется, как Алан-э-Дейл [50] , — сказал Дейл. — Очень рад.

Пока все обменивались приветствиями, Гарри глубоко вздохнул и медленно поднялся на ноги.

50

Алан из Лощины (англ. Alan-a-Dale) — менестрель-разбойник, герой легенд о Робине Гуде и член его отряда.

— Он — тот самый друг из Нового Орлеана. Славный парень. Да, Дейл?

— По легче, Гарри, — сказал Кез.

— Я в порядке, — отмахнулся Гарри.

— А с виду не очень, — подала голос Лана.

— Я. В. Порядке, — процедил Гарри. — Просто на какой-то миг стало очень громко.

— Наверное, оно приближается, — сказал Дейл.

— Пожалуй, — кивнул Гарри. — Чем бы оно ни было, оно громадное. А теперь двигаем. Прежде чем оно сюда доберётся.

— Прежде чем что доберётся? — поинтересовалась Лана.

Дейл повернулся и ответил на её вопрос:

— Ад.

— Чёрт. Здесь скоро появится брешь, — сказала Нор-ма. — Что-то за чертой хочет получить доступ к нашей реальности… Будь я проклята, — она осеклась. — До меня только что дошло, что поблизости ни одного призрака.

Она полуобернулась и обратила лицо к небесам.

— Ни одного, — повторила она спустя несколько секунд.

— Что это за шум? — спросил Кез.

Внезапно оно послышалось со всех сторон — не один звук, а множество. Гарри вращал головой, пытаясь отследить источник шума.

— Это дома, — сказал он.

Оконные стёкла тряслись в рамах, а запертые двери так вибрировали, словно хотели сами посниматься с петель. Старая, отслоившаяся плитка соскальзывала с крыш и разбивалась на тротуаре, а из квартир доносился гам, издаваемый предметами домашнего обихода. Посуда, бутылки, лампы, зеркала и другие бьющиеся вещи грохотали так, словно в один миг во все квартиры ворвались своры вандалов. Всё танцевало, поддавшись единому порыву.

— Кажется, потасовки не миновать, — сказал Кез.

— Будь оно проклято, — прошипела Лана. — Не то место. Не то время. И так, блять, за положняк.

Кез пошарил под водительским сиденьем и достал свернутый коврик. Он присел, положил его на тротуар и, окликнув друзей, развернул.

— Кому-то подсобить?

Гарри глянул на раскладку: на двухфутовом потёртом коврике поблёскивало разнообразие ножей и прочих смертоносных инструментов. Первенство по длине принадлежало исцарапанному мачете (как же Гарри его не хватало в Новом Орлеане). Рядом с ним лежала шестёрка ножей, самым крупным из которых был внушительный охотничий нож, а самым мелким — кортик, подаренный Кезу на День святого Валентина мясником, с которым он когда-то встречался.

— Нет, благодарю. С ножами у меня связано слишком много плохих воспоминаний. Но вот Норме нож не помешает.

Кез кивнул и выбрал для Нормы оружие. Дейл взял себе мачете.

Тем временем шальные силы всё вымещались на домах. Несколько окон взорвалось внутрь, а другие брызнули осколками на улицу — казалось, словно энергия била волнами и то накатывала, то откатывала. Вдруг погасли все уличные фонари, и вопреки возражениям Кез сунул Гарри в руку нож. Тот покорно кивнул.

— Как твои татуировки? — спросил Кез.

— Беснуются, как ненормальные, — ответил Гарри.

— Есть мысли?

— Да, но ни одна мне не нравится.

9

Весь лес пришел в движение удивительной сложности, а воздух вокруг Жреца Ада полнился созвездиями светящихся точек, и в некоторых местах их шлейфы переплетались так плотно, что возникали узлы, по которым текли уже другие огоньки. От киновита расходились ударные волны — они накатывали на яркую пыль и отталкивали ее от эпицентра, создавая вокруг киновита сферу плотно сжатой субстанции.