Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— Мы продолжаем собирать данные и уточнять параметры модели, — сказал Дюб, — так что теперешние оценки могут ошибаться вдвое, если не втрое. С экспонентами в этом смысле непросто. Но пока что для меня все выглядит вот так.

Он вывел на экран очередной график: синяя кривая, медленно, но верно ползущая вверх.

— Временной интервал составляет примерно от года до трех лет. В течение этого периода количество столкновений, как и количество осколков, будут постепенно расти.

— Что такое СФБ? — сразу же спросил Пит Старлинг.

Эти буквы значились рядом с вертикальной осью графика.

— Скорость фрагментации болидов, — ответил Дюб. — То, как быстро образуются новые осколки.

— Это что, общепринятый термин? — требовательно уточнил Пит. Тон его, впрочем, был скорее нервозным, чем открыто враждебным.

— Нет, — сообщил Дюб. — Это я его придумал. Вчера. Пока летел на самолете.

Он чуть было не добавил что-то в духе «я имею право вводить новую терминологию», но решил, что совещание еще только началось и есть смысл быть повежливей.

Его ответ заставил Пита умолкнуть, хотя и неизвестно, надолго ли, и Дюб попытался восстановить утраченный было ритм презентации.

— Метеориты будут падать все чаще и чаще. Некоторые приведут к значительным разрушениям. Но в целом жизнь не слишком изменится. Однако затем, — он нажал на кнопку, и кривая на графике, сделавшись белой, резко устремилась вверх, — мы станем свидетелями явления, которое я назвал Белые Небеса. Все произойдет за несколько часов, максимум — несколько суток. Система отдельных планетоидов, которую мы наблюдаем сейчас, перемелет себя в огромное количество значительно более мелких объектов. Это будет похоже на белое облако, которое быстро распространится и заполнит собой все небо.

Еще нажатие кнопки. Кривая на графике устремилась к новым высотам. Теперь она стала красной.

— Через сутки или двое после Белых Небес начнется то, что я назвал Каменным Ливнем. Поскольку на орбите останутся не все осколки. Некоторые упадут на Землю.

Дюб выключил проектор. Вообще-то так не принято, но в результате зрители словно очнулись от слайдового гипноза и посмотрели на докладчика. Правда, секретари и порученцы у дальней стены так и не оторвались от экранов своих телефонов, но это как раз было неважно.

— Говоря «некоторые», — уточнил Дюб, — я имею в виду триллионы.

Никто не проронил ни слова.

— Земля подвергнется метеоритной бомбардировке такой силы, которой она не испытывала с глубокой древности, когда Солнечная система только формировалась, — продолжал Дюб. — Вы видели яркие следы, которые последнее время оставляют в небе метеоры? Их будет столько, что они сольются в сплошной огненный купол, и все, что окажется под ним, тоже воспламенится. Вся земная поверхность будет стерилизована. Ледники вскипят и испарятся. Уцелеть сможет только тот, кто окажется вне атмосферы. Поднявшись в космос либо зарывшись под землю.

— Что ж, если так, то это действительно плохие новости, — произнесла президент.

Некоторое время — может, минуту, может, и все пять — присутствующие сидели молча, переваривая услышанное.

— Мы применим оба способа, — прервала наконец молчание президент. — Космический и подземный. Второй, очевидно, будет проще.

— Да.

— Мы немедленно займемся строительством бункеров для… — президент прикусила язык, почувствовав, что фраза выйдет неполиткорректной. — Для того чтобы люди могли в них укрыться.

Дюб ничего не сказал.

— У меня немалый интендантский опыт, — заговорил председатель КНШ. — Доктор Харрис, я привык мыслить снабженческими категориями. Я хочу знать, сколько припасов нам потребуется под землей. Мешков картошки и рулонов туалетной бумаги в пересчете на одного обитателя бункера. Иными словами, мой вопрос означает следующее — сколько продлится Каменный Ливень?

— По моим оценкам — от пяти до десяти тысяч лет, — ответил Дюб.

— Никто из вас никогда не ступит на твердую землю, не обнимет любимых, не вдохнет полной грудью воздух родной планеты, — объявила президент. — Судьба, которой не позавидуешь. Однако она намного лучше той, что ждет семь миллиардов человек, которым некуда деться с Земли. Ваш поезд ушел. С этого момента корабли будут запускаться на орбиту, но в ближайшие десять тысяч лет ни один не приземлится обратно.

Двенадцать мужчин и женщин в «банане» слушали молча. Как и в случае с разрушением Луны, новость была слишком огромной, чтобы ее воспринять, слишком всеобъемлющей, чтобы оставить место для человеческих чувств. Так что Дина сосредоточилась на мелочах. Например: как, однако, Джей-Би-Эф — то есть госпожа президент — чертовски хорошо годится именно для подобного рода заявлений.

— Доктор Харрис… — начал астроном Конрад Барт. — Госпожа президент, прошу прощения, нельзя ли сделать так, чтобы доктор Харрис вернулся в кадр.

— О, разумеется, — ответила Джулия Блисс Флаэрти и нехотя сместилась в сторону, уступая место более массивной фигуре доктора Харриса.

Дина подумала, что по сравнению с известной всей планете телеперсоной тот как-то увял и ссохся. Потом вспомнила, что он рассказал им несколько минут назад, и сама устыдилась таких мыслей. Каково это — единственному на Земле понимать, что планета обречена?

— Да, Конрад?

— Дюб, я не стану спорить с твоими вычислениями. Однако подвергались ли они независимой проверке? Не может быть такого, что в них вкралась элементарная ошибка — десятичная запятая не на месте или что-нибудь вроде того?

— Наши разведслужбы сообщают, что, судя по данным перехвата, китайцы обнаружили то же самое примерно сутки назад, — вмешалась президент. — Англичане, индийцы, французы, немцы, русские, японцы — везде ученые приходят более или менее к тем же выводам.

— Два года? — вырвалось вдруг у Дины. Голос ее прозвучал надломанно и хрипло. — А потом — Белые Небеса?

— Похоже, все ученые сходятся на этой цифре, — ответил доктор Харрис. — Двадцать пять месяцев плюс-минус два.

— Понимаю, как вы потрясены, — снова перебила его президент. — Но я хотела, чтобы члены экипажа МКС узнали обо всем в числе первых. Поскольку вы мне нужны. Мы, народ Соединенных Штатов и люди Земли, нуждаемся в вас.

— Для чего? — спросила Дина. Вообще-то она не имела никакого права говорить от имени двенадцати человек экипажа. Для этого существовала Айви. Но Дине хватило одного взгляда, чтобы понять — Айви сейчас не до того.

— Мы начинаем переговоры с нашими партнерами из других космических держав о создании ковчега, — ответила президент. — Хранилища всего генетического материала Земли. На то, чтобы его построить, у нас есть два года. За эти два года мы отправим на орбиту столько людей и оборудования, сколько сможем. «Иззи» станет ядром будущего ковчега.