Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Это мне ясно.
— Твое задание: помогать Айви и приглядываться, где твои великолепные умения будут полезны остальным. У Федора и Зика всего по две руки для работы в открытом космосе. Могут твои роботы им пособить?
— Если вдруг потребуется резать железо, они справятся просто замечательно, — хмыкнула Дина.
— Вот и хорошо, — кивнул Спарки, пропустив весь заряд сарказма мимо ушей. В уме он уже закончил беседу с ней и пережидал несколько мгновений, полагающихся на ничего не значащие шутки, чтобы потом перейти к отдельному совещанию с Дюбом и Конрадом.
Дину это задело. Только разве может она позволить себе эмоции в такой момент?
Возможно, дело в том, что для эмоций имеется веская причина.
Она уже открыла рот, чтобы попрощаться со Спарки — и передумала.
— Минутку. Я не
Спарки такой ответ не обрадовал. Но он скорее удивился, чем осерчал.
— И какая же?
— Людям надо где-то жить. Поскольку поверхность Земли будет выжжена, жилища придется строить на орбите из того материала, до которого удастся дотянуться. То есть из астероидов. В которых, благодаря Агенту, недостатка не будет.
Спарки закрыл лицо ладонями, шумно выдохнул и около минуты сидел неподвижно. Когда он убрал руки, Дина увидела слезы у него на глазах.
— Перед совещанием я написал полдюжины прощальных писем семье и друзьям. И собираюсь продолжить после совещания — список у меня длинный. Хорошо, если я успею дойти до половины еще до того, как получателей убьет Каменный Ливень. Я это все к тому, что мысли у меня сейчас, как у ходячего мертвеца. Кем я, в сущности, и являюсь. Но это как раз и неправильно. Я должен был сам подумать о том, о чем подумала ты. О будущем, на которое ты и немногие другие можете уповать, если все остальное сработает.
— По-вашему, я уповаю именно на такое будущее?
Спарки поморщился.
— Я не в том, что ваше будущее прекрасно — но по крайней мере о нем есть смысл думать. И я с тобой сейчас не спорю. Только что я могу для тебя сделать?
— Просто прикройте меня, — ответила Дина. — Не дайте им закрыть проект. Разобрать моих роботов на запчасти. Вы хотите, чтобы сейчас я занялась чем-то другим — я не против. Но к тому времени, как с Белых Небес хлынет Каменный Ливень, у Облачного Ковчега должна быть вменяемая программа по переработке астероидов, иначе у человечества нет никаких шансов пережить на орбите несколько тысячелетий.
— Я прикрою тебя, Дина, чего бы это ни стоило, — кивнул Спарки, машинально бросив взгляд в сторону двери, через которую ранее вышла президент.
На момент А+0 среди двенадцати человек экипажа Международной космической станции был лишь один русский: подполковник Федор Антонович Пантелеймонов. За плечами пятидесятипятилетнего ветерана было шесть орбитальных полетов и восемнадцать выходов в открытый космос, и он слыл серым кардиналом отряда космонавтов. Такая ситуация была довольно необычной. В ранние годы, когда экипаж МКС в среднем состоял из шести человек, в норме среди них было как минимум два космонавта. Проект «Амальтея» и тор расширили максимальную вместимость станции до четырнадцати человек, русских среди них обычно было от двух до пяти.
Луна разрушилась за две недели до того, как Айви, Конрад и Лина должны были вернуться на Землю, на смену им ожидались двое русских и британский инженер. Поскольку корабль и экипаж были готовы к запуску, Российское космическое агентство — Роскосмос — не стало его откладывать, и «Союз» стартовал с Байконура в А+0.17.
Корабль пристыковался к «Иззи» без происшествий. В отличие от американцев, предпочитающих ручную стыковку, русские давным-давно автоматизировали весь процесс.
«Союзы» — рабочие лошадки, доставлявшие людей в космос уже не один десяток лет, — состояли из трех отсеков. В приборно-агрегатном отсеке на корме находились двигательные установки, баки с горючим, солнечные панели и прочее оборудование, способное работать в вакууме. Передняя секция, более или менее шарообразная, была герметичной и заполнялась пригодным для дыхания воздухом; в ней имелось достаточно места для работы и жизни космонавтов. Небольшой колоколообразный отсек посередине был рассчитан на три кресла: космонавты в скафандрах находились там во время полета на орбиту и в нем же, окутанном пламенем подобно комете, спускались обратно на Землю. Отсек был очень тесным, но это не имело особого значения, поскольку использовался он лишь при взлете и посадке; большую часть времени космонавты проводили в
орбитальном модуле, то есть в сферическом переднем отсеке. На самом носу его располагался шлюз, который позволял кораблю состыковаться со станцией, равно как и с любым другим объектом, имеющим аналогичный шлюз.Еще года два назад «Союзы», как правило, стыковались с кормовым шлюзом модуля «Звезда» на самом конце МКС. С тех пор к «Звезде» добавился новый модуль — хаб, то есть «ступица», еще более продливший «назад» главную ось станции. Вокруг хаба вращался тор. Чтобы сохранить совместимость с проверенными временем «Союзами», хаб оборудовали соответствующим стыковочным узлом и люком.
Поскольку остальные одиннадцать членов экипажа были заняты тем, что поручил им Спарки, Дина проплыла по направлению к «корме» через всю станцию — ее мастерская находилась на «носу» — и открыла люк, чтобы встретить новоприбывших. Она ожидала увидеть несколько человек, плавающих в невесомости внутри орбитального модуля, а увидела голову и руку одного-единственного космонавта, которого, насколько она помнила, звали Максим Кошелев. Он был целиком погружен в плотную массу витаминов.
Слово «витамин» на жаргоне космоплавателей обозначало любой маленький и легкий, но крайне полезный предмет. Под это определение подходило все что угодно, включая микросхемы, лекарства, гавайские гитары, биологические образцы, мыло и пищу. Самыми ценными витаминами, разумеется, были люди, во всяком случае на взгляд тех, кто не хотел оставлять космос на откуп роботам. Коллеги Дины в области разработки астероидов страстно доказывали, что дорогущими ракетами вообще следует возить только витамины. Металл и воду надо не отправлять с Земли, а добывать из миллиардов камней, которые уже и так в космосе.
От кучи витаминов отделилась запечатанная коробка со шприцами и стукнула Дину по лбу, за ней последовал порошок гидроксида лития в вакуумной упаковке, флакон с морфием, рулон конденсаторов для поверхностного монтажа и, наконец, перехваченная резинкой связка заточенных простых карандашей. Кое-как отмахнувшись от всего этого, Дина смогла получше рассмотреть открывшуюся сцену: Максим был зажат в узеньком тоннеле посреди груды витаминов, которыми «Союз» набили до отказа.
Кто-то на Тюратаме догадался сунуть сверху несколько сложенных мусорных мешков. Правильно поняв намек, Дина развернула один и попыталась собрать в него все предметы, успевшие отделиться от кучи, пока они не отправились в свободное плавание по «Иззи». Покончив с этим, она принялась за саму кучу. Кое-чему удалось ускользнуть, но большая часть все же оказалась в мешке. Максим тем временем выбрался в хаб, чтобы немного размяться — он провел в одной позе шесть часов. Дина, не такая крупная, заняла его место и стала выбрасывать витамины наружу, где Максим ловил их в мешок.
Через минуту Дина раскопала ногу в голубом комбинезоне, за ней последовало плечо, потом рука. Рука тут же зашевелилась, в Дину снова полетели витамины, а под ними обнаружилось лицо, которое Дина узнала — полчаса назад она заглянула на страничку его обладательницы в Википедии. Это была Болор-Эрден, девушка, которую в свое время отчислили из отряда космонавтов из-за маленького роста — для нее не годился ни один из существующих скафандров. Она была пристегнута к креслу, которое явно наспех соорудили из подручных материалов. Кресло закрепили в углу отсека, известном как «диван», использовав для этого упругую сеть, снятую с большегрузного грузовика — на ней еще осталась пыль казахстанских дорог. Дина подумала, что, возможно, последний раз в жизни видит дорожную пыль, но тут же постаралась отогнать эту мысль.
Итак, Болор-Эрден и Максима отправили в полет в орбитальном модуле. Случай беспрецедентный: предполагалось, что люди могут путешествовать только в спускаемом аппарате. Говорить это вслух было вряд ли вежливо, но фактически оба получили билет в один конец и любая нештатная ситуация означала для них гибель. При входе в атмосферу орбитальный модуль отбрасывался и сгорал, теоретическая возможность выжить при аварии была только у пассажиров спускаемого аппарата.
Когда Дина с Максимом добрались до спускаемого модуля, в процесс разгребания витаминов включились новые добровольцы. В трех креслах, где, собственно, и было положено лететь, обнаружились еще два космонавта, Юрий и Вячеслав, а также англичанин по имени Рис.