Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Ясное дело, — отвечает Шафто.
— Кто-нибудь из наших погиб, — продолжает Роот, — оттого что враг не завладел нашими секретными шифрами?
Вопрос на засыпку. Капрал Бенджамин первый приходит к решению, но даже ему нужно время подумать.
— Конечно, нет! — выпаливает он.
— Сержант Шафто? У вас есть свое мнение? — Роот пригвождает Шафто серьезным и трезвым взглядом.
Шафто говорит:
— В этих делах с шифрами хрен разберешься.
Очередь Монкберга.
— Я… наверное… наверное, могу придумать гипотетическую ситуацию,
— А вы, лейтенант Роот? — спрашивает Шафто.
Роот долго молчит, только работает иголками. Проходит несколько минут. Может быть, меньше. Все нервничают из-за немцев.
— Лейтенант Монкберг пытается убедить нас, что для сохранения жизни союзных солдат мы должны сегодня оставить немцам шифровальные книги союзного торгового флота. — При звуке голоса лейтенанта Роота все вздрагивают. — На самом деле в подобном случае мы должны использовать своего рода калькуляцию смерти, поэтому настоящий вопрос: спасет ли это больше жизней, чем погубит?
— Дальше без меня, падре, — говорит Шафто. — Математику я не осилил.
— Тогда давайте начнем с известного: передача шифров приведет к гибели людей, поскольку немцы смогут выследить и потопить наши конвои. Верно?
— Верно! — подхватывает капрал Бенджамин. Похоже, Роот склоняется на его сторону.
— Это будет верным, — продолжает Роот, — пока союзники не сменят шифры, что, надо думать, произойдет очень скоро. Итак, в минусе у нас несколько конвоев, потопленных за короткий отрезок времени. Что в плюсе? — Роот, не отрывая взгляда от раны, задумчиво поднимает брови. — Каким образом передача шифров может спасти человеческие жизни? Ну, это умонепостижимо.
— Чего-чего? — переспрашивает Шафто.
— Предположим, например, что из Нью-Йорка выходит секретный конвой с тысячами солдат и новым оружием, которое переломит ход войны и спасет тысячи людей. Предположим, он использует новую систему шифров, и немцы не узнают о нем, даже заполучив кодовые книги. Немцы сосредоточат усилия на известных конвоях, потопят, может быть, несколько сотен моряков. Тем временем тайный конвой проскочит незаметно, доставит бесценный груз и тысячи людей будут спасены.
Снова долгое молчание. Слышно, как остальные бойцы подразделения 2702 перекрикиваются в шлюпках, вероятно, ведут свой собственный спор: если бросить на хер офицеров, можно ли будет это расценить как мятеж.
— Я выдвинул лишь гипотезу, — говорит Роот, — однако видно, что уравнение смерти может, хотя бы теоретически, дать положительный ответ. Более того, подумав, я прихожу к выводу, что отрицательной стороны может не быть совсем.
— То есть как?! — восклицает капрал Бенджамин. — Разумеется, есть отрицательная сторона.
— Вы исходите из того, что немцы не знают наши коды. — Роот направляет окровавленный указательный палец на том белиберды у Бенджамина в руках. — Однако они топят наши конвои направо и налево. Очень может быть, что коды давно взломаны. В таком случае, если они попадут к немцам, никакого вреда не будет.
— Но это противоречит вашей теории о секретном конвое! — говорит Бенджамин.
— Секретный конвой был Gedankenexperiment [275] , —
объясняет Роот.275
мысленный эксперимент (нем.).
Капрал Бенджамин закатывает глаза; похоже, он и впрямь знает, что такое Gedankenexperiment.
— Если код действительно взломан, зачем рисковать нашими жизнями, чтобы ПЕРЕДАТЬ ЕГО НЕМЦАМ?
Роот задумывается.
— Не знаю.
— Так что вы думаете, лейтенант Роот? — спрашивает Бобби Шафто несколько томительных минут спустя.
— Думаю, несмотря на мой Gedankenexperiment, объяснение капрала Бенджамина, что лейтенант Монкберг — немецкий шпион, более правдоподобно.
Бенджамин облегченно вздыхает. Монкберг, оцепенев от ужаса, таращится на Роота.
— Однако неправдоподобное случается сплошь и рядом, — продолжает Роот.
— Ой, бога ради! — орет Бенджамин и хлопает ладонью по Книге.
— Лейтенант Роот? — говорит Шафто.
— Да, сержант Шафто?
— Лейтенант Монкберг поранился случайно. Я видел.
Роот заинтересованно смотрит Шафто в глаза.
— Точно?
— Да, сэр. Все произошло совершенно случайно.
Роот разрывает упаковку стерильного бинта и начинает обматывать Монкбергу ногу; кровь проступает быстрее, чем он успевает накрутить следующий слой, однако постепенно Роот все же берет верх и повязка остается чистой.
— Кажется, пора принимать ответственное решение, — объявляет Роот. — Мы оставим кодовые книги на корабле, как сказал лейтенант Монкберг.
— Но если он — немецкий агент… — начинает Бенджамин.
— Тогда ему капец, как только мы доберемся до своих, — отвечает Роот.
— Однако вы сами сказали, что у нас мало шансов туда добраться.
— Мне не следовало так говорить, — винится Енох Роот. — Это были глупые и необдуманные слова. Не отвечающие истинному духу подразделения 2702. Убежден, что мы доберемся до Швеции и доставим туда лейтенанта Монкберга.
— Вот это по-нашему! — одобряет Монкберг.
— В любом случае, если лейтенант Монкберг начнет саботировать, или предложит, чтобы его бросили, или каким-то иным образом увеличит риск нашего пленения, мы сможем с уверенностью сказать, что он — немецкий агент.
Монкберк окончательно опупевает.
— Так сваливаем отсюда к чертовой матери! — кричит он и встает, шатаясь от потери крови.
— Погодите! — говорит сержант Шафто.
— Что еще, Шафто? — Монкберг снова чувствует себя командиром.
— Как мы узнаем, что он увеличивает риск нашего пленения?
— В каком смысле, сержант Шафто? — спрашивает Роот.
— Может, это будет не очевидно, — объясняет Шафто. — Может, в лесу немецкая засада и лейтенант Монкберг выведет нас прямо на нее.
— Молодчина, сержант! — радуется капрал Бенджамин.
— Лейтенант Монкберг, — объявляет Енох Роот, — как исполняющий обязанности судового врача, отстраняю вас от командования по медицинским показаниям.
— Каким показаниям?! — в панике вопит Монкберг.