Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Нью стоял у окна, прислушиваясь к вою ветра. В дом ветер не проникал — спасибо мистеру Эшеру, не поскупившемуся на утепление. Завтра в школу, и нужно отдохнуть… Но Нью все стоял, прислушиваясь, и на его лице отражалась тревога.
Будет ли этому конец? Или зло примет новые формы и возвратится еще более сильным — возможно, для того, чтобы отомстить?
Если так, то он должен быть готов.
Руки стиснули посох.
Ветер сменил направление и звучание. Он теперь негромко постанывал, со странной ритмичностью стуча в окна домика Тарпов.
Нью прислушался.
И ему показалось, что там, в темноте, качается маятник, вперёд
Он надеялся, что это ему только показалось.
О боже, как он надеялся!
КУСАКА
(роман)
Маленький, захолустный городишко Инферно. Люди, одни из которых мечтают уехать, а другие понимают, что в этой жизни им ловить нечего, да и негде. Подростки, предел мечтаний которых работать на местного наркоторговца, а единственное развлечение — борьба с другой бандой. У всех свои маленькие проблемы, которые скоро забудутся. Останется одна большая — ВЫЖИТЬ. Таинственный охотник прилетел к ним в город, чтобы найти кого-то, кого он называет «хранителем». И началось…
Пролог
Мотоцикл с ревом вырвался за пределы Окраины, унося светловолосого паренька и темноволосую девушку прочь от оставшегося позади ужаса.
В лицо пареньку, крутясь, летели дым и пыль; он чувствовал запах крови и собственного взмокшего от страха тела. Девушка, дрожа, прижималась к нему. Они мчались к мосту, но фара мотоцикла была разбита, и парнишка правил, ориентируясь в сочившемся сквозь облака дыма тусклом фиолетовом сиянии. В горячем тяжелом воздухе пахло гарью: запах поля боя.
Колеса подпрыгнули. Мальчик понял: они въехали на мост. Бетонные обочины моста сузились, он сбавил скорость и вильнул, чтобы разминуться с колпаком, потерянным, должно быть, одной из тех машин, что недавно промчались на другой берег, в Инферно. То, чему ребята стали свидетелями несколько минут назад, не шло из головы, и девочка со слезами на глазах то и дело оглядывалась, повторяя имя брата.
«Почти проскочили, — подумал парнишка. — Прорвемся! Про…»
Прямо перед ними в дыму что-то выросло.
Парнишка тормознул и начал выруливать вбок, но понял: времени слишком мало. Мотоцикл столкнулся с возникшей на дороге фигурой, и мальчик потерял управление. Он выпустил руль, почувствовал, что девушка тоже слетела с мотоцикла, а потом перекувырнулся в воздухе и заскользил, немилосердно обжигаемый трением.
Он лежал, свернувшись клубком, хватая ртом воздух, и, с трудом удерживаясь в сознании, думал: «Точно, Бормотун. Бормотун… заполз на мост… и устроил нам бенц».
Мальчик попытался сесть, однако он был еще слишком слаб. Левая рука болела, но пальцы двигались — хороший признак. Ребра казались осколками бритвы, а еще ему хотелось спать, закрыть глаза и будь что будет… но мальчик не сомневался: тогда он больше уже не проснется.
Пахло бензином. Мальчик сообразил, что у мотоцикла пробит бак. Через пару секунд раздалось БА-БАХ! замерцало оранжевое пламя. На землю с грохотом посыпались куски металла. Задыхаясь, парнишка встал на колени и в отсветах огня увидел, что девушка лежит на спине
примерно в шести футах от него, разбросав руки и ноги, как сломанная кукла. Рот был в крови, натекшей из нижней разбитой губы, на щеке — багровый синяк. Но она дышала, и когда он окликнул ее по имени, ее веки затрепетали. Мальчик попытался приподнять ей голову, но нащупал какой-то желвак и решил, что лучше ее не трогать.А потом услышал шаги, два башмака: один цокал, второй шаркал.
С бешено колотящимся сердцем мальчик поднял голову. Со стороны Окраины к ним кто-то ковылял. На мосту горели ручейки бензина, но это существо шагало сквозь огненные потоки, не останавливаясь, поджигая отвороты джинсов. Оно было горбатое — нелепая, злая пародия на человека, а когда подошло поближе, мальчик увидел, что полный зубов-иголок рот кривит ухмылка.
Он загородил девушку своим телом. Шаги приблизились: цок-шарк, цок-шарк. Мальчик привстал, чтобы дать отпор, но боль прострелила рёбра, не давая вздохнуть, стреножила его, и он опять повалился на бок, сипло дыша.
Добравшись до них, горбатое ухмыляющееся существо остановилось и уставилось себе под ноги. Потом оно пригнулось, и над лицом девушки скользнула рука с металлическими, зазубренными по краям ногтями.
Силы оставили мальчика. Металлические когти вот-вот должны были размозжить девушке голову, содрать мясо с костей — он и глазом не успел бы моргнуть — и мальчик понял, что в этой долгой страшной ночи спасти ей жизнь можно только одним способом…
Глава 1
Вставало солнце. В призрачных дрожащих волнах жаркого марева ночные твари расползались по норам.
Пурпурный свет приобрел оранжевый отлив. Тускло-серый и уныло-коричневый отступили под натиском густо-малинового и жженого янтаря. От печных труб кактусов и высокой, до колен, полыни протянулись лиловые тени, а грубо обтесанные глыбы валунов засветились алой боевой раскраской апачей. Краски утра смешались и растеклись по канавам и трещинам в неровной шероховатой земле, заискрились румяной бронзой в узкой извилистой ленте Змеиной реки.
Когда свет начал набирать силу и от песков пустыни вверх поплыл едкий запах зноя, мальчик, спавший под открытым небом, открыл глаза. Тело одеревенело, и пару минут паренек лежал, глядя, как безоблачное небо затопляет золотом и вспоминая свой сон — что-то про отца, который пьяным голосом безостановочно выкрикивал его имя, с каждым разом коверкая его все сильнее, пока оно по звучанию не начало походить на ругательство, — но, может быть, ему это только казалось. Как правило, сны мальчика нельзя было назвать хорошими или добрыми, а уж те, в которых куражился его отец, и подавно.
Мальчик сел, подтянул колени к груди, опустил на них острый подбородок и стал смотреть, как над цепями зазубренных кряжей, далеко на востоке, за Инферно и Окраиной, взрывается солнце. Восход всегда ассоциировался у него с музыкой, и сегодня парнишка услышал неистовый грохот воющей на полную катушку гитары-соло из «Айрон мэйден». Ему нравилось здесь спать, пусть даже затекали мышцы, ведь он любил одиночество, а еще — краски пустыни ранним утром. Через пару часов, когда солнце действительно начнет припекать, пустыня станет пепельной и, ей-ей, можно будет услышать, как шипит воздух. Если в середине дня не найти тени, Великая Жареная Пустота испечет твои мозги, превратив их во вздрагивающую золу.