Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция

Михаил взглянул в глаза Франко: они откровенно издевались, ожидая, что он сдастся. В нем загорелся огонь гнева, который заставил его приподняться. Но он поскользнулся и снова упал. Франко отступил на несколько шагов.

— Пошли, — сказал он нетерпеливо, и Никита поплелся вслед за ним.

Михаил напрягся, стиснул зубы; силы его были на пределе. Нет, такой болью его не испугаешь. Франко не увидит его побитым. Он никому никогда не даст увидеть себя побежденным! Михаил поднялся и с трудом зашагал, держа в руках то, что недавно было Рыжим.

— Хороший заяц всегда делает то, что ему сказано, — сказал Франко.

Михаил нес свою ношу к белому дворцу.

От останков Рыжего исходил медный запах застывшей крови. Кожа оленя имела свой запах — более высокий и сладкий, а от Виктора пахло солью и мускусом. Но к ним примешивался еще один запах в холодном воздухе; он достиг ноздрей Михаила у дверей дворца; запах был диким и неприятным, запах жестокости и коварства. Запах зверя, так отличающийся от запахов стаи Михаила, как черное отличается от красного; запах шел, как теперь понял Михаил, от костей Рыжего: дух зверя, который сломил его. Тот самый дух, по следам которого на гладком сверкающем снегу шел Виктор.

Ожидание насилия повисло в воздухе. Михаил почувствовал его, как прикосновение когтей к хребту. Франко и Никитой тоже овладело это чувство, они прощупывали взглядами лес, задавали вопросы, искали ответы, делали выводы с той скоростью, которая была теперь их второй натурой. Рыжий не был сильнейшим из стаи. Но он был умным и быстрым. Тот, кто разорвал его на части, был умнее и быстрее. Он был там, в лесу, ожидая, как отзовутся те, кому он послал свой зловещий вызов.

Михаил переступил порог дворца и увидел Павлу рядом с Ренатой и Алекшей. Ее губы беззвучно шевелились, она не сводила взгляда с мешка костей в руках у Михаила. Рената быстро шагнула вперед, забрала и унесла мешок.

Солнце зашло. В черном небе повисли сверкающие звезды. В глубинах белокаменного дворца потрескивал костер. Михаил и остальные члены стаи собрались у огня. Они сидели и ждали, а вверху ветер крепчал и свистел по коридорам. Они ждали. Но Виктор не появился.

Часть V. Мышеловка

Глава 19

В шесть утра 29 марта Майкл Галлатин надел полевую серую немецкую форму, армейские ботинки, кепи связиста и приколол наградные знаки — за Норвегию, Ленинградский фронт и Сталинград. Его снабдили профессионально изготовленными документами. По ним он являлся оберстом, то есть полковником, отвечающим за координацию сигнальных линий и систем контроля между Парижем и подразделениями армии, расположенными на побережье Нормандии. По бумагам, он родился в деревне Брагдонау в Южной Австрии. У него была жена по имени Лана и двое сыновей. Его политические убеждения были прогитлеровскими: лоялен к рейху, хотя и не состоял в нацистской партии. Был ранен осколком гранаты, брошенной русским партизаном, от чего у него остался шрам под глазом. Под шинелью у него был пояс со старым, хорошо вычищенным «люгером» в кобуре и в кармане шинели — две обоймы с патронами. В кармане мундира лежали серебряные швейцарские часы с изображением на крышке охоты на оленей. И ничего британского — вплоть до носков. Все необходимое он держал в голове: все въезды и выезды из Парижа, улицы вокруг квартиры Адама и места его работы и лицо Адама — лицо малозаметного клерка… Основательно позавтракав яичницей с ветчиной в компании Маккеррена, подкрепившись крепким черным кофе, он был готов к отъезду.

Маккеррен, всклокоченная гора в юбке гвардейцев «черной бригады», и молодой француз, которого шотландец называл Андре, вели Майкла по длинному сырому коридору. Каблуки его ботинок, снятых с убитого немецкого офицера, стучали по каменному полу. Маккеррен тихо обговаривал последние мелочи, по его голосу чувствовалось, что он волнуется. Майкл внимательно его слушал. Все детали крепко засели в его голове, и он был доволен, что все так хорошо продумано. Теперь ему предстояло идти по лезвию бритвы, зная каждый шаг.

Серебряные карманные часы имели одну пикантную подробность. Стоило дважды повернуть завод, фальшкрышка откидывалась и открывалось маленькое отделение с серой капсулой. Капсула была смертельной, с цианидом. Майклу пришлось согласиться взять капсулу с собой — таковы были неписаные правила службы разведки, но в душе он был уверен, что гестапо не возьмет его живым. Все-таки то, что он взял капсулу, видимо, облегчило душу Маккеррена. Майкл и Маккеррен в последние два дня стали друзьями.

Шотландец был отменным игроком в покер, и, когда они отдыхали от зубрежки и проверки знаний, он неизменно обыгрывал Майкла. Майкла огорчало только одно: в последний день он не видел Габи, и Маккеррен даже не упомянул о ней. Майкл решил, что ей дано новое поручение. «Оревуар, — мысленно попрощался с ней Майкл. — Желаю тебе счастья». Шотландец и молодой партизан-француз подвели Майкла к каменной лестнице, по ней они поднялись в небольшую пещеру, освещенную зелеными лампами. Здесь стоял длинный черный «мерседес-бенц». Машина была как новенькая. Майкл даже не смог найти на ней пулевые пробоины, так хорошо они были залатаны.

— Прекрасная машина, не так ли? — спросил Маккеррен, читая мысли Майкла, пока тот любовно гладил ее крылья рукой в перчатках. — Немцы умеют делать их, этого у них не отнимешь. У этих гадов вместо мозгов — рычаги и шестеренки. — Он показал на сиденье водителя, где за рулем сидела фигура в мундире. — Андре — прекрасный водитель. Он знает Париж вдоль и поперек.

Маккеррен постучал по стеклу, водитель кивнул и завел машину. Двигатель заработал с глухим приятным, мягким урчанием. Маккеррен открыл заднюю дверь Майклу; тем временем молодой француз открывал задвижки ворот. В пещеру ворвался утренний солнечный свет.

Француз сдвинул ветки, маскирующие вход.

Маккеррен протянул руку, и Майкл пожал ее.

— Ты береги себя, парень, — сказал шотландец. — Но задай этим сволочам перцу, передай привет от гвардейцев «черной стражи», а?

— Яволь. [6] — Майкл расположился на заднем сиденье, роскошном, покрытом черной кожей; водитель отпустил ручной тормоз и выехал из ворот.

Кусты были поставлены на место. Теперь все это выглядело как склон холма. «Мерседес» развернулся среди деревьев и выехал на проселок.

6

Будет исполнено (нем.).

Майкл принюхался: кожа, свежая краска, едва ощутимый запах пороховой гари, смазка и тонкий аромат яблочного вина. «Ну и ну!» — подумал он и улыбнулся. В голубом небе плыли кружевные облака.

— Слушай, а Маккеррен знает? — спросил он Габи.

Она глянула на него в зеркало заднего вида. Ее черные волосы упрятаны под пилотку водителя штабной машины, поверх мундира надета бесформенная накидка. Пронзительный взгляд его зеленых глаз встретился с ее глазами.

— Нет, — сказала она. — Он думает, что я вчера вернулась в деревню.

— А почему ты не вернулась?

Она подумала минуту, осторожно ведя машину на ухабистом участке дороги.

— У меня было задание доставить тебя до места, — ответила она.

— Твое задание было выполнено, когда ты передала меня Маккеррену.

— Это ты так считаешь. А я думаю по-другому.

— У Маккеррена был для меня водитель. Что с ним?

Габи пожала плечами.

— Он решил… что работа там для него слишком опасна.

— Ты знаешь Париж?

— Достаточно хорошо. А то, чего я не знала, изучила вчера по карте. — Она снова взглянула в зеркало заднего вида; его глаза смотрели на нее не отрываясь. — Я же не всегда жила в деревне.

— А что подумают немцы, если мы наткнемся на дорожный патруль? — спросил он. — Наверное, красивые девушки не часто водят штабные машины.

— У многих офицеров водители — женщины. — Она внимательно следила за дорогой. — Секретарши или любовницы. И конечно, француженки тоже. Здесь престижно иметь водителем женщину.

Он задумался: что же сподвигло ее на это? От нее этого не требовалось. Ее часть задания была выполнена. Может быть, сказалась ночь их купания в римском бассейне? Или позднее, когда они с Габи делили черствую булку, запивая густым красным вином? Ну да ладно, она — профессионал. Она знает опасности, которые ее поджидают, знает и то, что с ней будет, если ее схватят. Он посмотрел в окно на зеленеющие поля, и вдруг ему подумалось: есть ли у нее капсула с цианидом?