Вещи, которые мы не смогли преодолеть

«Я принес одеяло».

«Одеяло и упакованный ланч. Определенно не пикник», — поддразнила она.

Она не была бы такой самодовольной, если бы я запустил руку в те маленькие обтягивающие штанишки, которые были на ней надеты. «Мы могли бы просто вернуться и поесть в комнате отдыха в библиотеке», — пригрозил я.

Она протянула руку и схватила меня за бедро. «Нокс?».

Серьезность в ее тоне заставила меня насторожиться.

«Что?»

«Не похоже, что мы притворяемся».

Я ударился головой о спинку сиденья. Я знал, что этот разговор состоится, и все равно не хотел его заводить.

Насколько я мог судить, мы оба перестали притворяться почти сразу же, как начали. Когда я прикасался к ней, это было потому, что я хотел этого. Не потому, что я хотел, чтобы кто-то увидел, как я это делаю.

«Нам обязательно это делать, Дейзи, когда у тебя счетчик работает во время обеденного перерыва?».

Она опустила взгляд на свои колени. «Нет. Конечно, нет».

Я стиснул зубы. «Да, мы это делаем. Если это то, о чем ты хочешь поговорить, тогда говори об этом. Перестань беспокоиться о том, чтобы вывести меня из себя, потому что мы оба знаем, что это обязательно произойдет».

Она подняла на меня взгляд. «Мне просто было интересно…что мы делаем».

«Я не знаю, что мы делаем. Что я делаю, так это наслаждаюсь проведением времени с тобой, не беспокоясь о том, что будет дальше или что произойдет через месяц или год. Что ты делаешь?».

«Помимо того, что мне нравится проводить с тобой время?».

«Да».

Эти прелестные карие глаза вернулись к ее коленям. «Я беспокоюсь о том, что будет дальше», — призналась она.

Я приподнял ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня. «Почему обязательно должно быть что-то, что последует дальше? Почему мы оба не можем просто наслаждаться тем, что есть, не беспокоясь до смерти о чем-то, что еще не произошло?».

«Просто обычно я так действую», — сказала она.

«Как насчет того, чтобы в следующий раз попробовать по-моему? Мой способ обеспечит тебе ланч без пикника и, по крайней мере, один оргазм до часу дня».

Ее щеки порозовели, и хотя ее улыбка была не такой широкой, как та, которую я получил ранее за то, что удивил ее, этого было достаточно. «Пойдем», — сказала она.

Я мгновенно напрягся. Все мои мысли о том, как я расстилаю ее на одеяле, обнаженную, и она хнычет мое имя, нахлынули снова. Я хотел попробовать ее на вкус снаружи, на солнце, под теплым ветерком. Хотел почувствовать, как она двигается подо мной, в то время как весь остальной мир стоит на месте.

Я дал задний ход грузовику и нажал на газ.

Мы прошли квартал, прежде чем телефон Наоми зазвонил из глубин ее сумочки. Она вытащила его и, нахмурившись, посмотрела на экран. «Это Нэш».

Я выхватил у нее телефон и ответил на звонок.

«Нокс!» — пожаловалась она.

«Что?» — рявкнул я в трубку.

«Мне нужно поговорить с Наоми», сказал Нэш. Его голос звучал мрачно.

«Она занята. Поговори со мной».

«Я пытался, придурок. Я позвонил тебе первым, но ты не взял трубку. Есть кое-какие новости о Тине».

Вот и закончился мой гребаный пикник.

* * *

Любуясь видом стройной задницы Наоми передо мной, я задавался вопросом, как мой брат справлялся с длинным лестничным маршем с его травмами. Квартира Нэша находилась на втором этаже над "Виски Клипер". И когда я привел его домой в прошлые выходные, он добрался до вершины только после того, как я пригрозил взять его на руки и понести.

Он открыл дверь как раз в тот момент, когда я занес кулак, чтобы постучать.

Он выглядел бледным, усталым. И этот придурок снял рубашку, обнажив повязку на ране. В руках он держал свежую марлю и рулон скотча.

«Бедняжка», — промурлыкала Наоми, выхватывая припасы из его рук. «Позволь мне помочь тебе».

Нэш одарил меня ухмылкой, когда Флоренс Найтингейл протиснулась внутрь. Если он продолжит изображать из себя раненого героя с Наоми, я собираюсь поднять его чертову арендную плату и столкнуть его с лестницы.

«Надеюсь, все будет хорошо», — предупредил я его, следуя за ней внутрь.

В квартире были высокие потолки, облицованные кирпичом, и высокие арочные окна, выходящие на Главную улицу. Там были две спальни, ванная, которую я лично выпотрошил, и жилое пространство открытой планировки с небольшой, но обалденной кухней.

Его обеденный стол был завален бумагами и чем-то похожим на папки с делами. У него явно были проблемы с выполнением предписаний врача. Морганы не хотели, чтобы им указывали, что делать.

«Садись», — сказала Наоми, выдвигая табурет с кухонного островка. Он опустился на нее, сжав челюсти, как будто одно это движение причиняло боль.

«Ты принимаешь свои обезболивающие?» Я спросил. Я силой заставил его выписать рецепт. Но бутылка все еще стояла рядом с раковиной, там, где я ее оставил.

Мой брат встретился со мной взглядом. «Нет».

Я знал почему. Потому что у одного поколения был потенциал отравить следующее. Это было то, с чем мы оба жили.

«Это некрасиво, Наоми», — предупредил Нэш, когда она направилась к раковине, чтобы вымыть руки.

«Раны никогда такими не бывают. Вот для чего нужна первая помощь».

Она вытерла руки и одарила меня солнечной улыбкой, возвращаясь к нему.

«Ты же не собираешься упасть в обморок, правда?» Я спросил ее.

Она показала мне язык. «Да будет вам известно, у меня обширная подготовка по оказанию первой помощи».

Нэш встретился со мной взглядом, когда Наоми осторожно сняла ленту с его плеча.

«Несколько лет назад я наткнулась на место автомобильной аварии. Была поздняя ночь, шел дождь. Перед водителем выбежал олень, и он свернул, чтобы разминуться с ним. Он врезался в дерево лоб в лоб. Повсюду была кровь. Ему было так больно, и все, что я могла сделать, это набрать 911 и держать его за руку. Я никогда в жизни не чувствовала себя более беспомощной», — объяснила она.

Я понял, что ей бы это не понравилось. Женщина, которая прожила всю свою жизнь, чтобы сделать других безопасными и счастливыми, возненавидела бы чувство беспомощности, когда кому-то больно.

«Так ты ходила на занятия?» — предположил Нэш, когда она отвела марлю от раны.

Я увидела, как сжались его челюсти, уловил напряженность в его тоне.

Она с шипением выдохнула, и я поднял глаза.

Плечо Нэша было обнажено. Это не была милая, аккуратная дырочка. Это был разрез рассохшейся ткани, черные швы и ржавчина засохшей крови.

«Я прослушала три урока», — сказала Наоми.

Всплыло воспоминание. Нэш лежал на спине на детской площадке, из его носа текла свежая кровь, а Крис Турковски сидел у него на груди и молотил кулаками по лицу моего брата.