Веселие Руси. XX век
Шрифт:
Впрочем, как и во все времена, «несознательное» население даже в суровую сталинскую эпоху, когда идеологически несанкционированное, «неправильное» пьянство могло стать источником серьезных неприятностей, желало пить не только и не столько шампанское, но и все, что гарантированно давало необходимый эффект. Кроме того, в советском обществе рубежа 1930-1940-х годов находилось сравнительно немного людей, которые в экономическом отношении могли поддерживать культивируемую традицию красивого и идеологически выдержанного употребления алкоголя. Большинство склонялось к неумеренному потреблению низкокачественных напитков.
Об остроте проблемы, связанной со злоупотреблением дешевым и при этом сомнительным пойлом, в частности, свидетельствует письмо начальника главного управления Рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР Зуева заместителю наркома торговли СССР Чупину и главному государственному санитарному инспектору Наркомздрава СССР профессору Ткачеву [650] : «К нам продолжают поступать
650
РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 16. Д. 76. Л. 136 об. Подлинник,
машинопись. Подчеркнуто при чтении.
Аналогичное отравление произошло в селе Злинке Мало-Висковского района Кировоградской области, где 28 человек умерло и 8 человек находятся в тяжелом состоянии…
По Калиниской области в феврале месяце зарегистрировано два случая массового отравления людей от употребления жидкости «Антипятноль», которая предназначена для очистки пятен на одежде, а именно: в Новоржевском районе отравилось 22 человека, из которых 18 человек умерло и остальные находятся в тяжелом состоянии. 14 февраля в городе Великие Луки отравилось 8 человек, из которых 4 человека в этот же день скончались. «Антипятноль» в обоих случаях приобретался в аптеках Калининской области, где он имеется в больших количествах.
Сообщая об этом, вторично прошу Вас принять конкретные меры к прекращению использования метанола для бытовых нужд, а также создать условия, которые исключали бы возможность приема, как алкоголя, различных спиртных препаратов, имеющихся в розничной продаже (денатурация их, соответствующая маркировка, правила пользования ими, предупреждение при продаже и так далее). О Ваших мероприятиях прошу сообщить».
Накануне войны наиболее распространенным было обычное бытовое пьянство, связанное с ритуалом проведения досуга за столом со спиртными напитками. Также набирало силу пьянство в трудовых и студенческих коллективах. Известный ученый филолог Вл. Марков, описывая свою студенческую юность конца 1930-х годов, вспоминал: «На первом курсе довольно много пили. Данька знал пропорцию чая, которую надо было прибавлять к водке так, чтобы она, не теряя цвета, теряла сивушный запах… Когда умер Шаляпин, были поминки: пили водку, закусывая, беря пальцами, одной кислой капустой, которая лежала прямо на столе, без тарелки» [651] .
651
Цит. по: Лебина Н.Б. Указ. соч. С. 43.
Изготовление и употребление алкогольных суррогатов, впрочем, для массового потребителя не было жизненной необходимостью, диктовавшейся непреодолимыми экономическими препятствиями к питью «казенной» сорокаградусной. Сравнительно низкокачественная водка в те годы продавалась свободно и была достаточно доступна: при среднемесячной зарплате в 331 рубль она стоила в среднем 6 рублей 15 копеек за бутылку. Пиво и даже крепкие напитки продавались не только в привокзальных и театральных буфетах, но и в столовых предприятий и учреждений. Государство же, давно победившее на алкогольном фронте частного производителя и торговца спиртным, исходило из того, что в стране уничтожены социальные корни алкоголизма. «Пей, но не зарывайся» – так можно сформулировать основное кредо государства по отношению к употреблению алкоголя подвластным народом накануне войны.
Между тем, стремление поставить «зеленого змия» на службу обороноспособности страны проявилось уже с конца 1930-х годов. Начало было положено подготовкой и проведением Финской войны, когда сталинское руководство не только изобретало новые, но и возрождало старые традиции.
Как свидетельствует Е.С. Сенявская, уже в дореволюционной военной психологии вопросу употребления алкоголя в военном быту уделялось немалое внимание [652] . В частности, в одном из опросников, составленных российскими военными психологами после русско-японской войны, были сформулированы специальные вопросы о влиянии алкоголя на психологическое и физическое состояние человека как во время боя, так и после него. Являясь мощным стимулятором, алкоголь оказывает комплексное воздействие на организм и психику бойца, испытывающего колоссальные физические и нервно-психологические перегрузки. Алкоголь, как его ни ругай, обладает неоспоримым достоинством – на какое-то время делает человека более уверенным в себе, подавляет боязнь, снимает стресс, мобилизует перед боем и расслабляет после него. Знали об этом и в других странах, где также в боевых частях время от времени практиковалась выдача спиртных напитков перед сражением. Поэтому довоенные исследования и обобщение мирового и российского опыта исходили из проверенного факта: во многих армиях использовали различные стимуляторы (алкоголь был вне конкуренции) для повышения устойчивости, выносливости и боеспособности воинского контингента. Вторая причина неизбежности алкоголя
на войне – так называемая медицинская. Водка в полевых и окопных условиях всегда использовалась как антисептическое, согревающее, противопростудное и анестезирующее средство. К идее использования водки как средства ведения войны советское руководство вновь обратилось зимой 1939 года.652
См. Сенявская Е.С. Психология войны в ХХ веке: исторический опыт России. М., 1999. С. 82–84.
В декабре 1939 года Экономическое совещание при Совете народных комиссаров СССР «в связи с низкой температурой в Карелии и Заполярье и в целях профилактики обморожений в частях Красной Армии» с 1 января 1940 года установило дополнительный паек для участвующих в боях бойцов и командиров – 100 граммов водки в день и 100 граммов сала через день. Летчикам – элите вооруженных сил – вместо водки полагался коньяк. По данным начальника тыла Красной Армии А.В. Хрулева, за время боевых действий в войска было поставлено свыше 10 млн литров водки и 88, 8 тыс. литров коньяка [653] .
653
См.: Такала И.Р. «Веселие Руси»: История алкогольной проблемы в России. СПб., 2002. С. 245–246.
Таким образом, знаменитые военные «100 граммов» родились еще во время войны с Финляндией. Конечно, зимой 1939–1940 годов вряд ли кто-то предполагал, что вскоре предстоит прибегать к мерам алкогольного стимулирования в войсках в куда больших масштабах и при более драматических и даже трагических обстоятельствах отступления от западных границ и ведения войны не на чужой, а на своей территории.
Еще один немаловажный аспект алкогольной проблемы накануне войны (как и непосредственно в годы Великой Отечественной) связан с чрезвычайным законодательством о борьбе с прогулами, опозданиями и прочими неприятностями, которые в России традиционно сопутствуют имевшим место накануне бурным возлияниям. В частности, характер массовой репрессивной практики носило применение указа от 26 июня 1940 года, вводившего уголовную ответственность за нарушение трудовой дисциплины. Пик действия указа пришелся на 1940–1942 годы. При относительно заниженных темпах его применения в 1943–1945 годах ежегодно регистрировалось более миллиона осуждений (главным образом, за прогулы). Даже в 1945 году осуждения по статьям указа составляли 51, 5 % всех уголовных приговоров по СССР в целом [654] . За самовольный уход с работы предусматривалось тюремное заключение сроком от 2-х до 4-х месяцев, а за прогул без уважительной причины – исправительно-трудовые работы по месту работы до 6 месяцев с удержанием до 25 % зарплаты. Все дела рассматривались не более чем в пятидневный срок, и приговор приводился в действие немедленно.
654
См.: Соломон П. Советская юстиция при Сталине / Пер. с англ. М., 1998. С. 312.
В предвоенный период безжалостное применение названного указа коснулось сотен тысяч рядовых тружеников, «хорошо погулявших» накануне. Соответственно, очень часто возникали коллизии, подобные описанной в письме инспектора Мобинспекции Норильского комбината В.В. Закитина к М.И. Калинину: «Обращаюсь к Вам, Михаил Иванович, я хочу Вам рассказать причины моей судимости, а вследствие чего, может быть, исключения из рядов ВЛКСМ и снятия меня с занимаемой должности.
Мне всего 19 лет. Я закончил 8 классов средней школы. На производстве работаю полтора года, и за время моей работы я не имел ни одного прогула. Член ВЛКСМ. Я командирован в Заполярный городок Норильск работать и строить, как представитель передовой молодежи.
За время работы в Норильском полиметаллическом комбинате не имел ни одного административного взыскания, также и по линии ВЛКСМ тоже не имел.
3-го июля 1940 года я опоздал на работу на 40 минут. Причины моего опоздания неуважительные, вечером работал, а утром проспал. Мы живем в квартире с товарищем и не имеем в квартире даже часов, да их в условиях города Норильска очень трудно достать.
Я проспал механически, я никогда этого не хотел сделать, и никогда у меня не было таких случаев.
20 июля 1940 года я осужден судом Таймырского национального округа и приговорен по суду к 6-ти месяцам исправительно-трудовых работ. С вычетом 25 % из моей заработной платы и без права обжалования приговора. Я считаю, что суд ко мне подошел неправильно, приговорив меня к 6 месяцам исправительно-трудовых работ. Я сделал опоздание не злостно на 40 минут, а есть случаи, что люди по три рабочих дня пьянствуют официально, и они получили меньшую меру наказания, чем я.
Нельзя не отметить и того, что бывшие з/к занимают ответственные должности и пользуются в некоторых случаях большими поощрениями и уважением, чем даже – комсомольцы» [655] .
655
ГАРФ. Ф. Р-7523. Оп. 25. Д. 30. Л. 36 об. Подлинник, рукопись.