Веселинка. Как стать феей

– Так волк же говорил, что сожрёт любого, кто ещё хоть раз вспомнит о том позоре, - шмыгнула носом я.

– Я ему сожру, - нахмурился Леший, угрожающе стискивая впечатляющих размеров кулак.
– Я из него чучелко сделаю и молодым кикиморам подарю. Не боись, девка, доставит тебя серый в твой Виниситет в лучшем виде! Можешь быть спокойна, уж мне-то волчик точно не откажет, не посмеет!

– Дядюшка Леший, я тебя обожаю!
– взвизгнула я и опрометью метнулась к избушке.
– Побежала вещи собирать!

В избушке я торопливой скороговоркой, проглатывая окончания, а порой и целые слова, пересказала матушке нашу с дядюшкой Лешим беседу и метнулась в свою комнатку, собирать вещи. Первым делом, по привычке, подскочила к зеркалу и на миг зажмурилась, а вдруг случилось чудо, боги услышали мои молитвы и сделали из меня писаную красавицу? А вдруг в этот по-настоящему волшебный день ещё и такое чудо свершилось? Я осторожно приоткрыла один глаз, потом с тяжёлым вздохом открыла и второй. Чуда не произошло, из помутневшей от времени глубины зеркала на меня смотрела тощенькая встрёпанная девица с зелёно-карими глазами, рыжевато-русыми волосами и задорными конопушками, которыми доброе солнышко разукрасило не только мой нос, но даже щеки. На лоб небрежно падала чёлка, которая слева топорщилась самым настоящим рогом. В голове моментально всплыла дразнилка: 'Идёт коза рогатая', тьфу ты, какие глупости в голову лезут! Я сердито мотнула головой и улыбнулась своему отражению. Ну и что, что у меня волосы вьются так, как им хочется, а не так, как красиво, зато у меня ямочки на щёчках! А веснушки вообще считаются признаком оптимизма и крепкого здоровья, вот! Я ещё раз улыбнулась своему отражению и подхватила с полу холщовую сумку, с какой за травами в лес хожу. Самое то для вещей, учитывая, что я на волке поеду. В самом деле, не дорожный же сундук брать! Я весело захихикала, представив себе морду серого волка, если бы я попыталась взгромоздить на него огромный рассохшийся дорожный сундук с внушительным железным замком. Да уж, тогда бы мне точно пешочком топать пришлось. Я весело напевала себе под нос, ловко укладывая в сумку пару рубашек, два сарафана да ещё пуховый плат, какой мне дядюшка Леший на именины в прошлом году подарил. Плат непростой, в нём никогда не замёрзнешь и не промокнешь, самое то, если нет возможности взять с собой тёплые вещи. Так, что мне ещё надо? Я окинула комнату внимательным взглядом, вынула из угла пару новеньких лапоточков и запихнула их в сумку. В дорогу отправлюсь босиком, чтобы лапоточки не испортить, а перед Университетом остановлюсь, переоденусь и обуюсь. Ну вот, кажется, всё собрала. Ещё листов берестяных да перьев с чернилами на первое время положить и буду полностью готова!

Я затягивала шнуры на сумке, когда в комнату заглянула мама.

– Уже собралась?
– матушка грустно улыбнулась и нерешительно застыла на пороге, держа в руках какой-то изящной работы ларец, какого я раньше никогда и не видела.
– А я вот тебе ещё кое-что принесла. Возьми, дочка.

И мама протянула мне ларец. Я удивлённо посмотрела на маму, а потом распахнула крышку и заглянула внутрь ларца, даже и сама не зная, какие сокровища ожидала там увидеть. Сокровища оказались так себе: пузырёк небольшой с водой, отливающей бледным серебром, да три соколиных пёрышка.

– Вода эта Живая, - мама заметила, как огорчённо вытянулось моё лицо, и постаралась объяснить свой странный дар, - любую рану залечит, даже мёртвого к жизни вернёт, если не более трёх суток с момента смерти прошло.

Ух ты, значит, она всё-таки существует! Живая вода, самая настоящая, в песнях да сказах воспетая! Только как же я её у матушки заберу, ей-то, чай, она нужнее.

– Возьми, - мама правильно поняла мои колебания, слабо улыбнулась.
– Мне Леший место показал, где Живая вода течёт. Я себе ещё наберу.

– А пёрышки эти тоже волшебные?
– я с любопытством вытянула из ларца одно перо, повертела его в руках. На первый взгляд, самые обычные перья, ничего особенного в них нет, но мало ли? Волшебство оно часто в глубине скрыто.

– А пёрышки эти на самый трудный случай сбереги. Коли придёт беда неминучая, с какой не совладать, не справиться, пусти пёрышко по ветру, оно тебе поможет.

Хм-м-м, сомнительное утверждение, ну да ладно, матушка меня никогда не обманывала, поверю ей на слово и в этот раз.

– Благодарю тебя, мамулечка, - я торопливо засунула ларец в сумку и обняла матушку, расцеловала во впалые щёки.
– Ясынька моя, благодарю тебя за всё-всё!

Матушка на краткий миг прижала меня к своей груди, а потом отстранила с бесшумным вздохом:

– Иди, Веселинка. Во дворе уж серый волк дожидается.

А-а, опаздываю! Я подхватила сумку и быстрее вихря вылетела во двор.

Глава 2. Эх, путь-дорожка

Во дворе меня встретил огромный серый волк, такой большой и зубастый, что я даже испуганно попятилась от него.

– Пожр-рать взяла?
– прорычал волк, жадно облизываясь.

Ой, точно, поесть-то я и забыла взять! Я застонала, звучно шлёпнув себя ладонью по лбу. Растяпа, теперь придется волка просить ещё немного подождать.

– Так я и думал, - волк тяжело вздохнул, обдав меня жаром из пасти, и мотнул головой, указывая на что-то у себя на боку.
– Вот, мавки да кикиморы гор-рластые тебе Скатерть-хлебосолку пер-редать велели. Тьфу, используют меня как хотят, то заместо коня, то вообще словно голубя почтового, совсем ср-рам потеряли, стыдодейки.

– Благодарю тебя, серый волк, - отвесила я зверю поясной поклон, - нет тебя верней и отважней, быстрей и прекрасней.

А что, я, между прочим, ничуть не солгала, так... немного приукрасила действительность, в комплиментах такое дозволяется. Волк от моих слов клыкасто оскалился и милостиво подставил мне бок, рыкнув:

– Залезай, да держись крепче, у меня бег быстр-рей лосиного, скок выше заячьего. За мной не каждый ветер-р угонится.

Да уж, как говорится, в мире слишком много причин для смерти, чтобы умирать ещё и от скромности. Я проворно залезла волку на спину, поудобнее пристроила сумку и послала прощальный поклон вышедшей на крыльцо проводить меня матушке.

– Скатертью дорога!
– крикнула матушка, и волк понёс меня вперёд с такой скоростью, что у меня в ушах засвистело, а студёный ветер слёзы из глаз выжег. Или то вовсе не ветер была, а печаль от разлуки с матушкой?

Долго ли коротко, близко ли далёко ли, а слёзы у меня высохли, печаль утихла, заползла змеёй в глубины сердца и там затаилась, позволив мне с любопытством начать оглядываться по сторонам. Сильно я не вертелась, один раз повернулась крутенько, так чуть с волка не рухнула, с испугу так в шерсть на загривке вцепилась, что серый аж рыкнул от боли и на три аршина вверх подскочил. Ух ты, выходит, не врал он про скок заячий, а я, признаюсь честно, не поверила.

– Ты чего дер-рёшься?
– обиженно прорычал серый волк.
– Вот как сбр-рошу тебя, будешь знать!

– Прости, - я ласково погладила волка между ушей, - зазевалась, по сторонам загляделась, чуть не упала, потому и тебя за шерсть дёрнула. Нечаянно.

– А-а-а, - протянул волк и зарысил чуть помедленнее. У берега небольшого уютного озерка вообще остановился и предложил:

– Может, пожр-рём?

– И искупаемся, - я спрыгнула с волчьей спины и невольно застонала: всё тело страшно затекло, в ноги словно сотни иголок с размаху воткнули.

– Ишь, чаво удумала, - прозвучал от озера сварливый бабий голос, - купаться ей приспичило, озеро баламутить!

– Р-русалка, - брезгливо наморщил нос серый волк.
– То-то я чую, р-рыбой завоняло.

– Уж ты-то помолчал бы, от самого псиной воняет так, что и не продохнуть!
– вместе с этими словами в нашу с волком сторону прилетела мощная струя воды, которая вымочила нас насквозь.

– Эй, а ну, хватит!
– крикнула я, отчаянно отфыркиваясь и отплёвываясь.

– А чаво не так, милая?
– ехидно поинтересовалась русалка, благоразумно не показываясь мне на глаза.
– Ты же сама купаться хотела.