Веселое горе — любовь.
Шрифт:
А еще выше... Что это?! Вот так да! Не может быть!
Когда вы отдышитесь от удивления и зависти, можете разглядеть голубей как следует.
Сидят в гнезде кроваво-красные птицы, с клювами, как спичечные головки, с бантиками на груди. Фигурки у них — будто из красного дерева выточены.
Аркашке бантовых отец привез еще в прошлом году, на именины. Говорил: чистые бразильские почтари. Вот тебе и мальчишечья голубятня!
Три Глаза, когда узнал об этом, усмехнулся, сказал презрительно:
— Обуем в лапти.
Это значило: «Никуда им от меня не уйти!».
Только
Однажды Три Глаза совершенно оскандалился. Заметив, что Аркашка поднял красных на крыло, Колька выхватил из своей голубятни черную молоденькую птицу и, перебежав переулок, метнул ее в воздух.
Испуганный Ветошкин сразу дал осадку, выкинув на крышу кривого Жука, и чебыкинская голубчешка, вместе с красными, преспокойно опустилась в Аркашкин двор.
Онемевший от такой неожиданности Три Глаза крутился возле забора, заглядывал в щелки, тяжело дышал. Потом не выдержал и стал кричать через калитку разные угрозы и выражения.
Он обзывал Аркашку «папин дитя», сулился переловить у него всех голубей и даже наломать бока кое-кому, если ему не отдадут черной голубки.
Удивленный Аркашка вышел на улицу и, глядя снизу вверх на высокого Кольку, поинтересовался:
— За что ж ты меня бить будешь, Колька Три Глаза? Ведь мы с тобой ловимся.
— Ну, что ж, что — ловимся? Мне, может, эта голубчешка самому нужна.
Сраженный этим железным доводом, Аркашка несколько секунд молчал, но потом обрадованно поднял глаза:
— А помнишь, ты у меня плеких ловил, и сизых ловил. И не отдавал никогда.
— Ну, ладно, — с угрозой отозвался Колька, — не пожалей потом.
Три Глаза шмыгнул носом, подтянул потертые штаны и ушел.
Аркашке казалось, что вся его длинная сгорбленная фигура выражала смятение и горе. И маленькому мальчишке на мгновенье даже стало жалко Кольку Три Глаза, у которого нет отца, нет денег и хороших штанов.
«Отдать, что ли? — думал Аркашка. — Может, у нее в гнезде яйца положены?»
Но Три Глаза ушел, и Аркашка, облегченно вздохнув, возвратился во двор.
Конечно, голубке — гривенник цена, и не в деньгах дело. Но теперь везде можно говорить, что он здорово наставил нос Кольке Три Глаза. Так ему и надо!
Но Три Глаза тоже не мог забыть этого позора. И он решил совсем испортить жизнь своему врагу.
Как только Аркашка выпускал птиц на крышу, Три Глаза начинал свистеть и кричать, кидал в голубей палками. Он даже нарисовал углем на Аркашкиной калитке кривого черного голубя, из которого сыпался песок, и, чтоб никто не ошибся, написал рядом: «Жук гражданина А. Ветошкина».
Аркашка терпел-терпел, а потом пошел к Колькиной матери и попросил, чтоб она уняла сына.
Узнав об этом, Три Глаза ехидно рассмеялся и немедленно подбросил Аркашке на крышу своего старого бурого кота. А когда кот сбежал, Три Глаза добыл дохлую ворону и привязал ее ночью к дымовой трубе.
Юнги, которым Аркашка рассказал обо всем, не смогли прийти к единому решению. Большинство было за то, чтобы немедленно вздуть Кольку Три Глаза.
Но Пашка Ким и другие старшеклассники сначала советовали поговорить с Колькиной матерью. А потом, если не повлияет, так и быть — пойти на эту крайнюю меру.— Ничего из этого не получится, — со вздохом сказал Аркашка. — Не слушает он свою мать нисколечко. А отца у него нет.
— Ну вот, видите, — отозвался Пашка, — человек за Родину погиб, а вы его сына лупить хотите. Нехорошо же.
Все сошлись на том, что действительно — нехорошо. Но никаких других мер не придумали.
А Три Глаза, видя, что ему никто не препятствует, разошелся еще больше. Не очень хитрый на выдумку, он поймал возле базара грязного и кроткого пса, привязал ему к хвосту пустые консервные банки и перед самым утром усадил Аркашке на крышу.
Смирная дворняга выла и гремела банками до тех пор, пока ее не сняли. Три Глаза на другой стороне переулка ходил, посмеиваясь и подмигивая.
Тогда юнги решили немножко вздуть Кольку Три Глаза.
Но этому помешало совершенно неожиданное обстоятельство. Колька Три Глаза исчез. Он как сквозь землю провалился, — и разведка донесла, что он уже второй день не приходит в школу.
Аркашка даже сначала обрадовался Никто не мешал ему теперь гонять голубей, никто не швырялся землей и не свистел. Но скоро Ветошкину стало скучно. Выходило так, что никому не было дела до знаменитых красных бразильских почтарей, и никто, кроме него, не радовался им. Просто даже не очень интересно было жить.
Правда, в эти дни случилось одно приятное событие, которое сильно повысило авторитет Ветошкина в собственных глазах. Во двор постучался незнакомый человек и долго о чем-то разговаривал с отцом. Затем отец позвал Аркашку и сказал:
— Вот, сынок, дядя просит продать ему краснобантовых. Ты хотел фотоаппарат купить. Как раз бы хватило...
Аркашка почти уже обиделся, но отец, улыбнувшись, обратился к гостю:
— Ну, вот — видите... Я же говорил...
Прощаясь, огорченный покупатель промолвил:
— Жаль. Если надумаете, то вот вам адрес.
И написал несколько слов на бумажке.
В тот же день Аркашка рассказал всем, как его уговаривали продать краснобантовых, но он только посмеялся и, конечно, отказал.
И все юнги одобрили отказ потому, что — вы тоже должны об этом знать — каждому хотелось получить голубят от редких почтарей.
Однажды Ветошкин вышел на улицу подышать воздухом — и неожиданно встретился с Колькиной матерью.
Увидев Аркашку, она остановилась, и на ее старом некрасивом лице Аркашка увидел слезы.
— Ты бы зашел, мальчик, к Коле, — сказала она, стараясь убрать за спину красные, в трещинках, кисти рук, — болеет сильно Коля. Воспаление у него легких.
Аркашка втянул воздух носом, потоптался на месте и ничего не ответил. Во-первых, Колька Три Глаза — его злейший враг. Какие тут могут быть посещения? И, во-вторых, надо было еще сообразить, не обман ли это? Не такой человек Колька Три Глаза, чтоб ни с того, ни с сего вдруг заболеть воспалением легких.
Но Колькина мать не уходила, и ничего не ответить было нельзя.