Веселые человечки: культурные герои советского детства

«Сравнение нового шведского мультфильма „Карлсон, который живет на крыше“ с нашим старым, добрым, всеми любимым „Карлсоном“ неизбежно, — констатировала во „Времени новостей“ Ольга Кузнецова. — Невозможно абстрагироваться от образов застенчивого симпатяги Малыша и шаловливого увальня Карлсона» [357] .

«Невозможность абстрагироваться» означала, по-видимому, невозможность принять никакую иную интерпретацию книги Астрид Линдгрен, кроме той, которую предложили в свое время режиссер Б. Степанцев, автор сценария Б. Ларин и художник А. Савченко. Многие рецензии, невзирая даже на небрежно-снисходительный тон, звучали как приговоры. «Незабвенное: „А мы тут плюшками балуемся!“, „А у вас молоко убежало!“ и, конечно, „Скажи мне, милый ребенок, в каком ухе у меня ЖЖУЖЖИТ? (так! — М. М.)“ повторить невозможно, как нельзя повторить и непередаваемо живые косые крыши сказочного города Стокгольма, рыжие патлы Карлсона, шершавые коленки Малыша by Союзмультфильм… или единственную в своем роде фрекен Бок-Раневскую», — восклицала обозреватель «Независимой газеты» Вероника Гудкова [358] .

357

Кузнецова Ольга. Анти — Карлсон // Время новостей. 2002. 20 декабря. С. 10.

358

Гудкова Вероника. Карлсон, который живет: Новая мультэкранизания интернационального шедевра // Независимая газета. 2002. 23 декабря. С. 6.

Видимо, смирились с этой мыслью и российские продюсеры шведского «Карлсона». Озвучить роль летающего человечка был приглашен актер Сергей Безруков, который сознательно привнес в русскую дублированную версию тембр и интонации Василия Ливанова, озвучившего Карлсона в мультфильмах Степанцева. Безруков не скрывал того, что его подражание голосу Ливанова было продиктовано стремлением вызвать у взрослых зрителей чувство рессантимента:

Пусть мой голос напомнит родителям нынешних детей их детство, я сознательно сделал так, что голос современного «человека-пропеллера» немного похож на голос того Карлсона, которого озвучивал Василий Борисович Ливанов. Это моя дань уважения и моему детству, и Карлсону, и Василию Ливанову, но ни в коем случае не пародия на голос нашего старого Карлсона, ни тем более на голос Ливанова! [359]

359

Иванова Ирина. Сергей Безруков отдал свой голос Карлсону // Версия. 2002. № 50 (23–29 декабря). С. 26.

То ли для того, чтобы избежать обвинений в плагиате, то ли действительно из-за безграничного пиетета российских продюсеров и режиссеров дубляжа перед работой Степанцева все публичные декларации о сходстве звуковых рядов старого и нового мультфильмов непременно содержали самоуничижительные формулы, за которыми отчетливо просматривалось неизвестно кем и когда введенное табу — ни при каких условиях не подражать, не вступать в открытое соревнование, а главное, не оскорбить предшественников: «Актеры Сергей Безруков и Елена Санаева, приглашенные для озвучания, также не собирались затмевать предшественников — Василия Ливанова и Фаину Раневскую. Вопрос о привлечении Василия Ливанова всерьез не рассматривался — дистрибьюторы посчитали, что опыт и известность Безрукова вполне позволят ему справиться с задачей», — сообщала корреспондент «Известий» Мария Кувшинова, явно побывавшая на пресс-конференции создателей и продюсеров мультфильма [360] .

360

Кувшинова Мария. Сергей Безруков озвучил Карлсона «в законе» // Известия. 2002. 19 декабря. С. 9.

Некоторые рецензенты, не обинуясь, заявили о том, что работа Безрукова — это, собственно, единственное, из-за чего вообще стоит смотреть новый мультфильм, но лишь для того, чтобы, получив от него изрядную долю отвращения, вернуться к старому доброму «Карлсону» Степанцева. Например, обозреватель «Московского комсомольца» Маша Давтян, начав свою заметку с фразы о том, что новый «Карлсон» «навсегда отобьет у ребенка желание читать замечательную книжку Астрид Линдгрен», обосновала свою точку зрения следующим образом:

Дубляж Безрукова настолько непохож на безликие голоса всех прочих, бессовестно и неаккуратно озвученных художественных и анимационных фильмов, что уже ради одного этого факта стоит сводить ребенка в кинотеатр. Но только после этого не поленитесь поставить ему кассету с нашим Карлсоном, озвученным Василием Ливановым.

Ведь «Карлсон» шведского образца слишком скучен, там фрекен Бок похожа на вашу склочную соседку из верхней квартиры, дядюшка Юлиус со своей знаменитой вставной челюстью — на вышедшего на пенсию библиотекаря. А семья Малыша — на кошмар, в котором мама, папа и брат с сестрой настолько положительны, что жить с ними абсолютно невозможно. Карлсон же превратился в монстра, без всякого азарта сеющего разрушения и погромы в квартире Малыша. Шведский мультик лишен иронии и любви, без которых не обходится ни одна хорошая сказка, сделанная для того, чтобы остаться в веках и радовать многие поколения детей [361] .

361

Давтян Маша. Карлсон, который живет на крыше // Московский комсомолец. 2002. 30 декабря. С. 6. Ту же точку зрения высказала в «Коммерсанте» чуть раньше Лидия Маслова: «…в голосе озвучившего Карлсона Сергея Безрукова иногда слышатся хрипловатые нотки Василия Линанова, и это единственное, что актер мог сделать, чтобы хоть немного сгладить разницу между шведским и российским менталитетом, мешающую нам воспринять иностранного „Карлсона“ иначе как в режиме равнодушного ознакомления» (Маслова Лидия. Худший в мире Карлсон // Коммерсант-Daily. 2002. 20 декабря. С. 22).

Самую развернутую аргументацию всеобщее неприятие шведского мультфильма получило в статье постоянного кинообозревателя газеты «Коммерсантъ» Лидии Масловой. По ее мнению, экранизации Степанцева содержали своеобразный «экстракт произведений Астрид Линдгрен» — «авторы смело отказались от того, что казалось им скучноватым, и не побоялись испортить оригинал нововведениями», создатели же шведского мультфильма «явно испытывают к своему культурному наследию слишком большой пиетет». Самым большим упущением шведских мультипликаторов была, если верить Масловой, фрекен Бок, которая (вот странность!) «…не имеет ничего общего с персонажем, озвученным Фаиной Раневской, и напоминает переодетого мужика с огромным носом, ведь по книжке она должна жаловаться на то, что ее нос никому не нравится, а авторы фильма сочли своим долгом хранить максимальную верность первоисточнику» [362] .

362

Маслова Л, Цит. соч.

Иными словами, российская критика требовала от авторов мультфильма верности не первоисточнику, но старой (и весьма вольной) советской интерпретации, которая оказалась возведена в ранг безусловного образца [363] . Между тем шведский мультфильм совсем не так плох. Художница Илун Викланд, с 1954 года специализирующаяся на рисовании персонажей Линдгрен, изображает их не столь красочно и обаятельно, как постоянный соавтор Б. Степанцева Анатолий Савченко, да и персонажи эти определенно совсем не харизматичны, но кто сказал, что харизматичность должна быть непременной чертой мультипликационных героев? В шведском мультфильме есть и живописные пейзажи Стокгольма (выполненные совсем в другой технике, чем у Савченко, да и изображающие иную архитектуру), и запоминающиеся мелодии, и символические образы одиночества Малыша, и своя интрига.

363

В полной мере это требование выразила Ольга Кузнецова, написавшая о том, что, верный сюжету Линдгрен, Карлсон нового мультфильма — «не настоящий»: «Что до Карлсона, то этот друг всех одиноких детей просто омерзителен. Да, его выходки придуманы Астрид Линдгрен, но в мультфильме забавные шалости предстают злобным и пошлым хулиганством. Дарами дружелюбия и веселья этот Карлсон обделен» (Кузнецова О. Цит. соч.).

Работа норвежского режиссера и сценаристки Вибеке Идсе — скорее рассказ о приключениях, чем синтез лирической мелодрамы и ироничной комедии положений (думаю, именно к этому сложному жанру относится дилогия Степанцева), — и это различие оказалось принципиальным для многих российских зрителей. По-видимому, для них «Карлсон» Линдгрен и может быть экранизирован только таким образом, а в главном герое — маленьком человечке с пропеллером — не должно проступать ни агрессии, ни каких бы то ни было иных деструктивных качеств (оригиналом, впрочем, предусмотренных). Тому, каким образом сформировался этот горизонт ожиданий, какие черты социальной ситуации рубежа 1960-1970-х оказали на него влияние, а также, собственно, советской культурной мифологии «Карлсона» и будет посвящена эта статья.

Карлсон после XX съезда

Мультфильмы Б. Степанцева нельзя рассматривать изолированно от той многочисленной посвященной Карлсону культурной продукции, которая появилась в Советском Союзе с 1957-го — года выхода первого русского издания повести «Малыш и Карлсон», как минимум до 1970-го — года завершения второй части дилогии Степанцева, а то и до конца 1980-х — начала 1990-х, когда советский «Карлсон» на некоторое время сошел с культурной сцены. Сюжет и визуальный ряд мультфильмов Степанцева, с одной стороны, ориентированы на сложившуюся к середине 1960-х годов традицию прочтения книги Астрид Линдгрен, но, с другой, они сами конструируют некоторые важные черты советского «Карлсона», которые сразу несколько поколений читателей и зрителей будут считать если и не оригинальными, идущими от шведского текста, то, во всяком случае, естественными, не подлежащими обсуждению. Поэтому мое исследование будет посвящено анализу не только мультфильмов, но и критических статей о книгах Астрид Линдгрен, предисловий и послесловий к этим книгам, сценариев детских спектаклей, рецензий на эти спектакли и т. д.

Повесть «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» в переводе Лилианны Лунгиной впервые вышла в «Детгизе» в 1957 году [364] . В 1965 году Лунгина перевела вторую повесть [365] , в 1973-м — третью [366] . Книга о Карлсоне сразу же завоевала популярность у советских детей. Журнал «Современная художественная литература за рубежом» в 1964 году сообщал о том, что «популярная детская писательница Астрид Линдгрен по статистике библиотечных книтовыдач в 1963 году так же, как и в 1962 году, оказалась на первом месте среди авторов, пользующихся спросом читателей» [367] .

364

Малыш и Карлсон, который живет на крыше / Пер. Л. Лунгиной; рис. И. Викланд. М.: Детгиз, 1957.

365

Две повести о Малыше и Карлсоне, который живет на крыше / Пер. Л. Лунгиной; рис. И. Викланд; послесл. А. Исаевой. М.; Детская литература, 1965.

366

Три повести о Малыше и Карлсоне / Пер. Л. Лунгиной; послесл. А. Исаевой; рис. И. Викланд. М.: Детская литература, 1973. Не будучи специалистом по художественному переводу вообще и по переводу со шведского в частности, я не буду здесь обсуждать достоинства и недостатки переводческой работы Л. Лунгиной, равно как и специфику более близкого к оригиналу, но в то же время и менее цельного перевода, сделанного оппоненткой Лунгиной Людмилой Брауде. Выходят за рамки сюжета этой статьи и подробности публичной полемики Брауде с переводческими принципами Лунгиной. Сошлюсь только на мнение весьма квалифицированного эксперта — Юлианы Яхниной: «В переводе Лунгиной были небольшие неточности. Но нашлись такие критики, которые стали придираться к мелочам, забывая, что в целом перевод этой книги — громадная удача. Критики не обращали внимания на то, что в переводе абсолютно точно передан дух книги. Самое главное в нем сохранено, а неточности можно было исправить без труда, знай редактор шведский язык» (Юлиана Яхнина: «Степень удаления от оригинала каждый раз приходится определять заново» // Книжное обозрение. 2003. № 99. 28 апреля. С. 8).

367

Современная художественная литература за рубежом. 1964. № 9. С. 106. Нужно, правда, принимать во внимание, что к 1962 году в СССР была опубликована не только книга о Карлсоне, но и повести о Калле Блюмквисте.

Первая публикация повести Линдгрен сопровождалась несколькими рецензиями: библиографический указатель по истории рецепции творчества Линдгрен в СССР и постсоветской России [368] называет три заметки — в журналах «Звезда», «Иностранная литература» и «Пионер». Интересно, что критика конца 1950-х была в своей интерпретации «Малыша и Карлсона» гораздо ближе к тексту Линдгрен [369] , чем более поздние толкователи. Она рассматривала Карлсона как персонаж хотя и удивительный, необыкновенный, волшебный и т. д., но все же не лишенный довольно серьезных недостатков. Амбивалентное, неидеализирующее отношение к Карлсону характеризует и статью А. Исаевой в журнале «Иностранная литература», и статью Ел. Тагер в «Звезде» [370] . По мнению Исаевой, авторская оценка Карлсона отчетливо прописана в тексте, она «довольно определенна при всей своей мягкости, так как тонко расставленные комические акценты всегда создают у читателя четкое эмоциональное отношение к тому или иному поступку или высказыванию Карлсона» [371] . Она же очень точно замечает, что Малыш и Карлсон в повести противопоставлены друг другу, поскольку принадлежат разным мирам [372] .

368

Художественная литература скандинавских стран в русской печати: Библиографический указатель. Вып. 4. Астрид Анна Эмилия Линдгрен: К 100-летию со дня рождения / Сост. Б. А. Ерхов. М.: Рудомино, 2007.

369

Разумеется, я имею в виду текст Линдгрен в переводе Л. Лунгиной, поскольку никакого другого текста (оригинала или другой версии перевода) критики, рецензенты, постановщики «Карлсона» 1950-1970-х не знали.

370

Тагер Елена Михайловна (1895–1964) — поэт, публицист, переводчик, была арестована в 1938 году по делу Н. Тихонова. Она вернулась в Ленинград из казахстанской ссылки только в 1956 году после реабилитации.

371

Исаева А. Малыш и Карлсон, который живет на крыше // Иностранная литература. 1958. № 2. С. 200. Те же идеи А. Исаева будет неизменно повторять в своих послесловиях к книгам о Карлсоне в переводах Л. Лунгиной. См., например: Исаева А. Послесловие // Линдгрен А. Две повести о Малыше и Карлсоне. М.: Детская литература, 1965. С. 283–285.

372

Ср.: «Образ Малыша, воплотивший другой типический вариант и одновременно другую сторону детского характера, написан с истинным лиризмом» (Исаева А. Цит. соч. С. 201; курсив мой. — М. М.).