Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

– Я справлюсь! – шептала она, обнимая меня.

– Я верю тебе! – отвечал я, глазами показывая Зяме, чтобы готовил платформу к полёту.

Пока ребята проводили предстартовую подготовку, Нина успокоилась, всё ещё надеясь, что я не расстанусь с нею.

А Зяма с Алёной что-то задерживались. Нина, извинившись, пошла привести себя в порядок, и тут, немного попозже, вошли ребята, с обескураженными лицами:

– Командир, платформа не набирает достаточной мощности…

У меня мороз прошёл по спине, почему-то сразу поверил, в привидения и их козни.

– Тени прошлого не могут повлиять на нас, - развеял наши подозрения Зяма, - скорее всего, аккумуляторы не зарядились на полную мощность.

– Или где-то утечка, - добавила Алёна, вопросительно глядя на меня.

Я задумался. На самом деле, наша энергосистема была закольцована, не исключено, что мы слишком расточительно пользовались электроэнергией, и, вместо того, чтобы зарядить накопители, посадили их.

– Делать нечего, - решил я, - будем теперь ходить в этой форме, подпитывать друг друга.

Ребята переглянулись, с улыбкой. Вероятно, они уже подпитались, тестируя платформу.

Когда вернулась Нина, мы уже решили больше ничего не предпринимать и работать дальше, по намеченному плану.

– Ты только не загрызи меня до смерти, ночью, - попросил я Ниночку. – Или нам лучше спать отдельно?

– Я боюсь одна, - потупилась моя подружка. – Я не буду ночью пить у тебя кровь.

– Жёны всегда пьют кровь у своих мужей, - неловко пошутил я, и все невесело рассмеялись.

– Я не буду, - краснея и улыбаясь, пообещала Нина. Пришлось поверить.

– А вообще, за ними, за призраками, интересно наблюдать, - сказал Зяма. – Как будто документальное кино смотришь.

– Ничего там интересного нет, - буркнула Нина. – Если бы у тебя высасывали мозги через трубочку, не говорил бы так.

– Это ты так формировала здесь Сферу Разума, - засмеялась Алёна. Нину передёрнуло, и она пошла заниматься любимой работой, за свой лабораторный стол.

– Можно, мы побегаем? – начали подкатывать ко мне ребята. – Мы не будем в каналы забегать, по карьеру…

– Идите сюда, - позвала нас Нина. Мы подошли. Нина дала каждому по стеклянной кюветке:

– Дыхните на культуру, - мы подышали, Нина забрала у нас кюветки, проверила результат под микроскопом.

– От Саши сразу всё погибает, от вас треть выживает. Я даже не знаю, что лучше.

– А у тебя? – спросил я.

– Две трети выживает.

Я задумался, ребята вопросительно смотрели на Нину.

– Это значит, вы можете заразиться, но Саша вас вылечит.

– А для тебя это может быть опасно? – понял я. Нина кивнула, виновато глядя на меня.

– Нам надо поставить палатку, где-нибудь в канале, - предложил Зяма. – Если заразимся, Нина возьмёт нашу кровь на анализ, сделает сыворотку.

– Пока не будем так рисковать, - решил я. – Лучше пусть Нина сделает прививки из моей крови, а пока будем выходить, надевая сверху скафандры. Тем более, ранки у всех уже зажили. Кстати, где обещанные снимки? – ребята, спохватившись, убежали проявлять плёнку.

Телевидение у нас было только стационарное, сигнал передавался по кабелю, установить телекамеру на какую-нибудь машину, и посмотреть на Стену не представлялось возможным. Мне даже снимки поверхности Марса, передаваемые с «Пионера», приходилось печатать на фотобумаге, проявляя её в химреактивах! Но всё равно, потихоньку у меня получалась карта, я приклеивал её на огромный планшет из прозрачного стекла, отлитого из марсианского песка. Теперь нам было легче ориентироваться на местности и с объёмом выполняемых работ.

Через час вышли Зяма с Алёной, принесли высушенные снимки размером А 4.

Разложив их на полу, мы разглядывали получившееся панно и вблизи, ползая на коленях, и издали, пытаясь понять, что там изображено.

Больше всего это напоминало схему метро, с путями и станциями. Возле каждого кружочка были надписи на непонятном языке.

– Что за письменность, кто-нибудь знает? – спросил я.

– Похоже на Шумерский, - неожиданно сказал Зяма. Все удивлённо посмотрели на него.

– Нет, правда, помните, изучали Древний Вавилон?

– Там была клинопись, - возразила Нина.

– Сделать плавно линии, соединить разрывы…

– Тогда больше похоже на Арабскую вязь, - предположила Алёна.

– Похоже, Зяма прав, и на этом месте на самом деле был вокзал, а на Стене – схема движения поездов, или какого-то другого вида транспорта, - сделал я вывод, и ребята согласились со мной.

– Осталось подождать, когда почистим всё поле, - сказала Нина, - Саш, если под песком окажется старая взлётно-посадочная полоса, может, восстановим её, и будем ею пользоваться?

– Можно и так, - согласился я, - только Стена будет представлять некоторый фактор риска.

– Надо учиться управлять «шаттлами», - подцепила меня Нина, намекая на мою неуклюжую посадку почти поперёк полосы, когда осваивали дистанционное управление летательными аппаратами.

– Хорошо, - сдался я, - только не увлекайтесь, не забывайте, у нас ещё куча дел. И без самодеятельности! – погрозил я пальцем сладкой парочке. А то эти могут и выбежать на «свежий воздух», потом сказать, что «нечаянно». Хотя самому хотелось побегать по пескам отчаянно.

Связь с Землёй с каждым днём становилась всё хуже, Земля убегала от нас, скоро спрячется за Солнце, и мы останемся одни. Даже односторонние отчёты слать бесполезно: солнечное возмущение не даст радиоволнам пробиться к адресату.

В поле мы выходили в скафандрах, проводили ТО машинам, чистили фильтры от пыли и песка, корректировали программу. Теплица, устроенная нами в канале, тоже радовала бурным ростом земных растений, даже появились цветы на огурцах. По ним летали марсианские насекомые, опыляя земные растения. Даже появились крохотные завязи.

Случаев сумасшествия больше не было, ребята спокойно рассказывали мне, как суетятся марсиане на вокзале, как будто куда-то торопятся, боятся опоздать.

****

– Саша, там скрепер почему-то встал, - позвала меня Нина, она сегодня дежурила в диспетчерской. – Никак не могу вытащить, застрял в какой-то яме. Сходишь, посмотришь?

– Схожу, конечно, - я пошёл одеваться.

– Держи меня в курсе, будь на связи, ладно? – попросила меня девочка. – Когда ты уходишь один, я всегда переживаю.