Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
– Когда подрасту, у меня тоже всё так же будет, - буркнул я.
– Может, и будет, - криво улыбнулась она, - только когда?
Кровь бросилась мне в лицо, я выбежал из кустов, упал на лежанку, и попытался не заплакать.
Думаете, мальчику всё равно, как он выглядит? Ошибаетесь!
Дома брат достал, называя меня уродом, сейчас я уже почти забыл, и вот, опять!
– Саш, что с тобой? – встревожился Юра. Саша тоже смотрела на меня. Остальные купались.
Может быть, я бы сдержался, если бы не их сочувствие, но при виде озабоченных лиц Юры и Саши, слёзы сами собой побежали
– Саша, - теребил меня Юра, - ну, Саш! – он с трудом оторвал меня от лежака, посадил к себе на колени, и стал стирать слёзы, откуда-то взявшимся платком.
– Тебе Света что-то сказала? – догадался он. Я отрицательно замотал головой:
– Нет, не сказала. Показала.
– Что показала? – насторожился Юра.
– Какая она красивая…
– Сашенька, - вздохнул Юра, - пойдём? Я хочу тебе что-то сказать.
Я согласился, чтобы больше никто не видел моих слёз. Я посмотрел на Сашу, она, понимающе, кивнула.
Когда мы отошли подальше, сели рядом, на песок. Юра обнял меня, прижал к себе, потёрся щекой о моё колючее темя.
– Знаешь, Сашенька, когда я сказал тебе, что живу в детском доме с рождения, я сказал неправду. Я так говорю, чтобы не расспрашивали, что да как. На самом деле я в детском доме только год. До этого мы жили в своём доме, у меня были папа, мама, сестра, младшая. Мы с ней постоянно ругались и даже дрались. А потом они все сгорели во время пожара. Я остался жив только лишь потому, что отпросился на рыбалку, мы с пацанами ночевали в шалаше, а рано утром ловили рыбу. Такой клёв был! – мечтательно вздохнул Юра. – Я бежал с рыбой, чтобы похвастаться, а прибежал на пепелище. Я не знаю, как не сошёл с ума, увидев всё это. Милиция, пожарные, обугленные трупы, трупик… - Юра зажал в себе слёзы. – Лучше бы я погиб вместе с ними…
Я молчал, не зная, что ответить. Юра справился с собой и продолжил:
– А когда я увидел тебя, я опять чуть не сошёл с ума! От радости. Ты так похожа на мою сестрёнку!
Я недоверчиво глянул на Юру.
– Не совсем внешностью, - тихо засмеялся он, - характером. Ты такая живая, непосредственная, постоянно что-то весёлое придумываешь… Сестрёнка! – мечтательно прижал он меня к себе.
Я даже закаменел. Да что это такое?! Я что, должен всех встречных огорчать? Почти разбивая сердца?
Некрасивый губастый мальчишка, скрывающийся от своих кровников, не имеющий права оставаться на одном месте больше недели?
– Юра! – тихо позвал я мальчика.
– Да, Сашенька?
– Юра! – вздохнул я, - Нам же придётся расстаться…
– Понимаю, - ответил он, - кончится смена, разъедемся по своим детским домам…
– Ты не понял, - перебил я его, - нам придётся расстаться гораздо раньше!
– Но почему? – с обидой спросил Юра, заглядывая мне в лицо. Я не знал, что сказать.
– Ну, надо так…
– Из-за Светы? – горько спросил Юра.
– Нет, что ты! – испугался я, - Мне даже хочется, чтобы ты с ней дружил! А мои слёзы… из зависти, наверное. Прости меня, Юра!
– Саш, не уходи, а? Будь мне сестрёнкой?
– Сестрёнкой быть согласна, но не уйти не могу. Мне грозит смертельная опасность, и долго оставаться на одном месте я просто не могу! – выпалил я.
– Только
– Пойдёшь сегодня на тренировку? – задал он такой вопрос.
– Конечно! – ответил я радостно, - Я же говорю, жизнь у меня опасная, мне постоянно надо держать себя в форме!
Возвратились на своё место мы, уже успокоившись. Умылись в реке, взялись за руки, и шли, весело улыбаясь друг другу.
Ужинал я не очень плотно, отказавшись от добавки. Потом долго думал, что надеть вместо кимоно.
Решил взять с собой Лискины трикотажные шорты и майку.
Переодевались мы в девчоночьей раздевалке, но там тоже можно было отвернуться и переодеться.
С нами была и Света. Ей было интересно посмотреть на мои возможности, мне кажется, она и показала мне себя во всей красе, после моего дневного представления, чтобы доказать, что не одна я тут такая крутая.
Юра тоже пришёл. Заниматься вместе с девочками. Тренер согласился, сказав, что тренировки мальчиков и девочек не слишком друг от друга отличаются, тем более, на начальном этапе.
Погоняв нас, для разминки, по кругу, Михаил Аркадьевич задал первичные уроки новичкам, отрабатывать падения, а мне приготовил сюрприз.
Когда все занялись упражнениями, в зал зашёл мальчик лет двенадцати, с чёрным юношеским поясом на кимоно.
– Мне интересно, - заявил Михаил Аркадьевич, - сколько Саша продержится.
Мальчик видел, как тренер испытывал меня, поэтому не смотрел на меня пренебрежительно, настроился сразу на сложную борьбу.
Мы вышли на татами, поклонились друг другу, и начали прощупывать друг друга.
– Хватит танцевать, сражайтесь! – недовольно воскликнул Михаил Аркадьевич.
В последнее время, до нашего с Лизой ареста, мы с Жоркой нешуточно дрались, тренируясь. Жорка уже с трудом ловил меня, зато мне это удавалось, и я без жалости ронял его спиной на жёсткий песок. Лиске даже приходилось ему восстанавливать дыхание, с укоризной глядя на меня. Я не жалел брата, жестоко ревнуя к нему Лиску…
Зря я вспомнил всё это! Подловив мальчишку, я швырнул его на маты, одновременно захватывая руку соперника на болевой приём. Хрустнула кость…
Мальчик закричал от боли, схватившись за сломанную руку.
Михаил Аркадьевич кинулся к нему на помощь. Дико глянув на меня, крикнул:
– Чего стоишь?! Вызови врача!
Я оглянулся, и, увидев, что мои друзья смотрели на нашу борьбу, спросил:
– Где врач? Юра, проводи! – мы так и побежали, в тренировочных костюмах.
Врач была у себя.
– Там, в спортзале, мальчик руку сломал! – крикнул я, вбегая в медпункт. Юра промолчал.
Врач быстро собралась, не задавая лишних вопросов, взяла кофр и поспешила за нами.
Михаил Аркадьевич уже освободил пострадавшего от кимоно, я увидел опухшую и посиневшую руку.
«Закрытый перелом», - сказала Лиска.
– Я не хотел, - прошептал я.
– Вот, что ты наделала? – воскликнул тренер, - Это же ЧП!
– Мы же никому не скажем? – спросил я, заглядывая в глаза тренеру.