Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

Проехали так несколько станций.

– Я в туалет хочу, - сказал тот, что тыкал в меня финкой.

– Ходи под себя, потерплю, - сказал я, играя этой финкой.

И тут вошли двое милиционеров. Финка исчезла, а пацаны обрадовались:

– Дядя Петя, дядя Коля! У этого пацана нож! Он нам угрожает!

– Да? – удивились милиционеры, - Интересно!

Пацаны пробрались за их спины и сдёрнули из вагона, а милиционеры решили обыскать меня:

– Встань, руки в стороны!

Я встал и сказал:

– Товарищ лейтенант! У меня ножа нету, нож у тех ребят! Я видел!

– Молчи! Видел он! А ещё пионер! Врёт, и не краснеет! – лейтенант похлопал меня по карманам, по бокам, а сержант полез в мой рюкзак. И что их всех к рюкзаку тянет?

Лейтенант, наконец, сделал то, что я от него давно ждал: сделал вид, что сейчас схватит меня за яички.

Я «испугался», согнувшись, а когда выпрямился, вскочил на лавку и направил пистолет ему в лицо. Для достоверности взвёл затвор, снял с предохранителя.

– Не люблю оборотней, – сказал я бледному лейтенанту, размахнулся и ударил сержанта рукояткой пистолета пониже уха. Не ожидавший от меня такой подлянки, сержант кулем рухнул на пол.

– Мальчик, не играй с оружием! Пистолет заряжен! – сумел сказать лейтенант.

– Подними товарища, посади на скамейку! – приказал я. – Убивать не буду, прострелю коленку, или ещё что-нибудь, если не будешь слушаться! Так! Теперь, медленно, двумя пальцами, вынь пистолет товарища сержанта, и кинь на мою лавку. Даже не думай, покалечу! Молодец! Пристёгивайся к лавке наручниками! Теперь сержанта, за руку, за свою, тоже. Умница! Документы сюда!

– Мальчик, перестань, а? Положи пистолет, и уходи. Ловить не будем, клянусь!

– Не верю я клятвам преступников! Вы ведь крышуете тех пацанов? А что у вас в сумке?

Лейтенанта перекосило:

– А я ведь тебя узнал, гадёныш!

– И подписал себе смертный приговор! – я наставил пистолет менту в лицо.

Лейтенант, или крепкий оказался, или до конца не верил, что я смогу выстрелить, но не молил о пощаде, только ещё больше побледнел.

– Смелые вы, не там, где надо! – молниеносным ударом под ухо, отправил я его в глубокий сон.

Потом пошарил по карманам, забрал удостоверения, ключи от наручников, открыл сумку, присвистнув: там лежали деньги, кольца, серёжки. Наверняка добыча пацанов.

Я бросил туда ещё пистолеты и удостоверения и, прихватив рюкзак, пошёл в туалет. Надо было переодеться, а то пацаны меня могли легко опознать.

К счастью, за всё время к нам вагон никто не вошёл. Позже я понял причину: переходы были перекрыты, скорее всего теми мальчишками, чтобы их подельники могли разобраться со мной без помех. Это было мне на руку, тем более, что ключ-вездеход я ещё не утерял.

В туалете я открыл рюкзак, понимая, что опять надо переодеться в девочку.

– Как, оказывается, непросто, быть ребёнком! – ворчал я, вновь натягивая ненавистные тугие плавочки. Надел я и колготки, потому что, во-первых, можно так закрыть исцарапанные ноги, а во-вторых, в окно я увидел, что небо затягивает тёмными облаками, и ночью, вероятно, будет холодно, возможно, даже пойдёт дождь..

Потом клетчатую юбочку, кофточку к ней в тон, и красную бейсболку. Девочки редко надевают её задом наперёд, так что длинный козырёк неплохо меня маскировал.

Ещё нанёс немного краски на лицо: обвёл карандашом линию губ, получился капризный девчоночий рот, глаза сделал немного раскосыми. Ещё я вспомнил один метод: скатал ватные шарики из аптечки и запихал за щёки. Сам чуть не прыснул: лицо стало совсем круглым и девчачьим. Бровки тоже выделил, реснички подкрасил, японские полукеды не пожалел, надел.

Ну, вот, теперь можно и в люди…

Вышел я на довольно крупной станции «Крестовоздвиженск». Удивился названию, почему не переименовали в «Красный крест», допустим? Или «Красновоздвиженск»? Но долго об этом не размышлял, надо было срочно избавиться от приметного рюкзака и ментовской сумки.

К счастью, на станции стояли автоматические камеры хранения. Осмотревшись по сторонам, используя зеркальце от пудренницыпудреницы, я запихал криминальную сумку в ячейку №25, вынул лейтенантское удостоверение и ввёл код по инициалам и номеру удостоверения. Фамилия у лейтенанта была Кулебякин. «Бякин ты, а не Кулебякин»! – подумал я. Захлопнув эту ячейку, я вынул из большого рюкзака девчоночий, Лискин, где хранились основные ценности. Спалившийся рюкзак убрал в ячейку камеры хранения, запер её, благо, мелочь была!

Даже, если кто заметил, что девочка убрала сюда рюкзак и откроют, что они там найдут? Несколько комплектов мальчишеской одежды, смену белья и пару банок консервов?

Большую часть консервов мы смолотили с ребятами на вечерних посиделках у девочек, я оставил только две банки, уж больно тяжёлый рюкзак был, все плечи отдавил.

Конечно, когда припрёт голод, будешь вспоминать о баночках, глотая слюну, надо будет на станции чего-нибудь лёгкого и питательного раздобыть, а то осталась одна пачка галет, к консервам.

Найдя на платформе киоск «Союзпечать», купил открытку, пастовый карандаш, и конверт, пошёл в буфет. Там купил стакан кофе с молоком и булочку. Высокие столики совсем не были предназначены для детей, пришлось подтащить столик к большому окну, вернее, стеклянной стене, встать на парапет, или как оно там называется, который заменяет подоконник, теперь я мог с удобствами перекусить.

– Девочка! – услышал я, но не обратил на окрик никакого внимания.

– Девочка! – повторился окрик, - Немедленно слезь оттуда!

Я посмотрел сквозь очки, на уборщицу, которая сердито ругалась на меня.

– А что мне делать? – спросил я.

– Вон там детский столик, - показала уборщица в угол, где за столиком вальяжно развалились несколько подростков. Я с недоумением посмотрел на женщину:

– Вы меня к пацанам, что ли, хотите отправить? К хулиганам?

– Ты сама хулиганка! – рассердилась уборщица, - Натоптала тут, а мне мыть!

Конечно, ребят я не испугался, но мне надо было написать несколько слов на открытке.