Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

А вот для меня это был выход. Я, будто невзначай, прислонился к дедову боку, и он приобнял меня, крепче прижимая к себе. Видно было, что они очень любят своего внука, расстраиваются, что он не желает с ними общаться. Но терпеливо всё это сносят, считая, что желание внука превыше их стариковского желания.

Слежки за собой я не заметил. В шпионы мы играли, учились обнаруживать топтунов, но мы-то любители, если за мной следит профессионал средней руки, чёрта с два я его обнаружу!

Прикинется кукушкой на дереве, и будет там куковать…

Это у меня такой детский юмор.

У деда был свой рюкзак, бабушка тоже шла не с пустыми руками, да и попутчиков, включая детей, вышло на этой станции немало. Название у этой остановки было обычным: «Сады».

Кто-то стал ждать автобуса, непонятно, когда, непонятно куда отправляющегося с остановки, которая примыкала к маленькому павильону станции.

Мы познакомились с дедом и бабушкой. Бабушку звали Лариса, деда Афанасий.

Деда Афанасия я сразу определил, как ветерана войны, если не войн. Пожалуй, и на Гражданской деда Афанасий отметился. Видно было, что ему за шестьдесят, если не семьдесят лет, но держался прямо, бодро шагал по грунтовой дороге, ничуть не шаркая кирзачами. Под стать ему была и бабушка. У меня появилась мысль, что и дача им нужна для отдохновения души и восстановления физических сил. Возможно, они бежали сюда от своих детей, вечно недовольных жизнью.

Отойдя подальше в лес, я скинул штормовку и убрал её обратно в рюкзак.

– Зачем тогда надевал? – удивился дед.

– Показалось, что дождь будет, - отговорился я.

– Да, - согласился дед, - душно, возможно, ночью пройдёт дождь.

Дед помог мне снова впрячься в рюкзак, спросив, не тяжело ли мне, может, помочь?

– Что вы, дедушка, я ещё молодой! – посмеялся я.

– Ты не молодой, ты маленький! – возразил дед, - Мой внук всегда перекладывает на меня свой рюкзачок, и бежит вперёд.

Я промолчал, думая, что, будь они моими родными дедом с бабой, я тоже был бы рад побегать налегке.

Дача оказалась обыкновенным садово-огородным участком, затерянным среди таких же неказистых строений. В эти годы ещё не строили помпезных особняков вместо сараев, все были относительно равны.

«Наша» дача была с жилым чердаком, почти мансардой с застеклённым фронтоном.

– Лезь наверх, Саша, там твоя комната, - показал мне на приставную лестницу дед, - когда внук приезжает, там ночует.

– Не боится один? – удивился я.

– Нет, Андрюшка у нас смелый, даже грозы не боится. Отказался с нами ехать, потому что с ребятами не хочет расставаться, вступил в какой-то детский клуб. А так, он хороший, добрый мальчик.

Я не стал спорить, забрался по лестнице на чердак, открыл дверцу и вошёл в помещение.

Приятно удивился. Было видно, что комнату оборудовал мальчик, который грезит путешествиями и приключениями: на стенах висели карты Мира, Советского Союза и даже одна была копией старинной карты, с рисунками чудовищ, богов моря и властелина ветров.

Комнатка была небольшой и низкой, как раз для детей. Дедушке пришлось бы наклоняться.

Здесь же стояла застеленная кровать, накрытая старым покрывалом, вероятно, от пыли.

Так же накрыты были столик и табуретка. Окно выходило на юг, аи в углу стоял самодельный телескоп из подзорной трубы.

У меня изменилось сложившееся впечатление о внуке, как о капризном мальчишке. Скорее, это был решительный и упрямый мальчуган, не чурающийся физического труда.

Вероятно, дела в клубе заставили Витьку остаться с ребятами, а на даче ничего срочного не было.

Я так думал, глядя на фотографию мальчика, прикрепленную кнопками к стене над столом.

Я позавидовал белой завистью мальчику: он был настоящим красавцем. О такой внешности я мечтал всю жизнь. Решительное, и, в то же время, улыбчивое лицо, ясные глаза…

Впрочем, это мог быть друг Витьки, зачем бы он вешал у себя свой портрет? Достаточно зеркала!

В зеркало я смотреться не стал.

Осторожно снял покрывало с кровати и застыл в восхищении: на кровати лежал настоящий спальный мешок! Моя мечта в последнее время. Мешок был с непромокаемым покрытием, в нём можно было бы ночевать под любым кустом. К тому же был он защитного цвета, неприметный в летнем лесу.

надо сказать, что в эти годы клещевой энцефалит не был распространён у нас, клещей мы снимали с себя десятками, ничуть не беспокоясь о здоровье, поэтому детские лагеря располагались в лесах, часто ребята ходили в походы, разве что осматривали друг друга, впившийся клещ довольно неприятен. Живёт под кожей, пьёт кровь, и делает там свои дела.

К чему это всё? Да к тому, что не всегда меня могут принять с распростёртыми объятиями, могу остаться и в поле, и в лесу, под открытым небом. Сейчас палатки шьют из брезента, тяжеленные, когда ещё будут из невесомой и непромокаемой синтетики, неизвестно. Как и коврики-пенки.

А такой спальный мешок… наломал лапника, под той же елью устроился, и отдыхай. Главное, стилет и финку держи под рукой.

Повздыхав о несбыточном, я разделся, надел одни только трусики – шорты, потому что было душно, и помочь старикам я решил не на шутку.

Спустившись вниз, я подошёл к хозяевам:

– Я готов!

– Вот и помощничек! – засмеялся дед, - Сейчас немного перекусим, потом поможешь бабушке собрать клубнику, что ещё осталась, покушаешь.

– Картошку окучили? – спросил я. – Тоже могу помочь!

Дед рассмеялся, потрепав меня по слегка отросшим волосам:

– Мой руки, вон умывальник, и садись за стол.

Побрякав рукомойником, я смочил лицо и вытерся полотенцем.

Дед Афанасий в это время накрывал на стол: нарезал хлеба, сала, розового, с прожилками мяса, полукопчёной колбаски, бабушка набрала огурчиков.

– Сейчас немного перекусим, потом соорудим настоящий обед! – посулил дед, - Подкопаем свежей картошки, испечём крылышки, будет не хуже шашлыков!

У меня уже изо рта бежала слюна, едва успевал сглатывать. Предложил было свои консервы, дед только отмахнулся.

Набив своё бездонное пузко, я немного отдышался, под ласковымие взглядамиы стариков, потом взял плошку, и пошёл собирать клубнику.

Для моих ловких пальчиков это была не работа, а тренировка и развлечение. Быстренько прошерстив все кустики, я рысью отнёс полную плошку бабушке, которая только собралась идти мне на помощь.

Дед в это время взял тяпку и принялся окучивать оставшуюся необработанной, картошку.

Выпросив ещё одну тяпку, я, с удовольствием, начал помогать.

Бабушка, чуть ли не бегом, прибежала ко мне с детскими перчатками. Я от всей души поблагодарил её. Хорошая бы из меня получилась девочка с волдырями на руках!