Весеннее контрагентство муз

«Полки выступают, готовые к бою…»

Полки выступают, готовые к бою. У всех одинаково-строгие лица. Я окна и двери печалью закрою И буду за них, за ушедших, молиться.

Давид Бурлюк

«Здравствуйте, M-lle Поэзия!»

Вновь

Андрею Акимовичу Шемшурину

Где синих гор сомкнулся полукруг, Стариннных дней Италии, — далекой Жестоких севера заиндевевших вьюг, Широкий профиль бросил храм высоко. Волчицей Ромул вскормленный, что Рим Впервые очертил (веках) могучим плугом, И Татиус-король Сабинянами чтим Его воздвигли Янусу почтении сугубом. И годы светлые, свирелью пастухов Звучащие, несущих колос, нивах, Прочнейший на дверях его висит засов — Хранитель очагов счастливых. Когда же воинов на поле бранный клич Зовет мечей и копий строем, Войны, войны подъят разящий бич: «Мы двери Януса кровавые откроем!» Январской стужи близится чело. О Янус званный голубыми днями! Офортные штрихи, о сумрачный Калло! Нежданно вставшие пред нами… И эти дни возгромоздился храм, Громах батальной колесницы… Но нынче храм сердцах (как гнезда тяжких ран)… Отверзты входа черные зеницы…

«Зима взрастила хлад морозный…»

Зима взрастила хлад морозный, Цветок глубин и тьмы, Пророк дерзающе нервозный Благоуханной кутерьмы. Зима роняет лепестки На долы-льды, суровость, лавы Свевают стружки верстаки: Алмазы-плагины отравы. Зима стучит своей клюкой, Она хрипит (каркас железный) И голос дыбит вековой И шлейф роняет густо-звездный. На стекла легких мотыльков Бросает стаею ночною И женский холодит альков Своей морозною струною. На пол лощеный розы пять презрев, не ступят, осторожность и бури вьюжные хранят свиданий прежних невозможность.

Поющая ноздря

Кует кудесный купол крики Вагон валящийся ваниль. Заторопившийся заика Со сходством схоронил.

Ростов Дон. 1914

Превосходства

1. Небо чище, небо выше Всех кто здесь прилежно дышет. 2. А вода всегда светлей Девьих призрачных очей. 3. И нежней речной песок, чем согретый твой сосок. 4 Камень, камень ты умней, Всех задумчивых людей. 5. И безмернее машина Силе хладной исполина.

«Утренние дымы деревень твоих…»

Утренние дымы деревень твоих, Утром порожденный, мгле пропетый стих. Голубые розы просветленных глаз И широкий женский плодоносный таз. А оврагах клочья Без надежды снега, Точно многоточья и .

Воронеж 1914

«Звуки на а широки и просторны…»

Звуки на а широки и просторны, Звуки на и высоки и проворны, Звуки на у, как пустая труба, Звуки на о, как округлость горба, Звуки на е, как приплюснутость мель, Гласных семейство смеясь просмотрел.

«Взрасти взрасти свои сады…»

Взрасти взрасти свои сады Весенняя Семирамида.

Дактилоскопия ветров

Синий вечер соперничал оранжевым цветком лампы. Темнота вила свои шелка.

Он— (обводя лучистыми взорами)ночь отпечатлевается на морозных стеклах рисунками невиданно прекрасными. Формы флоры — зрительные — брошены на стекла. Ночь подобна садовнику — он грезит лишь о растительном мире. Деревья парка шумящие своей разновидной листвой; травы лугов, спутавшие свои волосы нереид — ах все, все выткано нежными пальцами ветра. Растение всегда стоит на дороге ветра. Растение покорно пробивается сквозь воздушную грудь ветра. Везде в растительном мире работа тепленьких заботливых пальчиков. Когда же коченеют ночи морозном угаре, оранжевому цветку лампы, красным макам камина тянутся пальчики ветра, окоченевшие бедные полночные пальчики ветров и…. касаются стекол оконных рам. Мертвая бездыханная на утро тает на стеклах Душа Ветра.

1901–1915 г.

Hilaea

Петроград.

Сухопутье

Н.И. Кульбину

Темнеет бор… песок зыбучий… Направо, влево-болота; Притропный свист, свинцовость тучи, Тоска, проклятья пустота. Далекий стон лесного храма Широкий жест креста на лоб: Картина темная и рама Досок нарезанных на гроб!..

«Бредут тропой, ползут лесною…»

1

Бредут тропой, ползут лесною Клюкой руках, огнем очах Внимая стаи волчьей вою И ночи коротая рвах

2

Проскачет звякающий конник, Обгонит пешеходов прыть И женщина на подоконник Иглу уронит, бросит нить…

3

Иль колымагою влекома Княгиня смотрится лорнет, Не встретится ль пути знакомый Услада рощицы корнет.

4

Но устаревший паровозик Но рельсохилые пути Заботливо бросали оси к Просторам слабенький верти. Ползут селенья еле еле Полян закабаленный край, Подъем и парный храп тяжеле Уют — вагончик синий рай!..

5

Теперь же бешеным мотором Средь рельс и сталь и прямизны Дорожниц укрощенный норов Столиц капризные сыны. Полях по прежнему все пусто, А может больше нищета. Но ты взалкав, взревешь стоусто, Бросая утлые места. Деревня мимо, снова мимо, Экспресс одетище столиц Проносит даль неудержимо Парами сотканные птиц.

Казань, 1914

«Поля черны, поля темны…»

Поля черны, поля темны Влеки влеки шипящим паром. Прижмись доскам гробовым нарам — Часы протяжны и грустны. Какой угрюмый полустанок Проклятый остров средь морей, Несчастный каторжник приманок, Бегущий зоркости дверей. Плывет коптящий стеарин, Вокруг безмерная Россия, Необозначенный Мессия Еще не созданных годин.

1912 г.

«Ведь только шесть часов…»

Марии Петровне Лентуловой

Ведь только шесть часов. Пустынно, холодно, туман. Едва звонки доносятся из мглы И гулы грубые рабочих голосов Еще не смяты складки ночи ран, Улыбки утренни так некрасиво злы — Ведь только шесть часов. Вы нежная в постели, Зажавши ручку беленьких колен, Благоуханный свой лелеете альков Девичьих снов лазури райской мели Снеговых простыней закрепощенный плен Ведь только шесть часов Неужто Вы!.. и эту пору здесь……?!.. Оснежились туман Прозрачные глаза ресниц пушистых лес, Несущие непозабытость снов, Слегка продрогший и смятенный стан. Да!.. Утренний всему виной экспресс. Мотор на рельсах высится громадой. Хрип содрогает членов тонких сталь. А!.. это он Вас пробудил так рано, Я понял все: его свирепости вы телом хрупким рады, Он увлечет Эвропу Векадаль Среди рассветного тумана.