Весеннее полнолуние

Внезапно он на полуслове осекся, замолк.

– Вадим, не молчи, развлекай, – обиженно протянула она.

– Тс-с, тихо! – прошептал он. Встал, отключил звук. В наступившей тишине слух обоих воспринял протяжный собачий вой. Они переглянулись – собаки так странно не вели себя никогда.

После короткой паузы завывание возобновилось. Вадим бросил недоуменный взгляд на Валентину и вышел.

Открыв наружные двери – замер на месте. Он увидел полную луну. Та сияла в полную силу, залив лужайку белым светом. Он опустил взгляд. На отсвечивающей траве, которая казалась белой, четко обозначались длинные неподвижные черные тени собак. Словно завороженный, Вадим уставился расширенными глазами на лужайку.

Оцепенение тянулось недолго. Вадим закрыл глаза, спешно отступил назад, захлопнул дверь перед собой. Постоял в раздумье, после медленно двинулся в сторону гостиной.

– На луну выли? – спросила Валентина, когда вошел.

– Да.

– Поздно я догадалась, а то бы остановила тебя, – она включила звук телевизора. – Ты, мой дорогой, еще не отбыл заслуженного наказания, – потянула его за руку. – Садись и развлекай – к ней вернулось веселое настроение.

– Знаешь, мне стало неинтересно, – пробормотал он.

– А почему? – поразилась. Ответа на вопрос не услышала, он без объяснений покинул ее. Уговаривать не стала, ибо боялась нарваться на колкости.

Вадим поднялся к себе в кабинет. Закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной.

– Произошла вспышка в памяти, яркая, значит, конечная. Уголек тлеет и тлеет, а перед угасанием вдруг вспыхивает.

Он ожесточенно потер лоб ладонью:

– Ни в коем случае не думать о том, что произошло! К тому же ничего и не было, просто показалось, все, точка… Спокойствие и еще раз спокойствие. Сейчас сяду за стол, займусь проектом, неотложным делом, и все забудется, следа не останется.

Он подошел к письменному столу, сел. Взял карандаш в руки, сосредоточил взгляд на ватмане с чертежом.

– Вот это новый корпус гостиницы. Неплохо смотрится. А это, пожалуй , бассейн. А почему прямоугольный? Может, лучше его округлить?

Он описал круг вокруг прямоугольника.

– Не годится, нет, – стер резинкой линию окружности.

– А это что такое? Вспомнил – пальмы. Пусть будут. Возьмем другой чертеж, фасадный. Так, сколько этажей у нас? Раз, два, три, четыре. Четыре этажа. Наверное, лучше построить в пять этажей. Нет, в четыре. Нет, не-ет! Слизняк! Мразь! Забудь, не бери в голову, – стал ударять кулаком себя по голове. – Получай, получай, урод, выбью чушь.

Встал из-за стола, возбужденно прошелся по комнате. Снова сел, склонился над чертежами. Выбрал один, отложил в сторону, второй тут же отбросил – вынесся из кресла:

– Предатель! Мразь! Вывалять в грязи задумал. Не выйдет, не буду жить с позором, —обхватив ладонями голову, нажал на виски. – Выдавлю эту гадость… не станет позорить… прочь. .Наклоняясь все ниже, пригнулся до предела и застыл в согбенном положении. От напряжения лицо покраснело, глаза вспучились. Из плотно закрытого рта пробивался натужный звук.

Выбившись из сил, порывисто выпрямился, жадно раскрыл рот. Отдышался. Затем вновь опустился в кресло. Взял один из чертежей, поднес к глазам… и вновь не заладилось.

За этот вечер Вадим неоднократно брался за бумаги и всякий раз срывался с места, чтобы сполна воздать дань охватившему его негодованию. Он «очищался», затем снова садился за стол. Страшную круговерть лишь на секунды прервал осторожный стук в дверь: Валентина напомнила о позднем часе, на что он не пожелал отреагировать.

Вадим спустился в спальню глубокой ночью.

В последующие дни спавший с лица Вадим, обросший щетиной, что никак не вязалось с его строгой аккуратностью, часто уединялся у себя наверху, где, изматывая себя, пытался отрешиться от непрошенных видений прошлого. Он уже не изводил Валентину придирками – угрюмый, с отчужденным взглядом, не замечал ее. Отвернулся и от собак. Питомцы, имея горький опыт, и сами остерегались его. Изголодавшиеся, они кормились той пищей, которую бросала им через окно побаивающаяся их Валентина.

Неизвестно, сколь долго сохранилась бы напряженная атмосфера, если не поступок собак. То ли оскорбились подачкой Валентины, то ли шестым чутьем унюхали, что с хозяином происходит что-то неладное, то ли истосковались по нем – но они вдруг, пересилив страх, подошли близко к дому и громко призывно залаяли. Услышав настоятельный зов своих подопечных, Вадим подошел к окну. Собаки, увидев хозяина, завиляли хвостами, закружили на месте. Питомцы возбужденным, но забавным выступлением захватили его внимание. Они радостно шумели, высоко прыгали, словно стремились достичь его. В какой-то миг замирали. Затем, убедившись в том, что хозяин продолжает смотреть на них, снова пускались в веселую пляску.

Вадим отошел от окна, спустился вниз, набрал полное блюдо еды, вышел к собакам – и остался с ними. Теперь каждое утро он спешил к собакам, как к спасительному маяку – в общении с ними стало легче противостоять отголоскам злополучного происшествия в лесу. Целый день носился с ними. Когда приближался вечер, усталый, изможденный ложился в постель. Присутствием Валентины пренебрегал.

Валентина сама избегала общения с ним по причине его непредсказуемости. Внешне демонстрировала гордое безразличие. Продолжала посещать курсы, работала над собой. В отсутствии помех со стороны успешней продвигалась в познании языков. Валентина делала первые практические шаги на пути к заветной цели.

ГЛАВА 7

Наступивший туристический сезон преобразил городок. В людных места, как грибы после дождя, возникли лотки с мелким ширпотребом и лакомствами, открылся рынок сувениров. Когда на улицах появились первые туристы, пурпурные от южного солнца скандинавы, расчетливые жители ярче заулыбались.

Некоторые гостиницы начали функционировать, а их нуждалась в подготовке к приему постояльцев, которые, согласно контрактам с туроператорами, должны были прибыть в считаные дни. Однако Вадим не предпринимал никаких действий. К горечи Валентины, он, увлеченный собаками в такое непозволительное время, где-то пропадал по утрам, а, возвратившись, оставался с ними вплоть до того, когда ложился спать. Создавалось впечатление, что не Вадим, но другой, чужой, легкомысленный подросток поселился в доме. Безучастность Вадима расстраивала Валентину, однако напомнить ему о гостинице не хватало духу. Трудный разговор каждый раз переносила на следующий день.

Скорректировала ситуацию бывшая владелица. Звонок ее был неожиданным, но своевременным.

– Господин Вадим, надеюсь это вы? – в голосе сквозил почему-то грустный упрек.

– Здравствуйте, госпожа Мария, – он узнал ее.

– Я так ждала вашего звонка, горела желанием передать свой опыт, но вы позабыли несчастную старушку.

– Не стоит сокрушаться, госпожа Мария, ваш образ никогда не сотрется из моей памяти. – В то же время ее подозрительная услужливость насторожила.

– Спасибо за теплый отзыв, но вынуждена сообщить, что я опечалена, а может, и больше, – голос отчетливо дрогнул.