Весеннее полнолуние
Шрифт:
Валентина проводила милую старушку. Вернувшись, поднялась в служебное помещение – в свою комнату. После нервной суеты решила побыть наедине с собой. Однако быстро поняла, что не найти ей скорого покоя после столь эмоционального перенапряжения. Внизу убиралась Екатерина: оживленные жильцы успели наследить и намусорить. Валентина взяла свою швабру и спустилась на помощь старушке.
Взошедшие ростки успеха заронили в ней неизведанное прежде чувство – чувство хозяйки собственной судьбы. Она знакомилась с приятным ощущением и, исполненная оптимизма, уже в ином статусе вела в мыслях нравоучительную беседу с Вадимом. За весь этот хлопотный период она не общалась с ним. Когда поздним вечером возвращалась с работы, заставала спящим в постели. Демонстративное безразличие,
ГЛАВА 8
А Вадим, как запрограммированный, каждое раннее утро бесшумно вставал с постели, крадучись одевался, осторожно открывал наружную дверь и выходил к уже поджидавшим его собакам. Втроем, словно заранее сговорившись, молча, направлялись к воротам. Вадим отпирал калитку, после чего троица трогалась в путь.
Маршрут их пролегал к морю. Одна собака медленно трусила впереди, другая сопровождала хозяина. Вся округа спала. Безлюдные улицы пребывали в покое. Отдалившись от дома, Вадим нарушал молчание
– Это был не я! Это случилось не со мной. Ибо не могло случиться по определению. Случилось с лысым пьяницей. Я только наблюдал со стороны. Это был не я! Это не случилось со мной… – несложные фразы повторял, будто произносил мантры. Собаки привыкли к его монотонному тихому голосу и, наверное, воспринимали непонятный шепот хозяина в виде необходимого элемента утренней прогулки.
Эти три души, скрепленные единой сцепкой, продвигались как неделимое целое. И только передняя собака, иногда « расслабляла» незримую цепь. Она останавливалась в определенных местах, оглядывалась на своих попутчиков, затем, когда те подходили близко, снова пускалась в дорогу.
В конце шествия, на пригорке у моря, откуда открывался обзор на каменистый небольшой берег, теснимый к воде скалистой стеной, связь обрывалась. Первая собака, виляя хвостом, ускоряла бег. Оторвавшись от идущих за ней следом, быстро сбегала по склону, возбужденно подбегала к низкому валуну, обнюхивала его вкруг и лишь потом с чувством исполненного долга садилась на задние лапы возле камня.
На пригорке Вадим замолкал. Он спускался к бережку, подходил к охраняемому собакой валуну и садился на него. Животные располагались напротив – так уж повелось.
С удовольствием потирая руки, Вадим хитро прищуривал глаз и задавал неизменный вопрос:
– А догадайтесь, Ромео и Джульетта (надо заметить, что животные охотно и с благодарностью откликались на данные прозвища), что за прелюбопытные подробности вспомнил я? Ну-ка пораскиньте мозгами.
На команду хозяина, точнее от прямого взгляда, собаки опускали морды, от чего могло показаться, что погружались в глубокие размышления.
Каждодневные представления Вадима мало в чем разнились. Молчаливые и внимательные слушатели по минутам знали, что увидят и что услышат. И все равно до жути было интересно.
Глазами незримого зрителя просмотрим одно из представлений театра одного актера.
Собаки терпеливо ждали, уткнувшись взглядом в землю.
– Хорошо, не буду испытывать ваше терпение, – прервал затянувшуюся паузу. – Слушайте! – прозвучал сигнал, наученные опытом собаки вскинули головы. – Как обычно, начну с самого начала, – тут Вадим хихикнул от удовольствия, видя две пары внимательных собачьих глаз. – Как вы неоднократно слышали, этого горе-героя, лысого мужичонку, привезли ночью в освещенную луной и занесенную снегом рощу. Никак не в дремучий темный лес, мои любезные. Везде светло, ярко светит луна, видно, понимаете, как днем. А наш горе-герой почему-то, образно выражаясь, наложил полные штаны. Мне посчастливилось лицезреть со стороны его объятое страхом лицо. Картина, признаюсь вам, редкостная. Одна смехота! Охвативший его ужас – ха-ха, оказывается, с рождения был очень впечатлительным, – так вот, ужас с такой силой подмял его волю, что в сознании единственная мысль
«выжить бы» забилась в судорогах. Не возроптала, не осмелилась, а была подобна подрагивающему конечностями умирающему петуху. Вот так, смотрите, – Вадим наклонился вбок, задергал обеими ногами.Собаки, подчиняясь природному инстинкту, разинули пасти, учащенно задышали.
– Поберегите смех, не спешите, дорогие мои. – Вадим в радости сделал предостерегающий жест руками. – То ли еще будет! Слушайте дальше. Значит, стоит он, трясется мелкой дрожью. Весь онемевший, с застопорившимся, ха-ха, взглядом.
А я скрытно, из-за дерева, наблюдаю за ним. Любопытство так и разбирает, что будет дальше, интересно ведь.
Вдруг вижу, как один бугай, ну из тех, кто с ним приехал, резко хватает, – Вадим выбросил руку, вцепился пальцами в загривок Ромео, тот моментально « захлопнул» пасть, – вот таким образом взял за шиворот горе-героя и силой повлек за собой, – Вадим сильно сжал пальцы, Ромео взвизгнул от боли.
– Смотрю, – Вадим отпустил собаку, – бугай волочит его в сторону какого-то домишки. Слежу за ним, а сам насилу сдерживаю смех: он выделывал такие выкрутасы ногами, что невозможно словами передать. Лучше изображу.
Вадим в рывке встал, принял полусогнутое положение тела:
– Вот под таким углом горе-герой плелся за бугаем. А тропинка обледенелая, скользкая. Он бьет каблуками об лед, чтобы удержаться от падения, а они, непослушные, разъезжаются. Ударяет – они опять врассыпную. Просто клоун на льду, ха-ха. И, что интересно, руки при этом тянутся к земле, пардон, к тропинке. Если не догадались почему, раскрою секрет: тянутся, потому что он лелеет надежду опереться на них и засеменить на четвереньках. Ну, чтобы не обременять ведущего, задобрить его, а заодно и заслужить похвалу. Знаете, кто втюхал ему в голову плутоватую задумку? Не знаете? Так и быть, скажу – страх, этакий разбитной малый. И все для того, чтобы поразвлечь меня и тех троих, которые шли следом. Досадно, что проделка не удалась, не засеменил горе-герой на четвереньках, и не потому, что у этого трусливого существа поднялась гордость и воспротивилась унизительному, надо сказать, проступку. Нет! Тянущий его за шкирку слишком спешил, вот в чем причина. Жаль, а то позабавились бы на славу. Страх на выдумки горазд.
Ромео и Джульетта для удобства легли на брюхо и опустили морды на передние лапы.
– Что вы?! Не стоит сокрушаться по поводу неудавшейся затеи, – Вадим умоляюще прижал руки к груди. – В апогее рассказа он все-таки поползет на карачках. Сцена будет уморительной, обещаю вам массу удовольствий.
Вадим сел на валун.
– Однако перед этим сделаем маленькое отступление. Догадались, что я имею в виду? – собаки смотрели на него и, естественно, в какой-то миг непроизвольно моргнули.
– Правильно! – не скрыл радости Вадим. – Догадались, о чем мы с вами поговорим. Разумеется, о страхе.
В чем заключается загадка этого феномена? Вижу, вижу неподдельный интерес в ваших глазах. Оно и понятно: вопрос интригующий. Раскрываю в назидание вам суть такого интересного явления.
Задача страха состоит в том, чтобы выставить своего избранника на посмешище. Осрамить, опозорить, низвести до нуля и добить в конце. Приемов для достижения цели у него масса. Добивается своего с легкостью и веселостью. И нет ему преград. Кроме одной – только стойкая гордость способна ему противостоять. Она, как недремлющий часовой, стоит на страже чести.
Совершит страх наскок – гордость хлестнет насмешкой. Прыгнет еще раз – сразит едким словом. И будет громить до тех пор, пока липучий враг не отстанет.
Знайте, такая гордость еще и броня атакующая. Выследить, найти, обезвредить коварного недруга – вот ее устремление! И непременно придет тот час, – Вадим возвысил голос, – когда преследуемый немощный страх в поисках укрытия не найдет ничего лучшего, как уползти под стопы гордости и навсегда пристать к подметкам.
За такую страсть надо платить гордости благодарной преданностью! Платить ежеминутно, ежесекундно. За то, что с ее силы можно уверенно стоять с прямой спиной на несгибаемых ногах.