Весенние грозы

Потом оглядел спутников, угрюмых бородачей, и пояснил:

– Авось, не выйдет беды, ежели я добром и за доброе, и за злое воздам...

И снова тяжело вздохнул.

ГЛАВА 24 Вейвер в Сантлаке

Мясник оглядел гостя. Что-то было не так. Гертель ухмылялся как-то странно, многозначительно. Хитрый мальчишка что-то задумал... Гедор не раз примечал - пацан смотрит ему в спину со странным выражением, поглаживает тонкие, едва пробившиеся, усики. Но в глаза стражник не глядел, так же, как и все прочие.

– Чем могу служить, мастер Гертель?

– Думаешь, ты самый хитрый?
– парень перестал улыбаться и попытался посмотреть Мяснику в лицо. Не смог выдержать ответного взгляда, отвел глаза.

– Я давно за тобой слежу!

– Ну и чего высмотрел, мастер? За мной весь город следит.

Начальник стражи - важная шишка, ему не скажешь: "Или говори, зачем явился, или выметайся вон!"

– Вчера под вечер старшины собирались у мастера Увина дома, совет держали.

Увин - старшина цеха кузнецов, один из почтеннейших людей Вейвера. У него большой дом и, когда цеховое начальство хотело посовещаться неофициальным порядком, то собирались обычно у него. Это Мясник уже знал, но что вчера снова мастера шептались, этого пока не слыхал. Он вечер провел у Медузы, последние новости до него еще не добрались.

– Ну и что? Они все время там шепчутся. Зачем ты мне говоришь?

– Они о тебе вчера шептались. У меня повсюду свои люди, я все знаю.

– Мастер Гертель, ты же начальник стражи, тебе положено все знать. Расскажешь - и я знать буду.

– Они решили тебе платить, чтобы ты всегда был готов их делишки разбирать. Скоро к тебе пожалуют. Что скажешь?

Гедор пожал плечами.

– Я людям стараюсь не отказывать, если просят помочь. Гилфинг велел помогать.

– И плату возьмешь?

– Плату не возьму. Но если от чистого сердца мне подарок сделают, грех отказывать. К чем это разговор, почтенный?

– В общем, так!
– Гертель набрался наконец духу и все же посмотрел Мяснику в глаза.
– Они будут тебе налог платить. Это неважно, как ты называть станешь, подарок или не подарок, от чистого сердца или как еще... Однако выходит, ты станешь не место сеньора. Вершить суд имеет право господин ок-Дрейс, ему за то оброк город платит. Опять же, защищать от всяких врагов и напастей - долг сеньора, а не твой. Нехорошо выходит, мастер Гедор, если ты захочешь место сеньора занять.

Мясник твердо уставился на стражника, тот снова опустил взгляд.

– Не пойму я, мастер Гертель, о чем ты толкуешь... Разве я господин какой-то? Я простой человек, как все здесь. В лавке торгую, налоги плачу исправно. В господские дела я не лезу, но и ты в мои дела не встревай.

– Болтай, что хочешь!
– повысил голос парень.
– А дело будет так делаться: тебе мастера станут платить, мне доподлинно известно, что они уже столковались. Ты примешь плату, но половину - мне. И все будет тихо.

– А если нет, то что?
– Гедор усмехнулся.
– Что ты сделаешь? Дяде сенешалю пожалуешься, что хотел сам нажиться на незаконных налогах? Хотел место сеньора занять? Чтобы не ему, а тебе платили? А ты со мной делился?

– Эй, ты чего? Все же наоборот!

– Разве? Кто из нас главнее, ты - начальник стражи, человек господина ок-Дрейса, или я, простой лавочник? Ты главней, верно? Значит, ты всему голова в любом деле. И сам ты измену задумал, и мне предлагаешь... Нет, мастер Гертель, я не согласен доброго сэра ок-Дрейса обманывать.

Мясник откровенно смеялся. Мальчишка просто сопляк, без дяди он - никто, и должен понять это как можно быстрей.

– Не согласен, значит?
– Гертель потеребил усы, снова поглядел на мясника и снова опустил глаза.

– Ну, ладно, как скажешь... мастер. Только ведь я к дяде не побегу, нет. Что я в городе всему голова, это ты верно сказал. А у тебя жена на сносях, смотри... не вышло бы с ней беды.

– Что?
– Гедор одним прыжком перемахнул прилавок, в секунду оказался рядом со стражником и хватил Гертеля за ворот.
– Что ты сказал? Повтори!

Мясник с размаху приложил юнца спиной о стену, задребезжал товар на полках, что-то упало.

***

– Что ты сказал?
– тише повторил Гедор, стискивая побелевшими пальцами одежду на груди стражника.

Сила, азарт из-за ощущения магической мощи амулетов и слепая злоба переполняли Мясника, заставляли мять и давить крепче. Гертель уже совсем перетрусил. Стуча зубами, он пытался выдавить из себя что-нибудь, но перехваченное горло только сипело и булькало.

– Повтори, что ты сказал...

Под руками Гедора ткань треснула, разорвалась, Гертель рванулся, оставляя клочья крутки, подскочил к двери, распахнул и вывалился наружу. Двое подручных, которым парень велел прогуляться снаружи, удивленно воззрились на изодранную одежду начальника.

Гертель отступил на крыльцо, погрозил кулаком в темный проем и срывающимся от страха и гнева голосом пролепетал:

– Я два раза не повторяю! Сделаешь, как я сказал, или твою жену...

Что случилось потом, не смогли разобрать ни стражники, ни несколько прохожих, случившихся в этот час у скобяной лавки. Будто ветром пахнуло из двери, появления Мясника никто не разглядел - размазанная тень смела Гертеля, и вот уже на крыльце стоит не начальник стражи, а Гедор, а паренек катится со ступеней на землю. Упал, ударился головой - вроде, несильно. И замер, неестественно вывернувшись. Все замерли, прохожие остановились, Гедор протянул ладонью по лицу сверху вниз. Стражники склонились над Гертелем. Один перевернул, приложил руку к шее лежащего. Поднялся.

– Мертвый. Шею свернул.

Оба солдата поглядели на Гедора, потом друг на друга. Мясник сделал шаг вниз, со ступеней. Солдаты перехватили короткие копья и плечом к плечу двинулись на противника. Гедор прыгнул навстречу с крыльца. С сухим треском переломилось древко, тупой конец ударил по ребрам солдата, тот взвыл. Другой отлетел, получив удар в челюсть - именно отлетел, подошвы оторвались от земли. Солдат, не издавая ни звука, пронесся через улицу и рухнул, врезавшись головой в изгородь на другой стороне. Гедор с обломком копья в руке набросился на того, который кричал - свалил на землю, ударил сапогом, потом палкой, потом еще и еще... Наконец отступил на шаг - сломанное оружие засело в груди стражника. Кровь расползалась по куртке, стекала на землю, разливалась темной лужей, впитывалась в пыль... Тот, который свалился у изгороди, не шевелился. Похоже, и с ним было покончено.

Гедор тряхнул головой, прогоняя морок. Обвел взглядом улицу. Прохожие ошарашено взирали на побоище. Один шевелил губами - должно быть, молился. Всхлипнула женщина. Откуда-то появилась группа мальчишек. Один сунулся поглядеть на кровь поближе: "Ух, сколько нахлестало!.." - плачущая тетка схватила его за ворот, оттащила и вмазала звонкую затрещину. Пацан притих.

Тут из-за поворота показались цеховые старшины. Они вчера пришли к соглашению относительно Гедора и теперь направлялись к нему в лавку, чтобы обсудить с ним задуманное. Вид у почтенных мастеров был довольный и, можно сказать, счсастливый.