Весенний марафон
Шрифт:
Звонить Катерина не стала, мало ли, вдруг Светка еще дуется, пошла сама, благо издательство, где работала подруга, находилось в соседнем здании, соединенном подземным переходом. Катерина задержалась перед дверью с табличкой «Заместитель главного бухгалтера Бабина Светлана Анатольевна». Года через два, подумала Катерина, переедет Светлана Анатольевна Бабина в кабинет напротив и станет просто «главным бухгалтером». Ее начальница, милейшая старушка Августина Афанасьевна, скрывавшая под личиной божьего одуванчика орлиную зоркость и мертвую хватку бультерьера, выращивала Светку «под себя» и не раз говорила, что когда наконец ее драгоценный оболтус-сыночек надумает-таки подарить ей внука, она уйдет на пенсию немедленно, с чистой совестью и спокойной душой, оставив все «на
Светка была не одна, перед ее столом стояла девушка в джинсах и толстом вязаном свитере с воротником под горло, но оставлявшем голыми живот и поясницу – занятно все-таки преломляется восточная гаремная мода в условиях сурового уральского климата, усмехнулась Катерина. Девушка стояла не то чтобы навытяжку, но вся ее фигура изображала испуг и почтение.
– Я не вовремя? – спросила Катерина.
Светка помахала ей рукой – проходи, проходи – и опять повернулась к девушке.
– Все переделайте! – Голос у Светланы, которая в хорошем настроении имела привычку выпевать гласные, был незнакомый, жесткий. – Такая проводка планом счетов не предусмотрена. Если вам этого в рамках университетского курса международной экономики не объясняли, то просто почитайте инструкцию. Иногда помогает. Двадцатый счет шестьдесят восьмым не закрывается. Я вам это уже говорила. И касса на красное выйти не может!
– А… что мне теперь делать? – спросила девушка.
– Думать! – отрезала Светка. И повернулась к Катерине, давая понять, что разговор закончен.
На лице ее немедленно расцвела улыбка, и она стала прежней Светкой, которая очень рада, что Катерина не стала дуться и пришла сама. В обычной жизни, вне работы, Светка не любила и не умела ссориться, была легкой и покладистой, чем беззастенчиво пользовались члены ее семейства, включая хомяка, который Светку тоже в грош не ставил. Евгения Николаевича хомяк уважал, а темпераментной Лены откровенно боялся.
– Свет, ты чего ее так? – поинтересовалась Катерина, дождавшись, когда девушка с облегчением шмыгнула вон из кабинета. – Объяснила бы ей.
– Я ей объясняла! Понимаешь, сейчас в платных вузах любого дурака выучат на экономиста. Да еще и с международным уклоном. Знаний – ноль, зато понтов море, она же международную экономику закончила, ее папочка кучу денег заплатил! Уж хоть бы она замуж вышла и уволилась, к черту!
– Все равно не понимаю, чего ты так злишься? – пожала плечами Катерина.
– А ты видела, как она одета? – В голосе Светки звучало искреннее возмущение.
– Как? Нормально. Джинсы, свитер. Пуп голый, но ее дело, раз ей не холодно.
– Свитер – фирмы «Прада спорт», двадцать три тысячи семьсот пятьдесят рублей. Джинсы – от Армани, девятнадцать четыреста, – отчеканила Светка. – Что, съела? А теперь сказать, какая у нее зарплата?
– Не надо, – отказалась Катерина.
Но Светкина справка произвела должное впечатление: на свою зарплату в газете Катерина смогла бы купить ровно половину свитера. Светка могла купить бы весь целиком, но тогда Евгений Николаевич удавился бы на собственном ремне и был бы совершенно прав.
– Свет, а тебе чего – нужны такие джинсы? – поинтересовалась Катерина. – Тряпка и тряпка.
– Фирма… – вздохнула Светка. – Не нужны, конечно, но обидно.
– Я знаешь, что думаю, Свет? Если бы ты по магазинам зря не шлялась, была бы богатой. Ты бы совсем в них не ходила, а? Попробуй? Подкопили бы, купили бы квартиру. Или машину. В кредит.
– Смерти моей хочешь? – захохотала Светка. – Да если я два дня мимо магазинов побегаю, на третий заболею и умру. К тому же с наших с тобой зарплат накопить на квартиру можно лет за восемьдесят шесть, если жестко экономить, – я считала.
– А ты по мебельным
бегай, – предложила Катерина. – Там особо не напокупаешься.– Я и там куплю, не удержусь, – веселилась Светка. – Ты меня знаешь.
Отсмеявшись, Катерина вспомнила наконец о цели визита.
– Света, мне принц позвонил, – сообщила она. – Сказал, что у него есть замок и белый конь, все, как я просила. Зовет приехать, обещает шофера прислать. В воскресенье. Говорит, можно с подругой. Поехали? Я же с тобой ходила.
И, пока Светка молчала, лихорадочно соображая, какой именно из ста вопросов, возникших у нее по этому поводу, следует задать первым, добавила:
– Я не верю. Так не бывает. Но мне интересно. Голос у него нормальный, приятный. Но одна я боюсь.
– Ага! – восторжествовала Светка. – А меня ругала! Во-от!
– Так вы же в магазине встречались, где куча народу. А он меня за город зовет.
– Почему? – насторожилась подруга.
– Говорит, если на коне припереться в город, с гаишниками будут проблемы, – честно ответила Катерина и замолчала, выжидательно глядя на подругу.
Светка тоже молчала. Думала. Потом предложила:
– Давай Женю с собой возьмем. Мало ли что…
– Он с подругой звал, а не с другом, – усомнилась Катерина. – Давай договоримся: поедем на моей машине, если что не так – развернулись и уехали. Идет?
– А поехали! – загорелась Светка. – Может, и тебе повезет, как мне! Вот будет классно! Знаешь, а я верю. Вот моя тетка два раза выходила замуж, и оба мужа у нее – алкоголики, хотя говорят, что в одну воронку два раза не падает. А у нее, получается, упало.
– Это ты к чему? – не поняла Катерина.
– Я же себе нашла по объявлению мужика, какого хотела, и тебе принца найдем. Я чувствую! Или ты кого хочешь – миллионера?
Катерина кисло улыбнулась и неопределенно пожала плечами. Учитывая повод, по которому она притащилась к Светке, с ходу отрицать лозунг «Каждой тетке – по миллионеру» было бы по меньшей мере непоследовательно.
– И очень вовремя! – продолжала радоваться жизни Светка. – Ты вообще-то помнишь, что у нас в понедельник… развод?
– Помню, – заверила Катерина. – Вот и развеемся как две почти незамужние дамы. Не съест же он нас, в конце концов. Очень уж интересно, что он вместо белого коня нам подсунет. Если белого «мерина», ну, «мерседес» то есть, – это пошло. Хотя, в общем…
Уходя, она задержалась в дверях и сказала:
– Свет, ты зайди вечером, браслет забери, забыла же вчера.– Пусть у тебя побудет. А то Женька все следит. Ревнует. Ха! Спохватился.
…Вечером Катерина смотрела на браслет и думала о муже. Удивительно, но в последнее время он так мало места занимал в ее жизни, в быту и в мыслях, что она почти и не вспоминала о предстоящем разводе. Развод ничего не менял, а просто вносил ясность в их уже давно сложившиеся отношения. Хотя подумать не мешало бы. Надо всегда четко знать, какие задачи перед собой ставишь, чего хочешь добиться и каковы возможные последствия, – такого правила всегда придерживалась Катерина. Она всегда и все решала сама. И Олег ей никогда не мешал. Ее идеи одобрял или помалкивал, не мешая реализовывать и давая возможность набить шишки. Ел, что она готовила, надевал, что покупала. Если она говорила, что в воскресенье они идут в филармонию, – они шли в филармонию, если на рынок за картошкой – шли за картошкой. В воспитание Дашки не вмешивался, больше поддакивал, и Катерина искренне считала, что воспитывает дочь она одна. Когда был дома, машину чинил, хотя на ней и не ездил, он вообще мог починить все, что угодно. Если Катерина рассказывала о делах на работе, всегда говорил, что она – умница, талантливая и делает все правильно. Так она и привыкла думать: она сильная и умная, решительная и самостоятельная и все делает правильно. А муж у нее, увы – бесхарактерный и тусклый персонаж, ведомый. Тогда почему, интересно, она так и не смогла заставить его делать то, что она считает нужным, – менять профессию, зарабатывать, сидеть дома, а не болтаться по стране? Вопрос без ответа. Но тут Катерина поняла, что ход мыслей принял нежелательное направление.