Весна (Дорога уходит в даль - 3)

– Дедушка, - говорю я, чтобы отвлечь его внимание от окружающего, - ты слышал? На Чертов Остров отправили крейсер "Сфакс" за Дрейфусом!

Дедушка внезапно останавливается как вкопанный.

– Что? Что? Что?
– кричит он вдруг не своим голосом и добавляет тихо, как бы со страхом: - Ты не шутишь?

– Какие шутки, дедушка! Это будет сегодня в газетах.

Дедушка потрясен. Он что-то бормочет, он обнимает и целует меня.

– Вот умница, вот умница!
– бормочет он.
– Ты на меня не рассердишься, если я тебя оставлю? Я побегу к бабушке - расскажу ей. Ты на меня не рассердишься?..

И, не дожидаясь моего ответа, дедушка рысью мчится к своему дому. А я уж так и быть!

– не сержусь. Ох, без дедушки на улице спокойнее!

И невольно я думаю: "Что же это за "дело Дрейфуса", которое мгновенно укротило моего неукротимого дедушку?"

Глава вторая. ВЕЧЕРИНКА "КАК БУДТО БЫ"

Ну вот мы и старшеклассницы. И, конечно, полны радости освобождения от института. Хотя и не навсегда - к сожалению, это еще только через три года наступит!
– но до осени, и то хлеб!

Выдали нам сегодня последние в этом году "Сведения об успехах и поведении". У всех нас они хорошие. Маня и Лида переведены в пятый класс с первой наградой, я - со второй. Без грусти простились мы с Моргушкой нашей классной дамой.

Прозвище это дано ей за привычку часто-часто моргать по всякому поводу. Сердится - моргает, довольна - тоже, расстроена или растрогана - опять моргает.

Прощаясь сегодня со мной, Моргушка объяснила мне:

– До сих пор вы переходили из класса в класс с первой наградой. Но... тут Моргушка заморгала, как нанятая, - в этом году педагогический совет постановил дать вам только вторую награду: из-за шалостей и болтовни во время уроков! Подумайте об этом, дружочек мой (снова морг-морг-морг)... На летнем досуге подумайте!

Спасибо за "дружочка", дорогая Моргуша, но думать об этих вещах я "на летнем досуге" не собираюсь! Не хочу портить себе долгожданный летний досуг. Какие такие числятся за мной шалости, хоть убейте, не помню! По моему мнению, я вела себя довольно прилично. А вот болтать - это точно: болтаю! Ну, да ведь без этого на иных из наших институтских уроках и помереть недолго. Вот так - очень просто!
– захлебнешься скукой и пойдешь ко дну... Пишите, машите!

Ну, в общем, сейчас все это - уже дело прошлое. Такое прошлое, что его можно забыть, не вспоминать во все время летних каникул - до конца августа.

Когда я, ликуя, прибегаю в этот день домой... "Перешла! Со второй наградой!"... я застаю у нас гостя, любимого папиного гостя, Александра Степановича Ветлугина. И так удачно пришел Александр Степанович - словно подкараулил!
– застал папу дома! Правда, папа, как он выражается, "заскочил" домой лишь на короткие минуты между двумя больными, но все-таки они встретились, и оба рады, что могут перекинуться хотя бы самыми важными мыслями, накопившимися за целый год отсутствия Александра Степановича.

Я очень люблю смотреть, как папа встречается со своими друзьями, с теми, кого он любит и уважает.

К маме очень часто приходят и "забегают" ее знакомые. Среди них есть, конечно, и настоящие мамины друзья, но чаще всего это ни к чему не обязывающие знакомства и ничего не значащие, даже не запоминающиеся разговоры. Прибежали, расцеловались с мамой: "Ах, дорогая, вы слыхали?" "Милая, это ужасно, совершенно ужасно!" (или, наоборот: "Это прелестно, совершенно прелестно!") - "Ах, вчера Самойлов играл Гамлета, это невозможно описать!" - "Куда же вы спешите?" - "Ах, не говорите, миллион всяких дел!" Опять расцеловались - и нет гостьи: убежала! Зачем она примчалась, почему улетучилась, что ей было нужно, - непонятно. Через пять минут после ее ухода мама забывает о ней.

Только Юзефа ворчит, передразнивая гостью:

– И ту-ту-ту! И тру-ту-ту! И чмок-чмок-чмок! А, бодай ее!..

А вот папа встретился с Александром Степановичем: они обрадовались друг другу (год не видались!), даже обнялись, расцеловались, хотя и по-мужски бестолково, неумело, и жмут друг другу руки, а папа даже ласково трясет Александра Степановича за плечи. И оба взволнованы, даже растроганы встречей.

– Ну как?
– спрашивает папа неизвестно о ком и о чем.

– Шлепаем помаленьку!
– весело отвечает Александр Степанович.

Такой не очень, по правде сказать, толковый разговор происходит между ними всякий раз после какой-нибудь отлучки Александра Степановича по своим делам в другой город. И всякий раз мне кажется - нет, не "кажется", а я знаю, чувствую, - что папа почему-то беспокоился об Александре Степановиче и радуется, что с ним все, оказывается, благополучно.

Александра Степановича я помню очень давно - еще когда я была совсем маленькая. Все эти годы он приходил к нам почти каждый вечер.

– Я у вас ручное домашнее животное!
– говаривал он иногда шутя.

– Ну, какое вы домашнее животное, когда вас даже чаем не напоишь: брыкаетесь!
– сердилась иногда мама.
– Терпеть не могу гостей, которые ничего не пьют и не едят!

– Кто же виноват, Елена Семеновна, что вы, как гоголевский помещик Петр Петрович Петух, заявляете своим гостям: "На что вы мне нужны, если вы уже пообедали?" - посмеивался Александр Степанович.

Но, в самом деле, то ли от большой застенчивости Александра Степановича, то ли от его постоянной боязни, как бы не обременить, не быть в тягость, но прошел не один месяц и даже не один год, пока он наконец освоился у нас, перестал дичиться и сопротивляться маминому гостеприимству: стал пить чай, а иногда даже ужинать с нами.

Александр Степанович очень много знает. Папа говорит, что он богато, разносторонне образованный человек. Вероятно, есть и такое, чего он не знает, - ведь невозможно знать все на свете!..

Но мы, дети, мои подруги, я и Леня Хованский (мы с Леней с детства, как говорится, растем вместе и дружим, как брат с сестрой) - все мы уверены, что Александр Степанович знает все и обо всем. У Александра Степановича нам нравятся те черты, которые отличают его от окружающих людей, например, его суровое, спартанское отношение к жизненным благам. Уж сколько лет мы видим на нем все тот же сильно поношенный костюм, очень пожилую шляпу, утомленные жизнью башмаки! Для того чтобы Александр Степанович купил себе что-нибудь новое, ох, для этого надо, чтобы старое износилось вконец!

Правда, Александр Степанович, вероятно, зарабатывает не много. Лет десять назад он преподавал историю в одной из мужских гимназий нашего города, но, хотя его очень любили ученики, начальство почему-то уволило его. Несколько лет после этого Александр Степанович еще донашивал форменный учительский вицмундир и, лишь когда тот совсем обветшал, заменил его штатским костюмом - самым, дешевым, какой можно купить в магазине. Вот и сейчас мама удивляется: был в Париже - в Па-ри-же!
– и даже шляпы новой не купил! Единственная покупка, вывезенная им из-за границы, - очки для его больных глаз. Нельзя сказать, чтобы это была уж очень роскошная обновка!