Вестероские приключения

– Ты же сам постоянно говорил о доверии. Ты не доверяешь мне? – Серьезно спросила я.

– Я, … пожалуй, я тебе доверяю, но я не доверяю ему. – Усмехнулся Красный Змей: – На сколько я помню, он не слишком интересовался твоим мнением в прошлый раз. К тому же, я не хочу, чтобы ты развлекалась без меня… хотя … Драконы пожалуй не в моем вкусе, слишком задумчивые. – Он естественно отшучивался, но мне казалось, что не все его слова фарс.

– Ему была нужна лишь Лианна Старк, милая, невинная, шестнадцатилетняя северянка, бледная как туман с серыми холодными глазами, а еще сильнее – и их ребенок. Я для него незнакомая женщина. Он даже не поймет, кто я. – Я была в этом уверена: – Я разузнаю о матери, увижу мальчика, и вернусь.

– Мне нужно подумать. – Отрезал Мартелл: – А для того, чтобы подумать, мне нужно отвлечься. А может быть и развлечься. Ты со мной? – Он протянул ко мне здоровую руку, впереди был целый вечер, и вся ночь, но я не хотела вновь пить «Земляной взрыв» с утра.

– Нет Оберин, иди! Я буду здесь, обещаю! – Я сжала его пальцы: – Можешь вытворять все что пожелаешь, я не обижусь, только будь осторожен, посторонние не должны тебя видеть, это ты помнишь? – Произнесла я тоном заботливой мамочки. Ему врятли требовалось мое благословение, ведь Красный Змей ни перед кем не держал ответа, кроме себя самого, но мне показалось это уместным.

– Помню … А ты? Будешь читать? Вышивать? – Рассмеялся он.

– Спать, я чувствую, что утомилась.

– Как, и никаких вылазок в окно и пьяных карликов? – Осведомился дорниец приподняв бровь: – Может быть вам действительно нездоровится, леди Хлоя!?

– Может быть …

– Как ты провел вечер? – Спросила я, когда дорниец вернулся, с первыми рассветными лучами, и плюхнулся на постель рядом со мной, даже не сняв камзола и сапог.

– Все просто великолепно … – Промурлыкал он, сгребая меня в охапку и притягивая к себе. От него пахло вином, потом, и костром.

– Тебе удалось подумать? Или ты просто кого-то сжег? – Сонно поинтересовалась я, позволив ему положить руку мне под голову.

– Скорее разжег. – Лениво пробормотал он.

– Ууу… и кто наша героиня?

– Герой. Белобрысый парнишка, тебе понравится…- Я подумала о том, что скорее он понравится Элларии: – Как же он сказал его зовут? – Промычал излишне захорошевший принц: – Дэймон, Демон Сенд, ему шестнадцать я думаю, но выглядит старше – высокий, крепкий, волевой подбородок и хоть староват для оруженосца, думаю, он мне подойдет.

– Ты как будто о коне говоришь сейчас. Забыл упомнятуть о том, какие у него зубы. – Сьехидничила я.

– Хорошие зубы, все на месте, насколько я успел понять. – Рассмеялся он: – Из него получится хороший воин …

У меня в голове промелькнула мысль, что возможно Оберин тоскует по Ознаку куда сильнее, чем я думала. А может быть в нем просто так странно проявляется желание передать те знания, которые обычно переходят от отца к сыну.

– Да, хороший воин! И преданный соратник … – Продолжал рассуждать Мартелл.

– Я надеюсь, что твой новый друг и Эллария, и конечно твои дочери смогут удержать тебя в Дорне на два месяца.

– Неуверен. Но на пару недель возможно, а потом я приеду. – Улыбнулся Оберин: – Поэтому, тебе нужно будет продержаться одной совсем немного. Ты сможешь? – Он слишком сильно прижал меня к себе, так, что я показалась себе пучащим глаза хомячком.

– Думаю да … – Еле выдохнула я: – Ну расскажи мне про этого Дэймона, мне нужно начинать ревновать? – Повторила я его же фразочку.

– О ..хо .. по-моему он влюблен. – Самодовольно произнес принц: – Ты бы видела, как он преданно смотрел на меня своими синими, как небо над пустыней, глазами, когда я отослал его. Мне показалось, что он уже готов бросится ради меня на меч. – Вдруг его парящая интонация стала более резкой, и он обратился ко мне: – Почему ты никогда не смотришь на меня столь же преданно?

Я хотела было сказать, что я уже бросалась на меч ради него, тогда, в Мире. Когда Рейгар увез меня. Но решила, что не стоит говорить об этом сейчас. Я все еще надеялась уехать утром.

– Может быть, у меня глаза неправильные … – Предположила я.

– У тебя странные глаза. – Он внезапно перекатился так, что оказался прямо надо мной, облокачиваясь на локти: – Когда я увидел их, тогда на дороге в Дорн я сразу об этом подумал. Они всегда такие.… такие … – Он старался подобрать слово: – Равнодушные … – Он потерся кончиком носа о мой: – Раньше, в том теле, я думал, что они холодные из-за их цвета, но сейчас, сейчас я вижу, что тело твое изменилось, но глаза, их выражение, осталось прежним. Эти глаза ведь совсем не подходят тебе, твоему взбалмошному характеру, это делает тебя еще более … более не постижимой.

Внезапно он поднялся и сел на постели, спиной ко мне: – Ты ведь совсем себя не знаешь, сама не знаешь чего от себя ожидать!

– А ты, ты меня знаешь? – Спросила я.

– Иногда, кажется, что очень хорошо, а иногда – что совсем нет. – Он взъерошил рукой волосы на голове: – Те годы, когда я думал, что больше тебя не увижу, вспоминал тебя, каждый наш день. И мне казалось, что я знаю тебя. А потом, когда ты внезапно появилась вновь, я понял, что все совсем не так.

Я встала на колени у него за спиной, и обняла мужчину за плечи: – Никто, никто не знает меня лучше, чем ты. – Прошептала я ему на ухо, а затем прикусила его мочку: – Скидывай эту дурацкую одежду – Я стянула камзол с его плеч: – Не будем терять время на разговоры …

Неожиданно для себя, я в итоге прибегла к его коронному способу, позволяющему переключить мысли, избежать неловких бесед и создать ощущение полного взаимопонимания …

====== Часть 2. Дорога ======

«Как то все слишком просто. Странно, что он не воспротивился моему отъезду.» – Думала я, но тут же отбросила эти мысли, увлеченная дорогой.

Я отказалась от предложенного места в паланкине, и предпочла оседлать не очень крупную, но резвую дорнийскую лошадку. Путь наш лежал через степи, которые в перспективе, по мере удаления от моря, должны были превратиться в пустыню.

Облаченная на мужской дорнийский манер в шаровары, сюртук, сапоги и некий головной убор напоминающий чалму, и имеющий длинный тканевый отрезок, которым при желании можно закрыть лицо от песка и солнца, я казалась себе не иначе как женским воплощением Индиана Джонса, который стремиться преодолеть пустыню, и найти затерянный ковчег.

Поездка обещала быть монотонной и достаточно меланхоличной. Наш караван, начинающийся со знаменосцев и заканчивающийся гружеными телегами передвигался крайне медленно, поэтому, мне казалось, что я за время пути должна успеть подумать на все возможные темы и выспаться на все сто лет вперед. Но вот уже большую часть дня я просто ехала вперед и не могла подумать ни о чем, кроме как о пыльной дороге и жарком солнце.