Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа

— Лоншана удавили, — сообщил приятелю король. — В Англии. Подлец Годфри постарался.

— Аминь, — Бертран пожал плечами. — И что? Ты же знаешь, я в интрижных тонкостях не разбираюсь. Вот поэзия… Рассказывай.

— Не разбирается он! — яростно прошептал Ричард и запустил камешком в нахальную чайку, подлетевшую слишком близко к берегу. — Кто с родственниками воюет уже десять лет? Сколько раз твои братья отбирали у тебя фамильный замок?

— Дань семейной традиции, — равнодушно ответил трубадур. — Я ведь всегда возвращал замок обратно. Правда, стоит мне уехать, опять является проклятущая родня, и история начинается сызнова. Приструнил бы ты их, что ли, своей королевской волей?.. Так мы вроде говорили про Элеонору и твоего карлика.

Господин де Лоншан, которого де Борн видел всего один раз в жизни, произвёл на менестреля отталкивающее впечатление. Покойный канцлер росточком едва достигал уровня груди Ричарда, имел огромную лысую голову и кривые ноги. Вдобавок всегда горбился и потому казался выходцем из жутких ирландских легенд о жителях Полых Холмов — настоящий зловредный боуги.

— Годфри явился в Лондон, завоевал доверие моего младшего братца Джона, и тот, тварь такая, поднял баронов и горожан к бунту, — хмуро проговорил Ричард. — Канцлера вздёрнули. Денег в казне якобы не нашли, чему я совершенно не верю. Лоншан постоянно присылал мне по пятьдесят тысяч фунтов в месяц. Доходили слухи, будто бы воровал ещё больше, но я сомневаюсь — Лоншан отъявленный трус и не посмел бы обкрадывать короля. Он ведь был обязан мне всем состоянием и должностью!

— Отъявленные трусы как раз воруют больше всех, — наставительно отозвался Бертран де Борн. — Правильно сомневаешься. Зная хитрюгу Джона, могу сказать, что, наверное, твой брат и присвоил всё золото канцлера. На пару с Годфри. Так что же дальше? Придётся задержать отплытие в Святую землю?

— Никогда! — рявкнул король. Сидевшие на камнях чайки в ужасе поднялись на крыло. — Я достану деньги где угодно! Дам лены в Англии тамплиерам, пусть подавятся! Продам Шотландию, наконец!

— Кто её купит, эту Шотландию… — буркнул менестрель и с ледяной вежливостью в голосе попросил: — Перестаньте орать, сир, у меня в голове звенит. Между прочим, ваша драгоценная Шотландия давно продана самим шотландцам. Приснопамятным малышом-канцлером. Забыл? Твой папенька очень бы огорчился — воевал, старался, привёл короля скоттов к присяге… А мэтр де Лоншан широким жестом предоставил горским варварам независимость, и всего за двести тысяч фунтов. Если не ошибаюсь, тебе этого хватило на полтора месяца.

— Хоть ты-то мне не указывай, что и как делать! — искренне рассердился Ричард.

— Молчу, молчу, — де Борн с показным испугом перекатился набок и умоляющим жестом протянул к Ричарду ладонь. — Не имею права оспаривать решения помазанника Божьего. Могу лишь порекомендовать завоевать Шотландию снова, а потом ещё раз подарить им свободу от вассальной клятвы. За сумму, гораздо большую.

Ричард сдвинул брови и вспушил пальцами густую светлую шевелюру:

— А что, неплохая мысль. Вернёмся из Палестины…

— Я же шучу! Да и с Палестиной как-то грустно получается. Что, у тебя совсем не осталось золота?

— Несколько тысяч безантов, — уныло проговорил король. — А людей нужно кормить, платить рыцарям, отдавать долги. Скоро заявятся ломбардцы и тамплиеры с заёмными письмами и начнут сосать кровь. Я бы облегчил положение при помощи приданого Беренгарии, но на деньги Наварры наложила руку матушка, с ней особо не поспоришь. «Всё для Англии, всё для государства! Посмотрите на Филиппа-Августа! Будьте благоразумнее, сын мой!» Надоело!! Почему Лоншан мог доставать средства и доставал их всегда, а Годфри не может? Казна пополнится, как только мы возьмём несколько городов в Палестине и отправим добычу в Англию! Если повезёт, я надумал после взятия Иерусалима повести армию в Египет — в Александрии, Газе и Каире спрятаны сказочные богатства!..

— Воображаю себе картину после похода в Египет, — сладенько выговорил де Борн. — К пристаням Дувра подходят корабли, доверху гружёные кошками, взятыми у александрийского эмира в качестве военной добычи… Только, сир, позволю себе напомнить, что в Англии животных никто не купит. Из-за полнейшей нищеты. Какой Египет, мой король? Очнитесь и протрезвейте! Нам бы с Сицилии отплыть! Ричард, поднимись ото сна и придумай, где взять денег! Понятно, что тамплиеры, ломбардцы, Филипп-Август, Папа или Танкред в качестве кредиторов отпадают. Тебе никто не выделит и фартинга. Если сумеешь разжалобить матушку, может быть, Элеонора и найдёт немножко золота. Отправлять послов к императору Фридриху? Он сам в тратах, да теперь Барбароссу и не догонишь — армия германца вышла из Нюрнберга ещё летом, значит, сейчас Фридрих марширует через Венгрию.

— Византийцы, — вяло предположил король. — Базилевс Андроник богат и вроде бы союзник… Нет, не даст. К тому же деньги нужны срочно. Обратиться к герцогине Бургундской? Что за страшные времена, когда приходится собирать по медяку на святое дело освобождения Гроба Господня!

— Женись на Беренгарии и уговори мать отдать ради похода часть приданого, — хмыкнул менестрель. — Элеонора повозмущается, но, если ты проявишь достаточно терпения и настойчивости, уступит.

— Моя мать ещё никогда никому не уступала, — со вздохом напомнил Ричард. — Ни королю Людовику, ни Стефану, ни Генриху… Безусловно, она меня любит, но ещё больше любит корону.

— Тогда твои дела безнадёжны, — Бертран де Борн, мысленно взвесив все «за» и «против», уяснил, что выхода нет и не предвидится. Деньги кончились, кредиторы, как один, отказывают, а Крестовый поход прекращать нельзя. Тупик. Конечно, часть рыцарей может обеспечить себя самостоятельно, но Ричард не потерпит такого позора. — Послушай, а если переправиться через море на побережье Берберии? К Карфагену, в Тунисский эмират? Взять добычу? У мавров, как говорят, полно сокровищ!

— Думал, — кивнул король. — Ничего не выйдет, за что огромное спасибо Танкреду. Чёртов сицилиец всё лето изводил берберов и тунисцев набегами, ограбил провинции от Бенгази до Алжира… Представляю, какая тёплая встреча ждёт нас на африканском берегу! И никаких трофеев.

— Прекрати терзаться, — призвал Ричарда Бертран. — Уверен, Элеонора не оставит тебя в беде. У неё аквитанские вассалы, множество отнюдь не бедных родственников. Королева что-нибудь придумает.

— Нельзя всю жизнь полагаться на мать, — справедливо заметил король и понял, что высказал обвинение в свой собственный адрес. — Бог с ним, поедем в лагерь. Хочу выспаться перед турниром. Обязательно вызову на поединок Танкреда — утверждают, будто он великолепный воин…

Ричард вместе со своим фаворитом забрались в сёдла и, пустив коней шагом, поехали в сторону, где горели яркие пятнышки костров.

Сарацины, пусть и были нехристями да язычниками, придумали множество полезных вещей — от дамасского булата, секрет которого охранялся почище, чем гарем халифа, до кальянов для курения гашиша. Одно из арабских изобретений украшало шатёр Ричарда. На коврах, коими застилался земляной пол, стояла складная кровать из парусины и реек ливанского кедра, которая в походных условиях являлась незаменимой вещью. Король отослал выбежавших встречать его оруженосцев и мессира Бертрана, кивнул страже и, откинув полог, вошёл в свой временный дом. Пахло приятно — шатёр окуривали благовониями, опять же по сарацинским обычаям. Оставалось лишь сбросить с себя тяжёлую парадную одежду и завалиться спать.

— Ваше величество!

— Ну, что ещё? — Ричард обернулся. В палатку робко заглядывал один из оруженосцев. — Я ведь сказал — отдыхайте!

— Вас очень хотят видеть! Человек ждёт с полуночи, говорит, будто у него важное дело.

— Подождёт и дальше, — отказал король, но, когда ему сообщили, что известие доставлено от Элеоноры, Ричард вздохнул и приказал впустить. Вдруг мать сумела раздобыть денег? Хотя если визитёр приехал в лагерь только прошлым вечером… Элеонора на ужине могла бы сама рассказать Ричарду спешные новости.