Ветер моих фантазий. Книга 2

— Это хорошо.

— Но погоди… я же тебе это уже говорила?

— А? — дернулся он, — А, прости, я забыл. Я тут запутался с Лерой. Классная была ночь, а потом… — парень вздохнул.

— А потом она убежала, пока ты был в туалете.

— Так и знал, что вы обо сплетничали! — он усмехнулся.

— Ну, это… — смутилась, — Девчонкам нравятся такие подробности.

Он недоуменно вскинул брови.

— То есть, не такие. Вообще о любви.

— А ей-то хоть понравилось? — не удержался и спросил он.

Не хотелось быть предательницей. Но… ей же и правда понравилось! К тому же, вдруг они помирятся? И заживем дальше спокойно. Без этого мерзкого Ки Ра! То есть, я опять останусь одна, а перед моими глазами будет счастливая парочка. Ведь мы несколько лет уже дружим, у этих двоих должно было остаться много счастливых воспоминаний! Да и… я все-таки желаю им счастья. И мечтаю избавиться от Ки Ра. Да и… должен же хоть кто-нибудь на этой Земле быть счастлив! А то вдруг так они и не помирятся? А если я кое-что расскажу, вдруг это поможет терпеть ему леркины выходки, пока подруженция не смирится и не успокоится? В конце концов, старый друг лучше сотни новых.

Помолчав — парень внимательно следил за мной — все-таки призналась:

— Ей понравилось.

— Ну, хоть что-то хорошее, — улыбка. Но добрая.

— Но… ей еще…

— Еще кто-то нравится?

— Ага, — вздохнула.

Все-таки, совсем предательницей становиться не хотелось, так что о личности, вклинившейся в нашу дружбу и в зарождение новой любви, я говорить не хотела.

— И у них тоже было. И ей тоже понравилось. Короче, она запуталась.

— Понятно, — он кивнул, похлопал меня по плечу, легонько-легонько, — Спасибо. Мне теперь будет легче придумать стратегию.

— Ее соблазнения?

— Да, — усмешка, — Я снова соблазнить ее хочу.

Мне стало грустно. Потому что завидно. Все ее соблазнить хотят. Не меня.

— Ничего, я ее соблазню, — пообещал серьезно Виталий, — Только ей не говори, — подумав чуть, добавил, — Хотя… можешь рассказать. Пусть готовится. Я не хочу ее терять.

Блин, вот что в ней такого, чего нет у меня?!

— Так, хватит уже обо мне, — сказал вдруг он, сжимая мои плечи, — Сашуль, люди все уже ушли.

Ага, стало уже заметно прохладно. Да и сумерки наползли. На той стороне — на искусственной стороне — зажглась линия оранжевых круглых фонарей, стоявших на земле. Зажигались окна домов — люди возвращались домой, к семье или в свои пустые берлоги.

— Скажи наконец, что тебя так беспокоит последние дни?

Вздохнула. Мне и самой хотелось рассказать. Хоть кому-то. Кто меня сколько-то знает. Да и… Лий тоже был парень, мог сам мне кое-что для стратегии подсказать: вдруг у нас с Ки Ра не все потеряно? Ох, я опять к этому мерзавцу хочу?!

В общем, я начала издалека. Но сломалась. Выболтала все. Все мои сомнения. Разве что подробно не описывала ту ночь.

Становилось еще холоднее. Заметив, что я растираю ладони, Виталий вдруг обнял меня и притянул к себе. В полумраке парка, между силуэтов деревьев, огражденные рекой от искусственных огней и границ с городом, было спокойно говорить. Меня слышал только он. Да и было теплее прижатой к чьему-то телу. В его объятиях было теплее. Да и лапать меня он не спешил. Или объятия — это тоже лапать?..

Друг слушал внимательно, почти не задавал вопросов. Это радовало вначале. А потом, выдохнув все эмоции и воспоминания колючие, чуть успокоившись, ощутив наступившую за тем внутри пустоту, я вдруг заметила, что он слишком много всего услышал и все еще молчит. Подумает теперь, что я сумасшедшая?

— Лий… — потеребила его рубашку.

— Мм? — тут же отозвался парень.

— А ты не считаешь меня сумасшедшей?

— Зачем? — кажется, он улыбался, — Это же твоя первая любовь. Все делают странные вещи, когда влюбляются впервые. Или… или это мы такие странные?.. По крайне мере в том, что женское тело реагирует на мужское и это бывает взаимно, нет ничего крамольного — так сохраняется жизнь на Земле.

— Бубнишь, как столетний старик!

— Скорее уж, тысячелетний! — фыркнул он.

Ущипнул меня за щеку, осторожно. Причем, попал сразу, будто хорошо видел в темноте:

— Много ты видела столетних стариков, Сашуль?

Честно созналась:

— Да ни одного.

Мы какое-то время молчали.

— А поцелуй меня? — вдруг попросила я.

После долгой паузы — хотя обнимать меня не переставал — он глухо спросил:

— Тебе точно это надо?

Чуть помолчав, призналась:

— Надо. Поцелуй.

Хочу отомстить этому гаду. И понять, так ли мне целоваться с кем-то другим, как с ним?

Виталий объятия разжал, отступил. Стало холодно.

В следующий миг он схватил меня, впиваясь в мои губы жадно. Совсем по-взрослому. И за плечи меня придерживал недолго, начал мое тело ласкать. Я невольно сжалась. Стало страшно. Ночь почти. Лес. Только мы вдвоем. Даже если в его объятиях было не так холодно. Но я вдруг поняла, что не хочу продолжать. А рука его уже спустилась ниже моей спины, прижимая меня к себе.

Глава 12.6

Оттолкнула его. Отступила в темноту. Его куртка слетела с меня. Отступила еще.

— Говорил же, так ли тебе это надо? — грустно спросил друг из темноты.

Я и убегать так открыто боялась. И подойти к нему не решилась. И вообще, его прикосновения… Не хочу, чтобы это повторилось.

— Глупая! — голос его потеплел.

Включил фонарик на мобильнике, запихнул со включенным в карман — и пятно света сквозь ткань просвечивало, делая Виталия видным мне и еще обнажая из темноты пространство на пару шагов вокруг.

— Глупышка! — добавил он, улыбнувшись.

Медленно подошел ко мне — сжалась, но не отодвинулась — и ладони положил мне на плечи, легонько. Отчаянно заглянула ему в глаза.

— Ты будь осторожней с экспериментами. Другой мог бы тебя не выпустить. Опять потом с ума сходить будешь.

Виновато потупилась.

— Я был намеренно груб, чтобы тебя проверить. Но… давай забудем?

Кивнула, всхлипнув.

Он крепко меня обнял. Не выпустил. Но не продолжил.

— И что теперь делать будешь?

Чуть помолчав, греясь в его объятиях — эгоистично использовала его, но мерзнуть не хотела, тем более, когда смогла открыть кому-то свою тайну и сердце, мне было страшно оставаться одной в темноте и пустоте — все-таки сказала:

— А ты не считаешь меня сумасшедшей? После всего, что я рассказала?

— Нет, ответил друг серьезно, — Просто это молодость. Молодым свойственна импульсивность.

— Снова как старик! — пихнула его кулаком в грудь. Но легонько.

Он меня не выпустил. Глухо спросил: