Ветер моих фантазий. Книга 2

Почему у героя его истории было имя как и у моего?!

Дыханье перехватило. Мир опять поплыл.

Глава 13.3

Шел снег. Словно небо пыталась укрыть всю грязь между плит и оград. Безуспешно.

Уже темнело. Лера жалась к Виталику. Тот обнимал ее за плечи. Шептал в ухо что-то ласковое. Мы с двумя полицейскими стояли в стороне. Рядом с черным угловатым пакетом.

— Где его черти носят? — проворчал милиционер.

Я снова грустно посмотрела на непрозрачный пакет, скрывавший внутри простой ящик.

Еще недавно был живой человек. Здоровый, бодрый парень. Со слабым сердцем, но он так много шутил, что сложно было предположить… Остался маленький ящик пепла.

И отец у него был жуткий. Оказалось, бизнесмен. И к Киру все не спешил приезжать. В крематорий на прощальную церемонию не приехал. Хотя выслал денег на банкет. Какая тут еда! А теперь, видите ли, у него было важное бизнес-совещание.

И он даже не хотел, чтобы его внебрачный сын был на кладбище рядом со своей семьей! Даже теперь ничего не хотел говорить семье о нем! И мать Киру, хостесс родом из Кореи, тоже не захотела приехать. Не знаю, что она там ответила полицейскому Степану на ломаном английском, но он после обрыва связи матерился минуты три.

— Мать его… — это было единственное приличное.

Жалко было несчастного парня, не нужного его семье. И стало еще понятней, почему он такой недоверчивый и колючий. Чего он шутил, что хотя бы на похороны отец приедет. Но отец даже на похороны сына не спешил. Да еще предпочел купить участок земли на питерском кладбище. Подальше от родины. От себя подальше. Сволочь! Можно подумать, это сам Киру выбрал родиться у них и ему назло! Сам же нагулял, а отвечать совсем не хочет.

Всхлипнула.

Виталий поманил меня к себе. Лера сердито посмотрела на меня. Я покачала головой. Придвинулась к небольшому пакету, вмещавшему последние частицы смешливого парня.

— Гляди че пишут! — шагнул Кирилл к Степану, предъявляя ему экран смартфона, — Ограбили крематорий.

— Че? — дернулся тот, — Да ты гонишь! — вгляделся в экран, — Да мы там сегодня были! А что сперли-то?

— Бусы какие-то, — Кирилл растерянно ковырнул бровь, — Вроде из гематита. Или из серебра? Там на парне каком-то были. Никак расстегнуть не могли. Сотрудник утверждал, что они не сгорели и не расплавились. Насилу отлепили. А сегодня их сперли из хранилища.

— Да?..

— Прикинь, камеры ничего не засекли. И сотрудники никого не видели. Хотя запихнули в ячейку днем. И проверять полезли часа через два. Ну, просто… бусики на парнише. На хрена?..

Степан сам мотнул статью вниз.

— А мы там недавно были… Ворюга как будто умеет ходить сквозь стены! Да не, сотрудники и сперли.

— Там сегодня от журналюг не продохнуть. Из любого дерьма слона сделают!

— Эти кого угодно допекут. Вовремя смотались!

— Ага!

Тут они покосились на нас. Напоролись на мой ненавидящий взгляд и заткнулись.

Снег остановился. Так и не сумев очистить землю. Растаял в грязи на кладбище. Сам стал грязью. Всхлипнув, присела у простой коробки, ставшей последним домом Киру. Погладила по крышке.

— Спи спокойно… Киру!

Зачавкали по грязи колеса машин. Белая иномарка остановилась у дороги. Я вскочила.

Оттуда вышли Акира с большим букетом белых хризантем и какой-то мужчина. Когда они подошли к нам, вошли в свет от лампы, прихваченной полицейскими, я запоздало узнала в хмуром азиате того, которого видела с ним в кафе. Это ведь Акиру я видела тогда в кафе?..

— Простите, я поздно, — виновато сказал японец, подходя к нам.

Его спутник молчал. Наверное, отец. Или телохранитель?..

— А где?.. — начал парень и оборвал фразу, не договорив.

Я грустно погладила по крышке урны, прошуршав пакетом. Они обернулись на звук.

— Такая маленькая… — Акира вздохнул.

— Простая. Не сразу поняли, что его отец богатый. А он — настоящий жмот!

— Попросили бы у меня! — друг обиделся.

Смущено потупилась. Едва не ляпнула: «Но я не знала твой номер!», но вовремя поняла, что полицейских это должно насторожить. Я ведь сказала, что в ночь смерти Киру мы были с Акирой в отеле. Было б странно, если я спала с ним, даже номер не узнав. Мы ведь походили на знакомых. Или даже на парочку.

Акира подошел к нам с Киру, присел, держа цветы, девственно чистые, одной рукой над землей. Другой обнял за плечи меня. Всхлипнув, уткнулась ему в плечо. Его спутник неодобрительно на нас посмотрел.

Чуть погодя его спутник спросил на русском:

— Его ждать? Ночь уже!

— Ждем его отца, — твердо сказал Виталик.

— Пусть посмотрит, до чего сына довел, сволочь! — ляпнула Лера.

Кажется, она все-таки любила его.

Нас ослепили фары другой машины. Из ослепительного столпа света вышел темный силуэт. Огляделся. Никого больше на кладбище в полутьме не заметив, зажег фонарик на смартфоне и пошел к нам. Свет фонарика высветил большой букет белых хризантем. Они, как и букет Акиры, яркими пятнами выделялись на фоне серых плит и ляпистых венков, и бесконечной грязи. Живые цветы на фоне искусственных, бесконечных, выделялись ослепительно ярко. Они внесли две капли чистоты в этот грязный день. Они смогли сделать то, чего не смог сделать снег.

Когда невысокий азиат подошел к нам, спутник Акира дернулся. Сам Акира вскочил, выронив букет — едва успела его подхватить, не дав утонуть в грязи, в которой мы уже по колени вымазались.

— Дзи-сан?! — потерянно выдохнул Акира.

— Дзиро? — вскричал его спутник.

Парень вдруг метнулся ко мне — шлепнулся коленями в грязь, запачкав меня и его. Дрожащими руками отогнул пакет, смотря на крышку деревянной урны. Надпись не нашел, повернул пакет, сдвинул край. Осветил фонариком со смартфона. Утопил свой телефон в грязи. Выдохнул, задыхаясь:

— Киру Такэда!

— Такэда?! — дернулся его спутник.

Направил луч фонаря в лицо подошедшему, заставляя его поморщится. Мужчина лет сорока-пятидесяти, с нитями седин у висков.

— Дзи-сан! Корэ ва… — голос Акиры дрожал, — Корэ ва… доо?!

Дрожащими руками обнял урну, заплакал.

— Ототоо…

— Ани, — чуть помолчав, сказал отец Киру. Голос его дрогнул.

— Ани?! — вскричал спутник Акиры.

Лера села в грязь. Где стояла. Виталий не смог ее удержать. Или не захотел.

— Киру… — голос девушки дрожал, — Киру Такэда!

— Что… что она говорит?! — я вцепилась в рукав моего друга, стоявшего в грязи на коленях.

Он не сразу почувствовал, что его трясу. Не сразу повернул ко мне залитое слезами лицо. Сказал только одно слово, заставившее меня задрожать:

— Брат, — снова урну погладил, — Нии-сан!

Судорожно сжала букет. Мне в нос ударил запах сломанных цветов. Он был сильнее запаха мокрой земли. Эти живые цветы ярким пятном выделись над грязью, в темноте сгущавшейся осенней ночи. На мгновение лишь, но…