Ветер переменных направлений

«Фюи-фюи-фюи!» – тревожно зазвучал свисток переговорной трубы, изобретения, никак не связанного с электроникой. Труба – это всего лишь гофрированный шланг, связывающий каюту капитана с мостиком и наоборот. Здесь дунул – капитан услышал, капитан дунул – я услышал, выдернул свисток – и пошли общаться. Свистел абонент Вилнис, я выдернул свой свисток.

– Привет, командир! Как бизнес, процветает?

Но, кажется, на том конце юмора не понимают.

– Караул! Володя, спасай, этот козел лезет в иллюминатор!

– Не понял, кто лезет?

– Яшка… С плохими намерениями! – слышен вопль. – Отскочи прыжками!..

Я успокаиваю как могу:

– Вилнис Яныч, не ссы, железо-то он раздвинуть не сможет, а пожрать я тебе позже принесу.

– Епта! Да при чем здесь пожрать?! Он своей клешней уже по горлу чиркает, а мне потом ходить с кривой шеей всю оставшуюся жизнь!

Слышу, Вилнис кому-то на надрыве:

– Пошел на!..

Я живо представил себя на месте капитана, в углу ринга, и вошел в раж:

– Вилнис! Нырком! Нырком уйди под руку и прямым, с левой, замерь ему между глаз – и в угол на исходные! Может, вышибешь!.. Корпусом играй!

Капитан прям ошалел от моего совета.

– Ты что, идиот? Вот спустись ко мне и играй корпусом! – слышен отчаянный вопль – Иди на!..

Пришлось поменять мнение.

– Да все не так плохо! Я сейчас с ним переговорю, а ты пока держись от его лап в самой дальней точке.

– Я и так в дальнем углу, все равно, падла, цепляет.

– Какие требования выдвигает?

– Требует открыть закрома. Ой, бля… и поделить!

М-мда, надо что-то предпринять! Через крыло мостика я выскочил на топ рыбцеха, по вертикальному трапу спрыгнул на палубу, выглянул из-за угла, и мне открылся обтянутый трусами танцующий Яшин зад и ноги в резиновых опорках. Он, как медведь в улье, уже затиснул руку, плечо и голову в иллюминатор капитанской каюты и безуспешно пытался пролезть целиком. Оценив обстановку, я примерился, разогнался и с левой, носком кирзового сапога, зарядил Яков Егорычу аккурат в копчик. Задница на миг затихла – усваивала, затем, пытаясь вывинтиться, начала вращаться в обратном направлении. Очередь с палубы сдуло ветром. Время позволяло, я отсчитал от Яшиного зада пять шагов, повторил процедуру и ринулся в свою каюту.

Мысли под одеялом текли фантастические. Чувака конкретно заклинило, но не беда! До прихода как-нибудь простоит на палубе, а кормить будем из каюты капитана. Через две недели в порту выпилим. Нужно только для удобства и исправления естественных потребностей какую-нибудь подставку с дыркой под зад сколотить. Волна, конечно, в шкафут заходит нехило… прям под жопу, ну да мы – моряки. Вилнису ведь тоже некомфортно будет спать, все время это рыло перед глазами…

Постучали, я вздрогнул. В каюту заглянул дядя Миша:

– Палыч, Яшка застрял!

– Как застрял? Где застрял?! – Я выглянул из-за кроватной шторки.

– В капитанском иллюминаторе!

– Бляха муха! – Спрыгнув с койки, я метнулся в капитанскую каюту и забарабанил кулаком в дверь: – Вилнис, открывай, свои!

Дверь распахнулась, испуганный Вилнис попер было на выход, но я остановил его, отодвинул в сторону и встретил унылый одноглазый взгляд Яков Егорыча. Картинка завораживала.

– Соколом гляди! Эва, рыло-то! Посмотришь – и пить бросишь. Сейчас ты только с палубы на человека похож.

Читатель, вы, наверное, помните, что в отсутствие врача на судне его обязанности исполняет старший помощник капитана. Врач, конечно, из меня никакой, но расширенные медицинские курсы заканчивал. Важничая, я потыкал пальцем между его черепом и овалом иллюминатора.

– Тэ-экс, просветы присутствуют. Уши мешают. Что ж ты, брат, такие вырастил? Вилнис Яныч, там скальпель в чемоданчике есть?

Капитан и сам уже смотрит на меня со страхом:

– Е-е-есть, да ты что?! Резать будешь?

Я захохотал страшным голосом и полоснул ребром ладони по горлу:

– Это крайнее средство. Чик – и готово! Главное – не промахнуться.

– Вы че, козлы?! Вправду, што ль?.. – Угроза и мольба прозвучали в голосе Яши одновременно.

– Я потом пришью…

– Палыч, не вздумай! Лучше открой бутылку, рука болит, спасу нет!

Я помягчел:

– С фужера будете? А как капитана душить рука не болит?

– Я в стрессе… винца бы…

– Да подожди ты с винцом! – Я достал из чемоданчика перекись водорода.

– Вон, перекиси хошь? Сейчас обработаю раны, компресс на «мурашке» поставлю, водку-то выжрали, сучары!

Я сунул ему в руку бутылку вина. Передо мной маячила тоскливая физиономия Якова, позади от греха топтался Вилнис и как-то очень по-вологодски, округляя звуки, бормотал:

– Охху…

Плюс я посередине – три идиота в одной мизансцене.

Капитан был вроде как не в восторге, что я его спас, наверное, хотелось иного. Яков Егорыч, по-звериному озираясь, отхлебывал напиток и, казалось, уже ничего не понимал. Мой голос зазвучал сухо официально.

– Вилнис Яныч, здесь картина ясна. Пройдемте на палубу, осмотрим наружные части тела пациента. Обсудим диагноз, методы лечения, последующую профилактику. Консилиум, тесезеть… – И не выдержал, рассмеялся: – Уй, не могу… Ладно, хватит дурака валять! Не дрейфь, Яша, сейчас выпутаем из силков, Яныч, помогай.

Времени на размышления не было, плечо опухало на глазах, и хрен его потом вытащишь. Для начала пропитали льняным маслом простынную ткань и аккуратно изолировали плечо и шею от металла. Яша постанывал, но терпел, просил еще пузырь для анестезии, не дали. Приступили к главному: в каюте капитан осторожно, пальцами проталкивал Яшину плоть в овал иллюминатора, а я с «улицы» таким же способом выкатывал ее наружу. Через полчаса появились первые результаты, еще через полчаса воссоединили плечо и руку с туловищем и задницей, а голову Яша выдернул сам. Разминая ободранное плечо, он тихо пробурчал:

– Спасибо, мужики!

– Ты иди извинись перед командиром за причиненные беспокойства, – молвил я ему в спину и посмотрел на часы.

Сем временем Яшина вахта благополучно закончилась, и началась вахта пропавшего Иваныча. Ну, а тебе, Палыч, опять на службу. На мостике я двинул ручку машинного телеграфа на «полный вперед» и продолжил путь на промысел. Как и не уходил.

Мы едем-едем-едем… Меня всегда завораживает движение судна в открытом море. Нос, устремленный к горизонту, разбегающиеся из-под форштевня пенные усы, белая с изумрудными просветами кильватерная струя за кормой… и солнце.