Ветер в ладонях. Возвращение

– Думаю да. Затеяли провокацию в своём излюбленном стиле – помучить тело, чтобы спасти душу.

– Им нет дела до его души, – Медиум покраснела от гнева.

Солдат несколько минут стоял возле дома и уже подумывал перепрыгнуть через ограду, но ворота стали раздвигаться. Он быстро прошмыгнул в едва образовавшийся проём. Миновал лужайку, поднялся на веранду. Птица ждала гостя с наведённым на него пистолетом.

– Так друзей не встречают, – улыбнулся он.

– Я тебя боюсь. Подойдёшь ближе – начну стрелять, – девушка решительно смотрела на него.

– Зачем ворота открыла?

– Поговорить хочу.

– Под дулом пистолета душевного разговора не получится. Если бы я хотел, давно свернул тебе шею. Здесь столько места для манёвра. Кстати, ношение и хранение оружия в этой стране категорически запрещено. Ты уже пятёрочку заработала. А начнёшь палить – спалишь себя. Пушка без глушителя.

– Кто ты? – Птица медленно присела, не выпуская оружие.

– Дуру убери, – потребовал Солдат.

Девушка прицелилась, гость усмехнулся. Она спустила курок, раздался щелчок. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Я давно бросил курить.

– А я нет, – девушка прикурила от пистолета-зажигалки. – Хочется петь и выть одновременно.

– Спой. Я с удовольствием послушаю, – согласился любитель музыки и присел на ступеньки.

Девушка жадно и отрывисто затянулась, бросила окурок на землю. Принесла гитару, зазвучала медленная, мелодичная музыка:

– Попросилось лето ко мне на постой.Обещало солнышко тепло и светНечем гостя принять – дом давно пустой.Ничего там нет – никого там нет.Лишь картонные медведи, да сварливые соседиОбещание того, что добрый дядя приедет.Прокричит «ура!», привезёт добра,Даст на дорогу, да похмелит с утра!

Птица подняла голос:

– Гори, догорай, моя зажигалка!Ничего не нужно, ничего не жалко!Гори, догорай, моя зажигалка!Ничего не нужно, ничего не жалко!Лето за порог, на порог зима.Новогодней петардой летит в окно.Заметёт дома, да сведёт с ума,Заставляя забыться тяжёлым сном.Там во сне дорога, на дороге след,Пачка сигарет, на чужбину билет.На чужбине рай, на чужбине май.Но на входе толь апостол, то ли полицай.

Голос девушки задрожал:

– Гори, догорай, моя зажигалка!Ничего не нужно, ничего не жалко!Гори, догорай, моя зажигалка!Ничего не нужно, ничего не жалко!И гудит в ушах эхом тишина,Чёрный коридор, белый кабинет.Не моя луна, не моя весна.Ничего уже в целом мире нет.Только пыль дорог, да тяжёлый песок.В небесах далёких – незримый Бог.Только пыль дорог – да вещий огонёк,Нелегко мотать пожизненный срок.Гори, догорай, моя зажигалка!Ничего не нужно, ничего не жалко!Гори, догорай, моя зажигалка!Ничего не нужно, ничего не жалко!

Заканчивая припев, Птица разрыдалась. Солдат подошёл к ней, крепко обнял. Его майка стала мокрой от слёз девушки. Она долго плакала, всхлипывала, крепко обнимая старого друга. Солдат нежно гладил её по белокурым волосам и улыбался чему-то своему.

Она отстранилась от него и заглянула в его непроницаемые глаза, за которыми пряталась бездна.

– Я твоего друга не предавала. Его бы объявили террористом. Мы бы ничего не доказали. Я очень испугалась этих людей.

– Каких людей? – насторожился Солдат.

– Не знаю. Первый раз ко мне подошли в кафе, сказали, что знают про нас все, а вчера пришли с вооружённой охраной. Один из них, наш соотечественник, очень похож на агента спецслужб. Голос убедительный, вкрадчивый, а глаза такие цепкие, колючие. Говорил, что Странник духовный лидер воинов пустыни. Ты ведь помнишь их?

– Конечно. Эти парни вне закона. Значит, и вне закона их пророк. Логично. Вот только надо доказать, что он с ними связан.

– Они объяснили, если дело связано с террористами, доказательства не нужны, презумпция невиновности отменяется.

– Верно! Однако скандал тоже никому не нужен. Зачем рекламировать деяния Странника? Так что, малышка, это блеф. Тебя развели. Надо немедленно вытаскивать нашего друга. Заявишь, что не имеешь претензий к своему сожителю. Деньги есть? – Солдат испытующе взглянул на неё.

– Если надо, продам машину, – не задумываясь, выпалила Птица.

– Закрыть такое дело – пара пустяков, да только заказчиков не купишь. Собирайся.

Следователь встретил посетителей радушно, улыбаясь и всем своим видом приглашая к доверительному разговору.

– Выключите камеру, – Солдат указал пальцем на вооружённого копьём местного божка.

Улыбка сошла с лица офицера, и он удивлённо процедил:

– Вы колдун, однако.

– Да нет. Статуэтка в мелких царапинах, да и установлена так, чтобы обзор был хороший. Не боитесь, что боги накажут вас за такое богохульство?

Гость нашел пульт, повертел, нажал на кнопку, удовлетворённо кивнул и попросил девушку подождать в коридоре.

– Кто вы такой? – спросил следователь.

– Это не имеет значения. Хочу предложить вам сделку. Отпустите моего друга, – Солдат написал сумму выкупа на клочке бумаги.

– Плюс ещё пятьдесят процентов, – согласился офицер. – Я его выпущу под подписку о невыезде. Только поспешите, иностранцы не приспособлены к нашей жаре.

– Хорошо, но я хочу видеть товар, – Солдат, натасканный распознавать обман, без труда выявил лживые заверения. – Без этого сделки не будет. Приведите его сюда. Я в вашу душегубку спускаться не намерен.

Следователь без колебаний отдал распоряжение. Солдат вышел из кабинета, что-то прошептал Птице. Она испуганно вскинула тонкие брови, но столкнувшись с его взглядом, немедленно вышла из участка.

– Куда вы отправили девушку? – поинтересовался офицер.

– Деньги собирать, сумма ведь немалая.

Глава 12. Промолчи

Пятизвёздочная (по мнению администрации) гостиница, окружённая трехметровым бетонным забором, заботливо увитым колючей проволокой, находилась в центре города. Отель был напичкан цифровыми камерами наблюдения в режиме реального времени. Система задавала определённый алгоритм включения камер по «тревожным событиям»: слова, произнесённые посетителями, имена, внешний вид «подозрительных лиц». Естественно не аборигены наладили в гостинице (построенной, кстати, иностранной компанией) постоянную слежку за туристами и местными богачами.