Ветеран или Мародер
Шрифт:
Радиоточка* — во время войны все радиоприемники у населения были изъяты, делалось подобное не только в СССР, а во всех воюющих странах. Было несколько причин, дабы не слушали вражескую пропаганду, а вот шпионы могли получать на оговоренной волне послания из центра. Да и бороться в поисках передатчиков с вражескими агентами было бы сложно, когда пеленгатор засекает множество радиоприемников, ибо сигнал от рации не особо отличим в 1940-е годы. В результате были поставлены радиоточки, передающие один сигнал с нужной пропагандой.
Одного же бойца, ветерана боевых действий
Проснувшись в первую очередь побежал к туалету, возле которого слегка подпрыгивал веселый Пашка Иванов.
— Здоров, командир! После меня будешь сортир занят.
— Сортир Пашка это у нас в деревне, а тут ватер-клозет или если хочешь туалет. Заявил я и подскочил к ванной. Однако двери открыть не успел.
— Ванная тоже занята. Задорно заявил Пашка и показал мне язык. Но я все же открыл дверь и увидел веселого умывающегося Сидоренко.
— Здоров же ты дрыхнуть Степан! Прокомментировал он появление моей наглой морды. Я же высунул голову из двери сообщил Пашке.
— Не Паш — это раковина занята ванная свободна. Сам же двинул внутрь, сказав Тарасу…
— Подвинься и толкнул его плечом. Быстро разделся, ибо из одежды на мне была только белуга* залез в ванную, включил души и стал мыться, по простому без мыла, ну и сделал то, чего якобы девушки не делают в душе, банально отлил, благо водой все смывалось.
— Тарас дай мыло, попросил я протянув руку. Он дал. Сначала намылил голову, волосы взбив «пенку», лицо, тело, затем сказав «держи» передал Сидоренко мыло, а дальше как будут говорить в 21 веке «лайфхак», не обязательно мылом «зону бикини» намыливать, набрав пены с волос на голове все что надо намылил и смыл под душем.
Мылись мы оперативно в отличие от Тараса я не стал бриться, ибо под душем неудобняк и выскочил из душа. Прямо голым пошлепал к запасу продуктов, что скинули на кухне. Стола и посуды у нас не было. Потому достал тушняк, вскрыв банки поставил на газовые конфорки, зажег газ, став разогревать наш завтрак. На кухне стоял Пац и брился над кухонной раковиной, заглядывая в зеркальце, которое с ним было еще на фронте, установив прямо на раковину и прислонив к стене.
— Привет — Николя, сказал я заходя в кухню и начиная свои манипуляции с тушняком.
— И тебе здоров, че мудями трясешь?
— Да вот забыл полотенце взять в сортир, пришлось неожиданно мыться. Тут показалась счастливая мордашка Пашки в дверях на кухню.
— Деревенщина! Это у тебя в колхозе сортир! А тут туалет или по научному ватер-клозет. Понимать нужно. Умыл меня моими же словами сослуживец. Пац, который слышал наш разговор пять минут назад возле туалета заржал.
— Уделал тебя молодой, как есть уделал.
— Чего ржем? Поинтересовался Леха выбираясь из толчка, потому как не слышал Пашкиных слов из-за шума слива бачка.
— Да вот обсуждаем, ты че веревку проглотил? Сидишь
понимаешь, как на заседании Политбюро, часами заседаешь, тут некоторые уже помыться успели.— Да тушенка, достала сухомятка в дороге, вот у фрау Гиммлер были обеды, а пирожки…
— Вот! Говорил же вспомнишь о пирожках бабы Нюры. Подколол я Леху.
За время разговора Пашка Иванов нырнул в туалет, а из ванной вышел начищенный, намытый, набритый и благоухающий одеколоном Сидоренко. Леха же втянув носом запах тушенки, что разогревалась прямо в банках на плите заявил.
— Тушенка! Нет я сегодня без завтрака. И утопал мыться и бриться в ванную. Мне же место для бритья освободил Пац. Смотался к себе в комнату одел свежую белугу, благо у плиты обсох, захватил бритвенные принадлежности и полотенце, подумал и снял верх.
Белуга* — исподнее состоит из подштанников и белой рубахи, что одевают через голову из-за белого цвета называли белуга.
Отправился на кухню бриться. Пока ребята рубали тушенку, кроме Лехи, привел себя в порядок. В конце надушившись дорогим одеколоном Кельн, что привезли из Германии.
— Так мужики, что кто делает помним?
— Да нет проблем командир, сливаем золотишко, закупаем мебель, посуду.
— Пашка ты молодой надо всю квартиру отмыть, бери как уйдем тряпки мыло и чтобы блестело все как у кота яйца!
— Степан, но мотоциклы мешать будут.
— Паш, а ты коридор пока не отмывай и в кладовку не лезь (кто не жил в старых коммуналках, там кладовки размерами порой куда больше, чем кухня в «хрущевке»), а остальное надо отмыть, мебель поставим, так чисто вымыть уже не получится. Мебеля двигать придется.
— Может придержим золотишко, мало ли что? Поинтересовался хозяйственный Тарас.
— Тарас, ну сколько раз обсуждали, много золота, значит мы мародеры, жене оставь, себе чего надо возьми, парни возьмут, остальное продаем!
— Да усе я понимаю тильки трохи жалко. Сказал наш ушлый хохол.
Парни вытащили из коридора мотоцикл и коляску (один мотоцикл с коляской не влез в кладовку) и спустили вниз, понятно с целью внизу присоединить «люльку» к нашей бехе. Я же переоделся в гимнастерку (разумеется ГГ одел офицерскую там ткань куда лучше) и почистив и до того блестящие яловые сапоги, намотав портянки обулся и отправился на улицы Ленинграда. Первым делом узнав у прохожих, где ближайшее отделение сберкассы. Заскочив туда и отстояв небольшую очередь снял 500 рублей* на личные расходы со своей вкладной книжки. Денег должно было бы более чем хватить.
500 рублей* — для понимания цен на 1945 год это примерно средняя зарплата по стране. Для примера проезд в трамвае 5 копеек, но трамвай государственный транспорт. Частный извозчик брал от 5 рублей и выше. Продукты по карточкам гораздо дешевле, но количество ограничено в карточках указано, чего и сколько можно купить. В кооперативных магазинах цена на продукты в 3 раза выше. У спекулянтов в 10–20 раз выше. Имелся и полулегальный «бизнес», бутылка водки по карточке 5 ?, а у спекулянта от 100 ?, закупаешь по карточке свою водочную норму (3 бутылки в месяц на человека, кроме детей) и продаешь спекулю за 25–50 ?, как сторгуешься…