Ветеринар для Единорога

— Только не здесь, — быстро откликнулась Ли Энн.

— А что за мясо? — поинтересовался Дэйв. Бидж поморщилась: ей не хотелось этого знать.

Кружка стал перечислять, по мере того как колеса поворачивались:

— Цыплята, конечно. Дичь — голуби и синеспинки. Оленина, баранина, кокейнский note 9 поросенок…

— Что?

— Кокейнский поросенок, — отчетливо произнес Кружка. — Вот погодите, пока увидите хоть одного. Удивительные животные. А это… — он запнулся, — ну, более или менее кролик. Снова баранина — прекрасная, свежая.

Note9

Кокейн — сказочная страна изобилия и праздности.

Бидж и Анни переглянулись. Дэйв мрачно произнес:

— Прощай, Кариата.

Бидж заказала оленину, Анни — рагу из барашка. Кружка пошел за заказанным, а Ли Энн неодобрительно сказала:

— Вам двоим следовало бы пожить на ферме — вы быстро отучились бы от чувствительности.

— Ну вот я достаточно крутой, — перебил ее Дэйв, — хоть и родился в Ричмонде.

— Может быть. Только ты крутой, чтобы самоутвердиться. А им это не нужно.

Девушка-фавн принесла порции пирога с мясом и почками, и Бидж должна была признать, что пахнут они изумительно — перцем, жареным луком и еще какой-то травкой, которую она не смогла узнать.

Ли Энн увидела выражение ее лица и протянула ей оловянную вилку:

— Попробуй.

Бидж попробовала и очень пожалела, что не заказала пирог тоже.

— Интересно, откуда они берут специи.

— Не говори с набитым ртом, — сделал ей замечание Дэйв. — А специи они могут получать откуда угодно.

Девушка-фавн принесла исходящие ароматным паром овощи. Ли Энн с сомнением посмотрела на репу и взяла брюссельской капусты. Бидж решила попробовать репу, откусила кусочек, добавила масла и выскребла тарелку дочиста. Съев рапунцель, она поймала заговорщицкую улыбку Анни. Бидж протянула руку и распустила свои короткие волосы. Анни засмеялась.

— Где ты была на прошлой неделе? — спросила ее Бидж.

— На административной практике. — Анни сделала вежливое лицо. — Я обследовала молочные фермы вместе с контролерами из министерства. Скука ужасная, единственное развлечение — это делать коровам анализы на мастит.

— Признаки патологии, — сказал Дэйв, разрезая пирог с почками и имитируя гнусавый голос доктора Вендро. — Дэвид, как вы думаете, что послужило причиной смерти животного? Амилоидоз? Или почечнокаменная болезнь? — Он сделал вид, будто ищет в почке камни.

— С чем пирог, с почками? — спросила Ли Энн. — Тогда это пиелонефрит.

— Как мы изменились, — с удивлением сказала Анни. — Раньше еда была священным ритуалом, теперь она — вскрытие.

— Мы же не едим птичек живьем, — твердо сказал Дэйв, — а раз они мертвые, значит, это вскрытие. Бидж отхлебнула сидра:

— Да, мы изменились. — Ее рука соскользнула с кружки. Бидж крепко стиснула ручку и сказала себе, что мокрая керамика в конце концов очень скользкая.

Она положила себе еще овощей. Луковки и морковки, решила она, мельче, чем там, в их мире, и вкуснее. Свекла оказалась сочной, а пюре из какого-то желтого овоща, который, как сказала Ли Энн, был брюквой, Бидж не понравилось.

Кружка снова подошел к их столу с подносом:

— На этот раз за пиво придется платить, но я вижу, что запить еду вам нужно. Как вам наша кухня?

— Объедение, — ответила Бидж, обнаружившая, к своему удивлению, что ничего вкуснее сильно наперченной оленины с черным хлебом она в жизни не ела.

Трактирщик кивнул и отошел.

Анни дала ей попробовать рагу из барашка. Оно тоже оказалось изумительно вкусным. Бидж заметила, что женщина-дриада смотрит на их еду с отвращением; поймав взгляд Бидж, та быстро отвернулась.

Кружка закончил дела, придвинул к их столу скамейку и уселся на нее верхом.

— Так, значит, вам нравится? Студенты энергично закивали, поскольку рты были заняты. Трактирщик явно остался доволен.

В зал влетел попугай, подлетел к Ли Энн, стащил у нее с тарелки кусочек хлеба, прокричал свое» Дуррашка! Дуррашка!» и пошел по полу, переваливаясь, обратно.

— Вы уже знакомы с моим попугаем, — сказал Кружка со вздохом.

— Откуда он здесь взялся? — спросила Ли Энн.

— Просто прилетел однажды. Он никому не был нужен и говорил, что ищет работу. — Трактирщик наклонился к Ли Энн: — Вы не знаете, какая болезнь абсолютно смертельна для попугаев?

— Нет, сэр.

— Ну что ж, — пожал он плечами, — надежда все-таки остается.

— Вы еврей, не так ли, сэр? — отрывисто спросила Ли Энн.

Кружка пристально посмотрел на нее, и девушка смутилась:

— Если я неудачно выразилась, прошу прощения. У нас так принято говорить.

Трактирщик посмотрел ей в лицо без враждебности, но и без дружелюбия.

— Мне приходилось иметь дело с разной манерой разговаривать — и такой, как у вас, и много хуже. Вы ведь американцы? С Юга?

— Здесь есть какая-нибудь проблема? — ощетинилась Ли Энн.

— Никакой проблемы не должно бы быть. И там люди, и тут люди, — только манера говорить разная.

— Когда вы ушли из нашего мира, мистер Кружка? — неожиданно спросила Анни. Трактирщик улыбнулся ей:

— Если вы пытаетесь отвлечь меня от неприятной темы, юная леди, то будем считать, что вам это удалось. — Он поднял свою кружку, приветствуя ее. — Я был поляком. Меня тогда звали не Кружка, — тихо добавил он. — Мое имя было Кружкевич. — Трактирщик кивнул Ли Энн. — Как вы правильно заметили, я еврей. Я вырос — и очень быстро вырос — в Варшаве.

— Это было во время войны? — поднял на него глаза Дэйв. — Второй мировой войны?

— Да.

— Вы участвовали в восстании в варшавском гетто?

— Вы слышали о нем? — удивленно спросил Кружка.

— Это входит в курс истории. У восставших было всего семнадцать ружей, и все равно они сначала отбили нацистов. Я читал об этом книгу, когда учился в школе. Должно быть, было здорово… — Он умолк, увидев выражение лица Кружки.

— Теперь это история, — сказал тот с напряженной улыбкой. — Да, это было здорово. Мне тогда было десять, все мои братья и сестры тоже были подростками. Они меня учили всему, что умели сами, и я сражался, как мог. В тот год я убил своего первого врага. — Кружка внимательно посмотрел на студентов. Теперь его улыбка стала теплой, как будто он нашел своих давних друзей и они вместе вспоминают прошлое. — Это правда. У меня был старинный пистолет, который мой дед хранил еще со времен франко-прусской войны. Он стрелял круглыми пулями и в него нужно было насыпать порох. Я его вычистил, нашел для него кремень и зарядил круглой пулей. Мне следовало бы отдать его кому-то, кто умел пользоваться оружием, но я так гордился, что вооружен…

Я был связным — потому что, видите ли, был маленьким и щуплым и мог пролезать по канализационной трубе под стеной гетто. Труба шла вдоль улицы и имела несколько люков. В то утро я вылез из нее в двух кварталах от гетто — это было очень неосторожно с моей стороны.

Я услышал шум в конце переулка и спрятался за какой-то ящик. Тут я увидел, что ко мне приближается человек в нацистской форме. Я выстрелил в него. Мне повезло — пистолет не взорвался у меня в руках. А немец выронил винтовку, схватился за грудь и упал. — Кружка замолчал.