Ветхий Завет с улыбкой

— А нет ли здесь хотя бы какого-никакого пророка Господня, чтобы нам вопросить чрез него Господа?

— Есть еще один человек, чрез которого можно вопросить Господа, — сказал царь Израильский Иосафату, — но больно уж я не люблю его, ибо он не пророчествует о мне доброго, а все только худое, — это Михей, сын Иемвлая.

— Не говори, царь, так про Божьего человека. — Заметил Иосафат.

Позвал царь Израильский одного из своих евнухов и послал его за Михеем. Привели Михея к царю, и он тоже сказал, что успех Израилю обеспечен. Но царь почувствовал, что Михей не договаривает и стал все домогался развернутого совета от Бога:

— Еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя Господа.

— Я вижу всех Израильтян, рассеянных по горам, как овец, у которых нет пастыря. И сказал Господь: «Нет у них командующего фронтом, пусть возвращаются с миром каждый в свой дом».

Сказал тогда царь Израильский Иосафату:

— Не говорил ли я тебе, что он не пророчествует о мне доброго, а только худое?

— Нет, не так! — Сказал Михей. Я видел Господа, сидящего на престоле своем, и все воинство небесное стояло при нем, по правую и по левую руку его. И спросил Господь, кто бы склонил Ахава, чтобы он пошел и пал в Рамофе Галаадском? Загалдели все, каждый со своим советом. Но тут выступил один дух, стал пред лицем Господа и сказал: «Я склоню его! Я выйду и сделаюсь духом лживым в устах всех пророков его». На это Господь сказал: «Неплохой планчик! Пойди и сделай так». И вот, теперь попустил Господь духа лживого в уста всех сих пророков твоих.

Тут подскочил к Михею Седекия, сын Хенааны, и, дав Михею звонкую оплеуху, сказал:

— Как? Ты хочешь сказать, что от меня отошел Дух Господень? Да кто ты такой?!

— Вот ты увидишь это в тот день, когда будешь бегать из одной комнаты в другую, чтоб укрыться! — Сказал Михей потирая зашибленную щеку.

— Немедля взять этого так называемого пророка, — сказал царь Израильский, — и посадить в темницу! Кормить его скудно хлебом и скудно водою, доколе я не возвращусь в мире.

И пошли царь Израильский и царь Иудейский, к Рамофу Галаадскому. И сказал царь Израильский Иосафату:

— Я переоденусь в воинскую форму и вступлю в сражение, а ты надень твои царские одежды.

И переоделся царь Израильский и вступил в сражение. А Сирийский царь повелел начальникам колесниц:

— Не сражайтесь ни с малым, ни с великим, а только с одним царем Израильским. Нам килька в сети не нужна, нам нужна рыбка покрупнее!

Начальники колесниц, увидев Иосафата, подумали, что это царь Израильский, и поворотили на него, чтобы сразиться с ним.

Иосафат завопил благим матом от страха, и начальники колесниц, видя, что это не Израильский царь, поворотили от него.

Во время битвы ранили царя Израильского сквозь швы лат. Сказал он своему вознице, чтобы тот поворотил назад и вывез его из войска. Сражение в тот день усилилось. Царь Израиля оставался в колеснице, кровь из раны лилась и лилась, и вечером он умер.

И провозглашено было по всему стану при захождении солнца: каждый иди в свой город, каждый в свою землю!

Убитого царя привезли в Самарию, где и похоронили. Воцарился на престоле Охозия, сын его.

Четвертая книга ЦАРСТВ

Впереди планеты всей — королевич Елисей

Илия предрекает смерть Охозии

Отложился Моав от Израиля по смерти Ахава. Охозия же упал, споткнувшись, и занемог. И послал послов спросить у Веельзевула, божества Аккаронского, выздоровеет ли он от сей болезни.

Тогда Ангел Господень сказал Илии Фесвитянину:

— Встань, пойди навстречу посланным от царя Самарийского и скажи им: «Разве нет Бога в Израиле, что вы идете вопрошать Веельзевула, божество Аккаронское?»

Пошел Илия и сказал это послам Охозевым. Вернулись они к Охозии и все ему рассказали. Спросил тот, каков видом был тот человек, который вышел навстречу и говорил слова сии. Описали послы того человека, и понял Охозия, что был это ни кто иной, как Илия Фесвитянин.

Послал Охозия пятидесятника с его пятидесятком к Илии. Подошел тот к Илии и сказал ему:

— Человек Божий! Царь просит тебя придти.

— Если я человек Божий, — отвечал Илия, — то пусть сойдет огонь с неба и попалит тебя и твой пятидесяток.

И сошел огонь с неба и попалил его и пятидесяток его.

Не дождавшись гонцов, послал к нему царь другого пятидесятника с его. Опять нет ответа… Послал третьего — тот же эффект.

Наконец, сам Илия все же пришел к царю и сказал ему:

— Почему ты посылал послов вопрошать Веельзевула, божество Аккаронское, как будто в Израиле нет Бога, чтобы вопрошать о слове его? С постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь.

И умер Охозия по слову Господню, которое изрек Илия. И воцарился Иорам, брат Охозии.

Огненная колесница для Илии

В то время, как Господь восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем из Галгала. И сказал Илия Елисею:

— Останься здесь, ибо Господь посылает меня в Вефиль.

Но Елисей не захотел покидать Илии, и пошли они в Вефиль вместе. Вышли из Вефиля и опять говорит Илия:

— Елисей, останься здесь, ибо Господь посылает меня в Иерихон.

Елисей опять отказался. Пришли они в Иерихон. Потом Илия сказал, что идет к Иордану, и Елисей опять увязался за ним.

Пятьдесят человек из сынов пророческих пошли и стали вдали напротив их, а они оба стояли у Иордана. И снял Илия свою безрукавку из овчины, в которой ходил, свернул, и ударил ею по воде. И что бы вы думали? Правильно! Расступилась вода туда и сюда, и перешли оба посуху. (В дохристовы времена техника хождения по воде аки посуху была еще неизвестна, поэтому приходилось «раздвигать воду» и ходить по дну.) Когда они перешли, Илия сказал Елисею:

— Проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя.

— Дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне.

— Трудного ты просишь, сын мой! Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так, а если не увидишь, не будет.

Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо. Елисей же смотрел и воскликнул:

— Отец мой, отец мой! Колесница Израиля и конница его!

Что бы это значило? С коих пор у Израиля колесницы — да еще огненные — носились по небу? Видать от страха и изумления слегка сбрендил Елисей.