Вейн
Шрифт:
Вода в источнике была хрустально-прозрачной, ледяной и мгновенно остудила лицо. Капли, стекающие за воротник, заставляли ежиться.
– Зубы ломит, – посетовал Юрка, вытираясь рукавом.
В избушке их ждала каша, но сразу сесть за стол не получилось – монах, повернувшись к красному углу, молился.
Поле завтрака Евсей прилег на лавку. Объяснил, смущаясь, что сон для него сейчас лучшее лекарство. Накрылся выцветшим лоскутным одеялом и задремал.
Юрка подкатил к печи обрубок полена, уселся. Через прогоревшую понизу заслонку виднелись языки пламени. Подумав, Егор тоже притащил
Сосед повернулся к нему, глянул из-под упавших на лицо волос.
– Ты не до конца рассказал. Ну, как вы к рации шли.
Да, тогда монах сменил Юрку, перехватив вожжи, а при Евсее Егору говорить не хотелось. После не до того было. Или он просто выискивал причину, чтобы молчать?
– К дороге на Петухово мы вышли до полудня.
…Мост через балку прикрывали четверо автоматчиков. По эту сторону стояла пара мотоциклов, по ту приткнулся «универсал», развернувшись коротким рыльцем к лесу. Чуть в стороне, на холме, отрыли пулеметную точку.
За полчаса, пока лежали в кустах, прошел грузовик с солдатами и проехала потрепанная «букашка».
– В обход, – решил сержант, почесав небритую щеку. – Лучше кругаля лишнего дадим.
Здешние тропки Егор не знал. Когда-то они добирались сюда на автобусе, и никому в голову не приходило, что мост может превратиться в охраняемый объект.
– Петухово через десять километров, – сказал он, и Дорош вытащил карту. – Если удастся обойти балку ниже, то дальше есть проселочная дорога, ею редко пользуются. От нее я знаю, как идти. Директор Хрумчик хотел «Зарницу» с местными устроить. Ну, мы и старались облазить побольше.
– Значит, потопали туда, – сказал сержант, но подниматься не стал, а на пузе пополз вниз.
Спустившись, попали в чахлый лесок. Оглушительно затрещала сорока и вспорхнула, качнув тоненькую березку. У, паникерша!
Становилось жарко, низкорослые деревца почти не давали тени. Жесткий ворот камуфляжной куртки натирал шею. Давили лямки рюкзака. Егор глянул на часы – привал еще не скоро.
– Стоять, – поднял руку Дорош. – Жди.
Впереди вздыбился склон, поверху засыпанный щебенкой.
Егор скинул с плеча автомат и встал под березу. Прижался для упора спиной к дереву. Дорош, пригибаясь, влез на насыпь. Огляделся, пошарил у себя под ногами. Пошел вниз.
– Узкоколейка, – хмуро сказал он. – На карте ее нет.
– Может, заброшенная?
– Недавно ремонтная бригада прошла. Костыль новенький вбит. И мазут свежий.
Егор задумался, припоминая.
– Хлебокомбинат тут есть. В Петухово, как ветер с запада, всегда выпечкой пахло. Вроде еще какой-то заводик был, если не путаю.
– Или торфяники, – добавил Дорош и ругнулся.
Их маршрут лежал вдоль узкоколейки. Обойти ее не получалось, прижимали заболоченные леса. Пришлось идти рядом с насыпью, прячась за деревьями. Егор впереди, Дорош прикрывающим. Через полчаса послышались стук и клацанье.
– Тихо! – скомандовал сержант.
Проползла дрезина. В ней сидело шестеро.
– Проверяют, – пробормотал Дорош, глядя ей вслед. – Ну, благодарите вашего бога, что нам шуметь
нельзя. А то рванул бы к едрене фене.Подождали, прежде чем идти дальше, – не хотелось болтаться на хвосте у зейденцев. Егор лежал на боку, подперев рукой голову, и смотрел, как взбирается на дерево жук. Дорош вытащил кисет, помял в пальцах.
– Вот интересно, чего они возить собрались?
Егор пожал плечом.
– То-то и оно. Сидим там и ни хрена не знаем.
Сержант понюхал махорку, но курить не стал, сунул обратно в карман.
– Притомился?
Егор мотнул головой.
– Тогда встали.
Лес густел, над березами поднялись острые верхушки сосен. Узкоколейка то показывалась в просветах между деревьями, то скрывалась из виду. Снова проехала дрезина – в обратную сторону.
– Болотина кончится, и дальше я немножко знаю, – сказал Егор. – Мы как раз с того краю подходили. Думали штаб спрятать.
– Через два с половиной километра, – зашуршал картой Дорош.
Егор тоже хотел посмотреть, повернулся – и за спиной сержанта, на насыпи, увидел трех зейденцев. Один держал катушку с проводом, двое других навели на них винтовки.
– Ложись!
За дерево и сразу в сторону. Выстрелы захлестали по ветвям. Егор ссадил локоть о торчащий корень. Пальцы никак не могли справиться с курком, и, когда вспомнил про предохранитель, Дорош уже стрелял.
– Цел?
– Да!
С насыпи крикнули, на ломаном языке предлагая сдаться. Дорош пальнул на голос, и тут же ответили – брызнул щепой ствол.
Сержант вдруг матерно выругался, глядя на узкоколейку. Возвращалась дрезина.
– Значит, так, вали отсюда, – грубо сказал Дорош, стреляя короткими очередями. – Привет передашь вашему директору. Спасибо скажешь. Хорошее место для «Зарницы» выбрал. Гранату одну оставь.
Егор опешил.
– Ты еще тут? – оглянулся сержант. – Пошел!
– Но… – Егор не мог поверить, что должен уйти и оставить Дороша одного.
– Чего уставился, как девственница на… Приказ исполнять! Вон отсюда!
Егор снял с пояса гранату. Растопырил руки-ноги, точно механическая игрушка, и пополз назад.
Щелкало по листьям. Дорош огрызался. На той стороне уже не предлагали сдаваться. Грохнула граната – первая из трех. Загремела дрезина.
Ветки расходились и снова смыкались над головой. Егор приподнялся, прячась за молодым березняком, и тут с насыпи веером полоснули из автомата. Выхлестнуло щепу из-под руки. Толкнуло в спину – Егор не удержался и рухнул плашмя на тонкие деревца. Прикусил язык, чтобы не выдать себя криком.
Как больно, мамочка! Больно!
И как глупо – случайной пулей, на излете, когда Дорош уже остался.
Красные искры, вспыхнувшие перед глазами, погасли. Сквозь туман четко проступил ствол – белый, с черными отметинами. Егор ухватился за него.
Снова хлестнули из автомата, но уже в стороне, и неразборчиво крикнул Дорош.
Жгло под лопаткой, точно воткнули раскаленный прут. Хотел его выдернуть, но стоило повести рукой, и прут вошел глубже, заставив подавиться стоном.
Дорош стрелял все реже, видно, патронов оставалось мало. Но и зейденцы стали экономнее. Громыхнуло – в ход пошла вторая граната.