Вейн
Шрифт:
Он осторожно шагнул за грань ее воспоминаний. Образы… Картинки ее жизни, яркие, цветные… Прозрачные кусочки детства, словно осколки слюды, окрашенные розовым и желтым…
— Вейн, скорее! — кричит мальчишка, сын конюха. — Берта нас сейчас найдет! Беги скорее…
И она бежит. Маленькая чумазая девчонка бежит, задыхаясь от сладкого ужаса и восторга…
Юность… Зеленые мазки робкого женского интереса к юношам… Поцелуй украдкой… Платье с розовыми лентами, а она хотела с сиреневыми…
Долгая дорога. Здесь зима. Снег лежит на вершинах гор, и нет никакой красоты, только холод. Образы понеслись быстрее, стали четче и объемнее. Они скользили в темном коридоре памяти, пролетали мимо него, словно вспышки. Сейчас он смотрел на то, что она показывала, не видя лица Вейн, но чувствовал ее беспокойство. Это было так странно и завораживающе, видеть кусочек их общих воспоминаний ее глазами. Так удивительно… Он почти не дышал, погружаясь в этот мир — знакомый и в то же время совсем другой.
Далькотт.
Он запомнил его таким привычным и родным, а для нее это был огромный замок с темными галереями. Зимний сад. Она не любит розы, они так удушающее пахнут… Танцевальная комната… Он сам…
Как дико увидеть себя в чужих воспоминаниях. Он пахнет для нее лесом и дождем, его образ нарисован черным и серебряным, резкими штрихами, словно художник слишком сильно давил на грифель, почти прорывая холст…
— Дальше, — прошептала Вейн, и Ксандр послушно шагнул в глубь памяти. Некоторые воспоминания пусть останутся только ее. У него есть свои.
Темный провал. Словно разлом, словно Бездна. Ни памяти, ни образов.
Ужас. Люди вокруг. Они кричат, показывают пальцем, их лица искажены злобой.
— Убийца… Тварь…
Много красного света, словно зарево пожара. Или разлитой крови. Руки, связаны веревкой. Клеймо эри на ее запястьях. Страх… страх. Страх!!! Бег. Шаг.
Красные глаза Темного, что нашел ее у края Излома. Он безумен, он пьет ее свет. И она не сопротивляется. Почти. А потом… Много темноты, словно душа ее погрузилась во мрак. Тени людей, разных и ничего не значащих.
— Уже близко, — снова шепчет Вейн.
Следующая дверь.
… Кинжалы в ладонях. Снова и снова она мечет их в цель: сухое дерево уже все в зарубках. Но это мало… еще…
— Побереги себя, Путница, — говорит Охотник.
— Я. Не хочу. Себя беречь, — выдыхает она и снова кидает клинок. Но в последний миг рука дрогнула, и клинок пролетел мимо цели. Дрогнула… Потому что ОН шевельнулся. Она кладет руку на живот…
Ксандр уже бежит в коридоре ее памяти. Он задыхается. Образы несутся вскачь, словно ретивые дикие лошади, степные онтарийцы… Он уже не контролирует их, не может удержать, он ничего не может… Потому что это… невозможно больно.
Крик. Крик младенца.
— Мальчишка, — блестит красными глазами старуха. — Смотри, какой здоровяк!
Она смотрит. Он совсем не здоровяк. Крошечный и сморщенный, беззащитный…
— Дайте мне его…
Еще скользкий. Тряпка, в которую его укутали, пахнет плесенью. А глаза серые. Нет. Не серые… Серебряные. Страха больше нет. Свет льется через маленькое окно, и в нем кружатся пылинки, словно маленькие искрящиеся фиры, те самые, из детских сказок. И вокруг разливается золото, поют птицы, и весь мир взрывается, а потом сужается в одну точку, вливается в одно крохотное создание, что уже не кричит, смотрит бессмысленным младенческим взглядом, даже не представляя, что стал центром мироздания.
— Красивый, — шепчет Вейн. — Александр… Алекс.
Боль взрывается внутри с такой силой, что Ксандра откидывает назад, словно ураганом. Но только это не ее боль. Его.
Он возвращается.
Вейн осторожно провела ладонью по его щеке, стирая слезы, и застыла, напряженно глядя на мужчину, что смотрел на нее неверящими дикими глазами, в которых сейчас было так много эмоций, что смотреть в них — все равно, что в бездну.
— Его забрали Смотрящие, — негромко проговорила она, — четыре года назад. Мне пришлось стать очень хорошей охотницей… Для них. Ты был моим последним заданием, Ксандр. Мастера обещали, что отпустят меня и Алекса, вернут за Излом, если я добуду твою голову, — она грустно усмехнулась. — С головой не вышло… Но я решила, что Камень познания поможет мне поторговаться… Вот так, Ксандр.
Он смотрел на нее так странно, что Вейн попятилась от этого взгляда.
— Почему ты мне не сказала? — спросил тихо, но девушку словно плетью ударило.
— А почему должна была сказать? — вскинулась она. — Ты так хотел мне отомстить, разве нет? И не лучшая ли месть — забрать у меня сына? Для Смотрящих я убиваю, а что делала бы для тебя? Я не знаю, кто ты теперь…
— Ты сумасшедшая, — как-то устало сказал Ксандр и покачал головой. — Совершенно… Если бы я знал… Столько лет! — он схватился за голову, сжал виски, лицо со шрамом исказилось от боли.
— Если ты его у меня заберешь, я тебя точно убью, — жестко сказала Вейн. — На этот раз окончательно. Клянусь тебе.
Вейн обхватила плечи руками, пытаясь согреться. Озноб колотил ее, а стужа уже плелась по коже ледяным узором. Темный так странно на нее смотрел, и понять этот взгляд она никак не могла.
Ксандр резко шагнул к ней, обхватил лицо девушки ладонями.
— Ненормальная, — выдохнул он. — Дрожишь от стужи, почти умираешь от снежного цветка, а все еще угрожаешь мне? Скажи, Вейни, почему я постоянно должен тебя отогревать?