VHS (именно так: Вэ-Ха-Эс), или Не-законченная жизнь, суггестивный роман
Шрифт:
Взаимная ненависть стремительно растет, с каждым сваленным памятником, отжатым трактором, с каждым искалеченным пьяной солдатнеёй. В какой-то момент количество перерастет в качество и уже не сработает страх бомбежек, зачисток и фильтрационных лагерей. Значит, снова смерти.
Но самое страшное даже не это, а то, что на остальной «едыной украине» до сих пор не поняли, что помогая деньгами укроармии, волонтерствуя и отправляя друзей и близких убивать на Донбасс, они сами добивают уже издыхающую в нацистских тисках "нэньку", некогда бывшую богатой и процветающей
Развитой. Промышленной. Аграрной. Курортной. Морской. Научной. Космической. Ядерной.
Сами продлевают правление упырей, которые в угоду собственным амбициям и алчности грабили эту страну двадцать с лишним лет, а теперь по обкатанным американцами и евродемократами шаблонам «цветных» революций» устроили напоследок бойню собственного народа вместо безболезненной федерализации. Каждый день на Донбассе гибнут под бомбежками дети, умирают от голода старики, стираются с лица земли города и села. И это не картинка с ТВ, это реальность, в которой сегодня живет Донбасс.
Как достучаться до вас, граждане Украины, как заставить открыть глаза и души?! Как заставить вас увидеть в сегодняшнем кошмаре на Донбассе ВАШ ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ? И как бы это горькое прозрение не наступило слишком поздно…
Глава 16 Выписываемся из больницы
Удивительная штука – окружающий мир.
Бред не закончился и после обхода – ушли люди в белых одеждах с их вопросами и опросами и сразу за ними появились в накинутых халатах давешняя полноватая молодая женщина и тот самый высокий мужчина.
Сегодня он был не в джинсах, а в строгом темно-сером костюме и синей рубашке с темно-серым же галстуком. Слегка вьющиеся волосы были уложены и…слегка отливали влажностью, что ли? Нет, волосы были чем-то намазаны, как же оно называлось?
Брюки слишком узкие, не по моде, подумалось мне, и пиджак в плечах уж очень просторен, а книзу уж слишком узок – также не по моде.
– Мишенька, – проговорила женщина и наклонилась надо мной, чтобы поцеловать в щеку.
Меня накрыло приторным облаком удушливых духов, и она опустилась на стул у кровати.
Мужчина целоваться не полез, коротко кивнул:
– Ты как?
Я толком не помню, что и как я отвечал, поскольку ответы мои были односложными, а в голове вихрями носились самые разные
Мои короткие и невнятные ответы снова расстроили женщину, ее глаза заблестели. Кончики пальцев (с бочонком-кольцом на безымянном и большим рубиновым перстнем на среднем) привычно коснулась полноватых губ.
Но одета она была со вкусом: шерстяная кофта ярко багрового цвета на синюю блузку под багровую же юбку. Казалось бы, классическая эклектика, но – всё гармонично. Похоже, что это она одевала и своего кучерявого красавца-мужа.
Моего отца?
Бред…
…и я его тут же про себя прозвал: «типично-породистый брюнет».
Может быть, я в коме, и все это мне сейчас видится в моем раненом мозгу?
Или, как это ещё нынче называется, – я в некоей цифровой симуляции? В виртуальном пространстве?
Или я под гипнозом?
…и через минуту-другую кто-то просчитает
от пяти до одного и щелкнет пальцами…Что случилось во вселенной?
Какой глюк произошел у господа в хозяйстве? И с какой стати этот сбой в системе мироздания коснулся именно меня?
У нас к концу месяца новая партия машин из Германии: растаможка, беготня, декларации. У «прикрепленного» к нам таможенника Максимова в компьютере снова окажется вирус, как это часто бывает в государственных неухоженных сетях, и я снова не получу вовремя свои «гэ-тэ-дэшки». Это такая специальная таможенная бумага, на основании которой в Госавтоинспекции можно (и нужно) получить справки-счета, и уж только потом выставлять автомобили в салон на продажу.
Генеральный меня съест!
Какой такой грузовик, и какой еще, к чертям собачьим, Миша Карась?
Какой еще (простите меня незнакомая мне женщина), какой к грёбаным херам Мишенька?
И какая еще такая рыжая Вера с ее врачом Сергеем Андреевичем и их научным руководителем, в которого превратился постаревший донской казак Григорий Мелехов?
Когда они ушли, и сестра снова появилась в моей палате, я спросил:
– Где моя одежда?
– Не знаю, тебя вот так к нам и привезли, в пижаме, – словно извинилась она.
– А где мой мобильник?
– Твой – что?
– Мой телефон – он где?
Вера пожала плечами.
Это теперь я знаю, почему она даже не поняла, о чем я ее спрашиваю, но тогда ее ответ я расценил по-другому: а ведь действительно, откуда ей знать, куда девался мой мобильный телефон?
И совсем полнейший шок я испытал, когда мои родители (бред сивой кобылы, три восклицательных знака!!!) приехали забирать меня домой.
Выплыло откуда-то из глубин давно забытого:
«Несмотря на то, что доктора его лечили, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел».
И я даже помню, откуда это: про Пьера Безухого (или Безухова, как там правильно?).
И я ничего не путаю.
Почему? А потому что эту шутку кто только не пародировал – и на сцене в концертах, и в постах в интернете. А первым-то ее (как оказывается) придумал великий русский писатель больше 150 лет назад.
Да и сам ли придумал?
Скорее всего, также слямзил у кого-то….
Мы ехали в такси, а это была «Двадцать четвертая Волга», и была она не просто в идеальном состоянии, а совершенно новая машина. Спидометра и пробега из-за спины водителя мне видно не было, но – никаких сомнений: этот автомобиль сошел с конвейера максимум два-три месяца назад, внутри пахло заводской краской и свежей отделкой салона.
Уж в этом-то я разбираюсь.
На механический таксометр я поначалу не обратил внимания, водитель привычно включил его, сперва повернув рычажок влево, а потом вправо до щелчка. В окошке с копейками появилась цифра «20», громко затикал таймер, а в правом верхнем углу лобового окна зеленый огонек сменился желтым (мне было видно в отражении стекла). Все знакомо, обыденно, поскольку я сам когда-то начинал свою шофёрскую работу именно в таксопарке, и в действиях водителя не увидел ничего необычного, а даже что-то знакомое, уютное. Отметил лишь отсутствие привычного у нынешних таксистов навигатора.