Вид на битву с высоты

– Скажи, служивый, – спросил я, – это все для своих или для наших смертных врагов?

– Не знаешь, что ли? – буркнул солдат.

Патер-лама поглядел на наши нашивки и строго, но не злобно закричал:

– Проходите, проходите, сержанты! На месте исполнения наказаний посторонним находиться запрещено.

– Простите, патер-лама, – сказал я жалким голосом, – но мы здесь недавно, и вот у меня с коллегой возник спор: правда ли, тут и ведьм жгут?

– Что за чепуха! – возмутился патер-лама. – Что за дикие суеверия! И еще боевые командиры! Нам опасны не ведьмы, плод воображения некоторых перетрусивших воинов, а настоящие предатели, трусы и дезертиры. Вот их мы не пощадим!

– Для них и сковородка найдется, – откликнулся палач, который строгал щепки.

– Спасибо, патер-лама, – сказал я.

Мы пошли дальше. И когда уже дошли до конца низины, патер-лама вдруг закричал нам вслед:

– Дальше ходить не рекомендуется!

– Знаем, знаем, – откликнулся я. – Мы должны установить резервный пункт связи. Разве вас не предупредили?

– Почему меня должны предупреждать? – крикнул патер-лама. – Моя специальность – перерождение грешных душ.

Дальше в тыл канав и траншей было меньше, и они были не столь глубоки. Но постоянное чувство опасности заставляло нас держаться углублений, овражков, ручейков с мутной нечистой водой.

Один раз нам встретился велосипедист. Он ехал по утоптанной тропинке, идущей поперек нашей дороги. Он был в шлеме и в кольчуге, как патрульные.

– Тебе они не кажутся странными? – спросил я Кима, пока мы отсиживались за кучей бревен.

– А что? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Всюду несовременные штуки – а тут велосипед. Рыцарь на велосипеде.

– Ага, – вдруг согласился Ким, – я читал об этом.

– Где?

«Янки при дворе короля Артура», не знаешь такого? Марк Твен написал!

Он рассердился на меня за мою необразованность, так что я счел за лучшее сдаться:

– Ну да, конечно, я читал.

– Они там еще телефон устроили, паровоз и так далее. Но все рухнуло. Как здесь.

– Интересно, – заявил я. – Интересная гипотеза.

– Это не гипотеза, – возразил Ким, – это фантастический роман, а нам с тобой предстоит жить обыкновенной жизнью.

– Если ты считаешь это обыкновенной жизнью, – сказал я, – то что такое сказка?

Ким первым вылез из-за бревен. Велосипедиста уже не было видно. Мы пошли вдоль реки – там тянулись безлистные заросли кустов, которые давали некоторое прикрытие.

– Скоро уже город, – сказал Ким.

– Не думаю, – ответил я.

Впереди, сквозь просвет в кустах, возникли и пропали во мгле башни небоскребов. До них еще было идти и идти...

– Давай вернемся, – предложил я, рассчитывая на упрямство моего спутника. – А то нас сочтут за дезертиров.

– Никто нас не сочтет, – возразил Ким. – Но я должен повидать своих, я же не отказываюсь воевать, и я даже согласен погибнуть за правое дело, но я имею право повидать семью!

– Ладно, – сказал я, – не кричи только. Пошли скорее. А то мы станем первыми клиентами в яме для наказаний.

Я точно не скажу, сколько мы шли, – но не очень долго, минут двадцать, прежде чем натолкнулись на повалившийся забор и за ним – на развалины домика. И я понял, что мы оказались в городе. Я сразу ринулся к дому, надеясь увидеть название улицы. Я был разведчиком. Но Ким разведчиком не был.

– Не задерживайся! – прикрикнул он на меня.

Я заглянул в окно дома. Стекла были выбиты. Крыши тоже не было. На полу лежал полуразложившийся труп в ситцевом платье. Воняло. Над трупом вились мухи, крыса кинулась в угол.

– Пошли дальше?

– Здесь же не было врагов, – удивился Ким.

– Значит, здесь были свои, – ответил я.

– Конечно. – Он с облегчением отошел от окна и поспешил вдоль по улице.

Ни следа живого человека.

– Ты помнишь, где живешь? – спросил я Кима.

– Конечно, – ответил тот уверенно, – ясное дело...

Он замедлил шаги, и я догнал его.

– А как твоя улица называется?

– Неважно, – отмахнулся он. – Что я, свою улицу не найду?

– И далеко идти?

– Ну обычно я на автобусе. Но сейчас, сам понимаешь...

– Понимаю, – сказал я, – война, горючее нужно для фронта, для победы, мы идем в атаку пешком. Кстати, а ты вообще-то здесь автобус видел?

– Но по крайней мере ты не будешь спорить, что там один проехал на велосипеде.

Мы продолжали идти по улице. Это была странная улица, по ней давно никто не ездил, у нее вообще не было проезжей части. Вот если бы я был ребенком и мне бы дали игрушечные домики, я бы сделал из них город, но город был бы ненастоящим, потому что по его улицам не ездили бы автомобили, тротуары положить я бы, конечно, забыл, не высадил бы траву и кустики в скверах, а вместо населения города отправил бы туда двух говорящих и ходячих солдатиков, то есть нас с Кимом.

Не надо было скрывать мысли от моего спутника. Чем глубже он усомнится в окружающей действительности, тем ценнее он мне как союзник. Он не склонен к доносительству, а в моем положении это просто замечательное свойство для спутника и, может быть, друга.

С этим городом обязательно случится какая-то каверза, понимал я. Город – почти реальное выражение абстрактной родины наемников – должен быть реальным. Иначе я окажусь в дураках. И странно, что я сам об этом не догадался раньше. Весь город провонял обманом – но, к сожалению, я еще не знал, в чем этот обман заключается. И потому надо было быть предельно осторожным.

В дома, которые стояли по обеим сторонам нехоженой улицы, мы больше не заглядывали. Я в этом городе не жил и не надеялся кого-нибудь встретить, а Ким утверждал, что помнит свою улицу и родной дом, и обещал меня к ним вывести.

– Куда же люди подевались? – спросил вдруг Ким. Тихо, совсем тихо.

За домами центр города был не виден, и потому, когда небоскребы открылись перед нами, – это случилось внезапно.

– Я думал, что до центра дальше, – сказал я.

– Мне бы на автобус, на «четвертый», – тупо произнес Ким.

– Давай ждать, – предложил я. – Где остановка?

– Да, где остановка? – спросил он у меня.

– Тебе лучше знать, я тут не жил.

– Конечно, конечно. – Он вел себя, как собака, потерявшая след. Он быстро пошел по улице за двухэтажным домом с выбитыми стеклами, заглянул за угол, отпрянул, будто увидел что-то неприятное, вернулся ко мне и прошептал: – Мне кажется, там кто-то есть.

– Давай зайдем в подъезд, – предложил я.

В подъезде было очень тихо, пахло пылью и мумифицированной дрянью.