Вид с больничной койки

«Прииртышский партизан», несмотря на более чем почтенный возраст, говорят, ни разу еще к врачам не обращался. Врачует свое тело и дух молитвой да лесными снадобьями. Его девиз: «Верю в Бога и в калину». Дедушка Илларион уверен: в этом замечательном растении полезны для живых существ все части: от верха до корней. Сама ягода, можно сказать, природная квинтэссенция. Кроме того, целебной силой обладают и цветы, и листья, и молодые почки, и сочная трава, и корни, и сеголетние побеги. Не зря кусты калины притягивают к себе и насекомых, и птиц, и самого человека.

…Вывел Шумилову из задумчивости крик соседа:

— Вот она, вот!

Шумилова опрометью кинулась к окну:

— Кого вы там увидели?

— Эта… как ее. Калина… И с красными гроздьями. Давно желаю иметь кустик, в укромном уголке.

— Сама души в ней не чаю.

Самарий Кириллович глянул на попутчицу с откровенным интересом. Пятерней провел по бороде.

— К сожалению, осталось совсем мало времени… Да, кстати, как вас звать-величать?

— Марина… Петровна.

Поезд уже стучал по стрелкам.

— А можно просто — Марина.

— Не возражаю.

— Я буду краток. В ближайшее время мне непременно потребуется домоправительница. Льщу себя надеждой…

— Слушаю вас внимательно.

— Не сочтите за нескромность… Умоляю, дайте номер вашего телефона. Хоть домашний, хоть рабочий — все равно.

Шумиловой стало так хорошо. Про себя же подумала: «Ох уж эти мужики! До седых волос как юнцы безусые».

— Ну, записывайте, пожалуйста, если хватит чернил — оба.

Вагон был моторный. Самописка прыгала в руке барона, на листке выходили каракули. Поезд резко затормозил и, на счастье, остановился у семафора. Теперь можно было уже без помех выполнить приятную процедуру.

20

Домой летела, ног не чуя, словно после первого свидания.

Первым делом занялась котеночком. Искупала в тазике детским мылом. Высушила льняным полотенчиком. Расчесала, распушила шерстку массажной щеткой. Прочистила ушки, носик. После всех санитарно-гигиенических процедур пора было позаботиться и о желудке.

В вестибюле метро у припозднившейся бабули она купила на последние деньги литровую бутылку козьего молока. Сперва на себе испытала: продукт свежий, вкусный. Малышка блюдце вылизала до блеска. Разомлев от усталости и сытости, как подкошенная, свалилась на бочок.

Марина Петровна достала из комода свежее белье. У нее был культ постели; предмет же особой гордости — пуховое одеяло из розового атласа, купленное в Венгрии, еще при советской власти. Если упасть на него, распахнув руки, в чем мать родила, кажется, будто ухнула в сугроб из лепестков чайной розы. Одно слово: нирвана.

Приготовив постель для двоих, Марина Петровна юркнула в ванную. Этот уголок ее квартиры мог соперничать с кабинетом классного косметолога или принцессы. Пространство вокруг зеркала метровой ширины было заполнено полочками, подставками, всевозможными шкафчиками, в которых красовались разных форм и расцветок склянки, баночки, тубусы, пеналы для снадобий и замысловатые инструменты. Изнуренные цивилизацией и губительной экологией, женщины творят в тиши свой «немеркнущий» образ.

Когда-то Шумилова увлекалась самодеятельностью, играла на сцене районного ДК, мечтала стать актрисой. Грезы, как туман, рассеялись… Сегодня же состоялась головокружительная мелодрама, целый сериал сквозного действия. И она в заглавной роли, только б не смазать финал.

Перед тем как повернуть рычаг смесителя воды, учинила беглую ревизию своего телесного хозяйства. Последнее время ее беспокоил подбородок: отвис ниже допустимой меры, оттого прибавилось морщин у глаз и висков. На скулах кожа оттянулась, в результате, как говорят в Лебяжьем, образовались «брылы». Это слово до сих пор звучит в уличных перебранках местечковых дам. Словосочетание «Ах ты… брыластая» действует безотказно. Кто первый изрек, того, значит, и верх. После «… брыластой» надо умолкать или того лучше — не оборачиваясь, тихим шагом уходить домой.

Пару лет назад у нее возникла идейка насчет пластической операции. Уже и деньжат подсобрала. Блажь прошла так же, как и появилась. До сих пор корит себя за легкомыслие. И теперь не преминула:

— Бить бы тебя, дуреху слободскую, надо, да некому! — После чего перевела взгляд на грудь.

В этой части тела, по ее разумению, держался относительный порядок. Многие бабы — не только отдельские, а и заводоуправленческие — втайне завидовали ее бюсту. Иногда слышала за спиной шепот: «Наша пава пошла!». Встречные мужчины начинали обзор не с ног, а с груди непосредственно… Да что толку-то. Теперь вот мода явилась: бабы пупки обнажают. Слыхать, даже петербургский губернатор Матвиенко на светских междусобойчиках юбчонку ниже пояса приспускает. Да к тому ж язык свой, хохоча, чуть ли не до подбородка высовывает… Во разврат содомский — все так и идет по писаному.

Шумилова не корчит из себя недотрогу-цацу. По ее понятиям, в интимных отношениях между мужчиной и женщиной непременно должна быть примесь безумия. Если этого нет, значит и секса настоящего нет. Странности усиливают любовь… Тем не менее, несмотря на свою распущенность, Марина никогда не могла и до сих пор не может заставить себя в минуты постельной близости хотя бы приоткрыть щелочки глаз. Из-за этого у нее с партнерами часто возникали конфликты, приводящие к разрыву. Таков уж был ее бзик — иначе она не могла.

Часть вторая

1

С мужчинами Марина сходилась обычно легко. Подруг же почему-то не было. Встретить родственную душу среди баб, казалось, куда трудней, нежели в компании валетов короля обнаружить. Но однажды ей повезло: выпал счастливый номер.

Прогуливаясь в выходной по Старому Арбату, наткнулась на церквушку, напоминавшую в миниатюре собор Василия Блаженного. Похоже, домашняя, милая и заманчивая, — мимо не пройдешь. «Храм апостола Филиппа, шестнадцатый век», — гласила мемориальная плита.

Из любопытства решила зайти на минутку, для чего не надо было подниматься по ступенькам. Паперть отсутствовала. Прямо с тротуара сделав всего единственный шаг, оказалась под расписным каменным сводом.

Службы не было, шла внутренняя уборка. Возле алтаря на коленках корячились молодые женщины с тряпицами в руках. Они полировали детали иконостаса, драили канделябры и бронзовые балясины, расставленные по периметру, вдоль амвона. Работа обыкновенная, рутинная, но прихожанки исполняли ее вдохновенно, под аккомпанемент: нараспев читали стихи из тропаря.

Шумилова купила две большие свечи, выбрала натуральные, восковые. Одну сразу же возжгла возле лика Николая Угодника, другую — после кругового обхода — поставила на престол перед образом Божьей Матери. Какое-то время была в оцепенении, как бы набираясь божественного духа; затем непроизвольно опустилась на колени и нескладными словами стала вымаливать прощение, не прося взамен никаких земных благ.

Свеча разгорелась, света прибавилось. Оказалось, исходил он не только из фитиля, а от самой иконы. Она искрилась. Всмотревшись, Марина Петровна поняла, в чем дело. Оклад и полотно иконы были усыпаны дроблеными самоцветами, которые удивительным образом люминесцировали в сумраке, тем самым прибавляя света. В уголке Марина Петровна заметила бесформенную массу или кучу тряпья… Вдруг пламя вспыхнуло и высветило в потемках женское лицо в рамке выбившихся из-под платка прядей волос. Донесся ломкий женский голос: «Пресвятая, прости, прости рабу заблудшую».