Вид с метромоста (сборник)
Шрифт:
Он быстро рассказал всё, что знал о Демокрите, а потом добавил, что Платон так ненавидел Демокрита, что даже хотел сжечь его сочинения. Потому что Платон был идеалист, то есть нехороший человек, а Демокрит – материалист и прогрессивный мыслитель. Догадался про атомы. То есть хороший человек.
Так было в учебниках. Так нас всех учили.
Экзаменаторы согласно закивали.
Но вдруг этот самый профессор подал голос:
– Позвольте, позвольте! А вы помните, что произошло в 1917 году?
– Конечно, помню, – сказал мой приятель. – А как же!
Он решил, что старик –
Поэтому он радостно сказал:
– В 1917 году произошла революция!
– Именно революция! – сказал профессор. – Но вы про нее забыли!
– Я?! – мой приятель даже прижал руку к сердцу.
– Вы, вы! Не выкручивайтесь! В 1917 году Ева Закс доказала, что «атомы» Демокрита и «эйдосы» Платона суть почти одно и то же. С тех пор, молодой человек, так уж резко противопоставлять Платона Демокриту и вообще толковать о каком-то так называемом античном материализме – непозволительно!
И стал возмущенно размешивать чай в стакане.
Потом профессору вызвали такси и отвезли домой.
А моему приятелю поставили «отлично».
Революций много, а красный диплом – один.
Двойной тариф
Сергеев ушел с Нового года у Капустянских.
Вошли. Поздоровались. Разделись. Светка уже сапоги сняла. Вдруг он увидел, что в комнате стоит Нырков. А он специально спрашивал хозяев, кто у них будет, чтобы Ныркова не было.
– Олежек! – позвал Сергеев хозяина.
И сказал, что с Нырковым за один стол не сядет. Капустянский объяснил, что Ныркова привел Витя Бусыгин, без предупреждения. И ничего не поделаешь. «Старик, а хочешь, он сейчас прощения попросит при всех?» Последние слова он произнес громко. Нырков вышел в прихожую и протянул Сергееву руку:
– Прошу прощения при всех!
Но неискренне и ехидно. Мол, куда ты денешься.
Сергеев спрятал руку за спину и сказал:
– Светка, надевай сапоги, мы уходим.
Олежек Капустянский обнял Светку за плечи:
– Мы ее не отпустим!
– Ты вообще с ума сошел? – хныкнула Светка.
– Ах, так! – сказал Сергеев. – Ну, всем привет! Хэппи нью йиар!
И хлопнул дверью.
Вышел на улицу, достал мобильник, вызвал такси.
Такси приехало скоро. Десять минут, как обещали. «Рено Логан».
Шофер была женщина. Сергеев глазам своим не поверил. Поглядел на карточку с фамилией. Так и есть.
– Привет, Ленка, – сказал. – Во дела! Что ж ты в новогоднюю ночь?
– Двойной тариф, – сказала она. – А у меня дети. Привет, Костя.
– А муж? – спросил он.
– Ладно тебе, – сказала она. – Одно воспоминание. Куда ехать?
Сергеев назвал свой адрес и спросил:
– А детей много?
– Близнецы. Толя и Костя. В честь тебя и Тольки.
– А чего ты за Тольку пошла?
– Потому что ты был очень нерешительный, – сказала она.
– Тогда
давай начнем всё сначала, – сказал Сергеев. – А сначала встретим Новый год. У меня есть, – он достал шампанское из портфеля: слава богу, не успел вытащить в гостях.– Я на работе, – сказала она.
– Плевать, – сказал Сергеев. – Отмажемся. Я, Леночка, если хочешь, только что от жены ушел. Хочешь?
– Хочу, – сказала она и тормознула у тротуара.
Но только они открыли шампанское и приложились из горла, как в стекло постучали. Это был мент.
– С праздничком! – сказал он, предвкушая хорошую отмазку.
– Максимыч! – воскликнул Сергеев. – Ты ли это? Ленка, мы с ним в седьмом классе, за одной партой… Лёха Максимов, мать его, Новый год. Что ж это ты ментом стал, а? Отвечай! И выпей с нами.
– Не ментом, а пентом, – поправил Максимов. – Айн-цвай-полицай!
– Плевать! – сказал Сергеев. – Бросай свою пентуру! Давай в новом году малый бизнес заведем. У меня пол-лимона на карточке! Пятнадцать кило баксов. Решайся, Лёха!
– Спасибо, я подумаю, – растроганно сказал Максимов. – Ну, вы тут пока целуйтесь, а у меня смена.
Наутро Сергеев увидел, что рядом спит Ленка, а в окне торчит суконная ментовская спина.
– Эй! – открыл он дверцу и постучал в эту спину. – Ты чего?
– Стерегу трупы жертв ДТП! – ответил мент.
У Сергеева всё прямо оборвалось внутри. Но Лёха Максимов засмеялся:
– Шучу! Вы оба живы! Езжайте домой!
Сергеев растолкал Ленку и сказал:
– С Новым годом. Рули домой.
– Куда? – спросила она.
– К тебе, – ответил Сергеев.
Восемь спичек
1. Стыд
Один раз я пригласил девушку на дачу. Мне было лет двадцать. Она была чуть постарше. Я учился на третьем курсе, она на пятом. Из другого города. Жила в общежитии.
Мы доехали на автобусе от метро «Калужская» до остановки «Школа» и минут пятнадцать шли пешком. Была поздняя сухая осень. Под мостиком журчала речка. Мы постояли, покурили, посмотрели, как ветлы зыбко отражаются в быстрой змеящейся воде, потом выкинули окурки – в реку, в реку, ай-ай-ай! – и пошли дальше. Было уже совсем близко.
Я открыл калитку, мы обошли дом вокруг: на дорогу он смотрел верандой, а входное крыльцо было сзади.
Отпер дверь, зажег свет, пропустил ее в прихожую.
– Давай чаю попьем, – сказал я и пошел на кухню.
– Подожди, – сказала она. – Дай оглядеться. Как тепло!
– У нас котел всё время топится, – сказал я. – Пошли, я тебе весь дом покажу!
Взял ее за руку и повел в гостиную. За гостиной через стеклянную дверь была веранда. Потом показал ей свою комнату. Потом ванную и туалет. Потом мы пошли на второй этаж. Там была маленькая комната сестры и другая комната, большая: папин кабинет и одновременно спальня. Стены оклеены обоями. Полы крашеные.