Видишь принца - целуй! И так восемь раз
Шрифт:
Полковник внимательно всмотрелся в бесстыжие девичьи глаза и зашел с козырей.
– И летопись эльфийских мудрецов, пропавшую тридцать лет назад из сокровищницы королевского дома, вам тоже подарили?
– На что это вы намекаете?- угрюмо поинтересовалась Полина, которую всегда бесили беспочвенные обвинения.
– А ничего, что мне всего 19 лет?
– Я ни на что не намекаю!
– взъярился полковник, прекрасно знавший, как надо давить на подследственных.
– Я прямо обвиняю вас в краже, контрабанде и неуважению к эльфийскому королевскому дому!
Пантагрюэль злобно смерил народный дуэт глазами
– А вот и главное, неопровержимое доказательство вашей принадлежности к преступному миру!
Полина с ужасом узнала памятный знак, врученный ей как новому принцу воров в кабачке "Сытый весельчак". В тот день она сначала выбросила его в сад, а потом сунула в рюкзак и тут же благополучно о нем забыла.
– И что у вас предусмотрено за все эти ужасные преступления?
– настороженно поинтересовалась девушка, пытаясь взять себя в руки. Ситуация ей категорически не нравилась.
– Скорее всего, вещи конфискуют, а вас выдерут кнутом на площади и вышлют из страны, - равнодушно сказал Пантагрюэль.
– Как побродяжек и воровок. Суд рассмотрит ваше дело завтра. Без защитников и без участия обвиняемых.
– Они что, шутят так?
– трагическим шепотом спросила Аглая. Глаза ее сделались обиженные-обиженные.
– Боюсь, что нет, - мрачно ответила Полина.
– Гляди.
Она сунула подруге под нос запястье с артефактником. Бусина Возврата горела тревожным желтым светом, в котором периодически мелькали оранжевые всполохи.
Глаза Аглаи наполнились слезами, а душа Полины - холодным бешенством.
– Да я! Да мы! Да вы! Да как вы смеете!
– вскричала актриса и поднялась во весь свой немаленький рост. Пантагрюэль, впрочем, все равно оставался выше ее на две головы. И уж немыслимо выше было его общественное положение в этом отдельно взятом городе.
Небрежным движением руки полковник приказал страже увести с его глаз скандальных арестанток. Блондинка продолжала размахивать руками и вопить, и Пантагрюэль страдальчески поморщился - совершенный эльфийский слух зверски терзали громкие немузыкальные звуки. Он налил себе бокал "Слезы единорога" и поплотнее прикрыл дверь, чтобы больше не слышать криков смутьянки.
Полковник еще не понимал, что сегодня допустил свою самую большую в жизни ошибку. Увидев в груде то ли ворованных, то ли контрабандных - да какая суть разница, наказание одно!
– вещей летопись эльфийских мудрецов, он напрочь забыл, что задержаны девицы были совсем, совсем по другому поводу. Чуть позже он, конечно, об этом вспомнит, и даже прикажет вызвать девиц на повторный допрос, но позже будет уже слишком поздно.
* * *
– Да мы почетные граждане Тарского королевства!
– продолжала разоряться Полина по дороге в камеру.
– Да у нас рекомендательные письма от Зотика Третьего и Эберхарда Штуккенбрюккенского! Да нас сам принц-демон Люцимаг Черный возил на дорожке-само-лете! Да мы были полностью оправданы Сигошарским королевским судом! Да мы стояли у истоков знаменитого модельного дома "Сония, Васла и Компания"! Мой личный друг -
– Во дает девка, - ухмыльнулся сутулый стражник, подталкивая подруг к двери камеры.
– Тебе только в халифском театре комиков и мимов выступать.
– А мы и выступали, - растерянно произнесла Полина, до которой наконец дошло, что здесь никто не верит ни единому ее слову.
За спинами подружек мрачно звякнул запор. Прочная, подбитая металлом дверь в который раз за этот день отрезала их от свободы.
Подруги ввалились в помещение и увидели Мирика собственной менестрельской персоной. Парень сидел на деревянной резной скамье нога на ногу и с удивлением наблюдал за безжалостным водворением народного дуэта в камеру. "А вас-то за что?" - безмолвно спрашивали его округлившиеся глаза.
– Воссоединение благородного семейства произошло при печальнейших обстоятельствах, - устало произнесла Полина и плюхнулась на скамейку, привинченную к полу у стены. Стена, кстати, была украшена очередным деревянным панно на тему величия эльфийского государства.
Аглая подошла к приятелю и принялась расспрашивать о его злоключениях, всплескивая руками и охая при самых драматических моментах. Мирик было приятно ее внимание. Парень и не подозревал, что львиная доля сочувствия адресована не ему, а вредному лосю. "Бедный Димка, все шишки на него валятся, - сострадательно кивая юному менестрелю, думала школьница.
– Как-то он там, один, в тюремном дворе?".
Постепенно разговор свернул на похождения двух подруг. Рассказывать о себе оказалось уже не так просто. Аглая с юмором расписала, как подвели их тарские подношения, но когда Мирик спросил, зачем все-таки народный дуэт занялся садоводством в королевском парке, не знала, что ответить, и умоляющее взглянула на подругу.
Однако от Полины было мало толку. После всплеска адреналина она впала в какой-то ступор. Краем уха прислушиваясь к разговору, она механически раскачивалась на скамейке, то и дело поглядывая на браслет. Лицо ее при этом не выражало ничего. Потом девушка начала бубнить что-то себе под нос, методично ударяясь затылком о ноги какого-то стрелка, изображенного на панно за ее спиной. Мирик прислушался к ее бормотанию, но ничего не понял.
– Тонат Лучезарный Доферский.
Стук!
– Фэйн Сигошарский.
Стук!
– Лампрехт Штуккенбрюккенский.
Стук!
– Батбаяр Непобедимый Джигырстайский.
Стук!
– Красотур Тарский.
Стук!
– Люцимаг Черный, третий принц Барача.
Стук!
– Крепкие Корни Дендровитский.
Стук!
– Чего это она?
– с опаской спросил Мирик Аглаю.
– Печалится, - лаконично ответила та и осторожно поинтересовалась у Полины: - Желтый?
– Если бы. Оранжевый!
Аглая молча закрыла лицо руками, потом собрала себя в кучку, встряхнулась и попыталась утешить подругу.
– Ну подумаешь! Во всем плохом есть что-то хорошее. Тонат и Фейн наверняка до сих пор в Кракумате. Пока мы до него снова доползем, и Али уже домой вернется. Можно будет брать оптом! И потом, мы еще не всех здешних принцев видели. Принц-оборотень - правда, Вайорель говорил, что оборотни не целуются, но мы что-нибудь придумаем, - принц-гоблин...
– Принц-какашка, - язвительно продолжила Полина.