Видоизмененный углерод

Раскаленный докрасна металл погружается в тело, прожигая кожу словно полиэтилен. Боль невыносимая, но гораздо страшнее наблюдать за происходящим. Твой собственный крик, в который ты ещё совсем недавно не мог поверить, теперь стал привычен слуху. Ты понимаешь, что этим не остановить мучителей, но все равно кричишь, умоляешь…

– Это какая-то игра, приятель, мать твою?

Мертвый Джимми де Сото ухмыляется, глядя на меня. Вокруг нас по-прежнему Инненин, хотя этого не может быть. Джимми все ещё кричал, когда его забирали санитары. В действительности…

Его лицо резко меняется, становится строгим.

– Лучше не трогай действительность, в ней для тебя ничего нет. Оставайся отстраненным. Твоей оболочке уже причинены необратимые органические повреждения?

Я морщусь.

– Ноги. Девчонка больше никогда не сможет ходить.

– Ублюдки, мать их, – рассеянно замечает Джимми. – Почему бы нам просто не сказать им, что они хотят узнать?

– Нам не известно, что они хотят узнать. Им что-то нужно от этого типа, Райкера.

– От Райкера? Кто это такой, твою мать?

– Понятия не имею.

Джимми пожимает плечами.

– Тогда вываливай все про Банкрофта. Или ты до сих пор чувствуешь себя связанным словом?

– Мне кажется, я уже и так все вывалил. Только они не купились на мои признания. Они хотят услышать не это. Дружище, это любители, мать их. Мясники.

– А ты продолжай вопить. Рано или поздно тебе поверят.

– Джимми, да дело не в этом, мать твою. Когда все закончится, никого не будет волновать, кто я такой, – мне просто пустят луч бластера в память полушарий, а затем распродадут тело в виде отдельных органов.

– Кажется, ты прав. – Джимми засовывает палец в пустую глазницу и рассеянно чешет спекшуюся кровь. – Понимаю, что хочешь сказать. Что ж, в данной ситуации тебе необходимо каким-нибудь образом перейти к следующему кадру. Я правильно говорю?

Во время периода в истории Харлана, известного, как у нас мрачно шутят, под названием «Период обратного заселения», повстанцам из куэллистских «Чёрных бригад» хирургическим путем имплантировалось полкилограмма взрывчатки, приводимой в действие ферментами человеческого организма. По желанию человек превращал все в радиусе пятидесяти метров в пепел. Подобная тактика имела весьма сомнительный успех. Фермент вырабатывался в минуты гнева, и условия срабатывания взрывного устройства получались довольно неопределенными. Среди повстанцев достаточно часто случались самопроизвольные взрывы.

И тем не менее никто больше не желал допрашивать бойца «Чёрных бригад». По крайней мере после первой пленной. Её звали…

Ты думаешь хуже уже некуда, но вот в тебя вставляют железо и нагревают его медленно, предоставляя возможность осмыслить происходящее. Твой крик переходит в булькающий плач…

Её звали Ифигенией Деми. Иффи для тех из друзей, с кем ещё не успели расправиться войска Протектората. Последние слова, которые она произнесла, распятая на столе в комнате допросов в доме номер восемнадцать по бульвару Шимацу, говорят, были: «Хватит мать вашу!»

Взрыв сровнял с землей вес здание.

Хватит, мать вашу!

Я стремительно пришел в себя. В голове ещё звучит мой последний пронзительный вопль, руки судорожно ощупывают тело, пытаясь прикрыть свежие раны. Вместо этого я нащупал под хрустящей простыней свежую, не испорченную пытками плоть, ощутил плавное покачивание и услышал убаюкивающий плеск волн. Над головой наклонный потолок, обшитый деревом, и иллюминатор, в который пробиваются косые лучи солнца. Я уселся на узкой койке, и простыня свалилась с груди. Медно-красная кожа гладкая, без шрамов. Соски нетронуты.

Все сначала.

Рядом с кроватью на простой деревянной табуретке лежали аккуратно сложенные белая футболка и парусиновые брюки. На полу стояли плетеные сандалии. В крошечной каюте не было ничего интересного, кроме второй койки с небрежно откинутым одеялом – близняшки той, на которой лежал я. И двери. Немного грубовато, но общий смысл понятен. Быстро одевшись, я вышел на залитую солнцем палубу небольшой рыбачьей шхуны.

– Ага, соня.

Сидящая на носу женщина при моем появлении сложила руки. Она была лет на десять старше оболочки, в которой я сейчас находился. Смуглая, красивая, в костюме из той же ткани, что и мои брюки, в сандалиях на босую ногу, в больших солнцезащитных очках. У неё на коленях лежал этюдник с наброском городского пейзажа. Увидев меня, женщина отложила этюдник и встала Движения изящные, уверенные. Рядом с ней я чувствовал себя неуклюжим чурбаном.

Перегнувшись через борт, я посмотрел на голубую воду.

– Что на этот раз? – с деланной небрежностью спросил я. – Кормежка акул?

Женщина рассмеялась, демонстрируя идеально ровные белоснежные зубы.

– На данном этапе в этом нет необходимости. Я хочу лишь поговорить.

Я стоял, глядя на неё.

– Что ж, давайте поговорим.

– Вот и хорошо. – Женщина снова грациозно опустилась в шезлонг на носу шхуны. – Судя по всему, вы ввязались не в свое дело, и в результате вам пришлось страдать. Насколько я понимаю, в настоящий момент мои интересы полностью совпадают с вашими. То есть мы оба хотим избежать дальнейших неприятностей.

– В настоящий момент я больше всего хочу вас убить.

Легкая улыбка.

– Да, не сомневаюсь. Даже моя виртуальная смерть, вероятно, доставит вам несказанное удовольствие. Так что позвольте сразу же предупредить – в числе моих навыков пятый дан карате, боевая школа шотокан.

Женщина протянула руку, показывая мозолистые бугры на костяшках пальцев. Я пожал плечами.

– Далее, мы всегда можем вернуться к тому, что происходило раньше.

Она указала вдаль, и я, проследив взглядом за её рукой, увидел на горизонте город, который был нарисован в этюднике. Прищурившись, я различил в отраженном от воды свете силуэты минаретов. Мне даже удалось улыбнуться. Какая дешевая психология! Шхуна. Море. Бегство. Эти ребята купили программное обеспечение для допросов на толкучке.

– У меня нет желания возвращаться туда, – честно признался я.

– Отлично. В таком случае расскажите, кто вы такой.

Я едва сдержался, чтобы не выдать выражением лица удивление. Во мне пробудилась пустившая глубокие корни подготовка. Я снова начал плести паутину лжи.

– По-моему, я уже все сказал.

– Ваши признания получились довольно сбивчивыми, а затем вы оборвали допрос, остановив сердце. Одно можно сказать определенно: вы не Ирена Элиотт. Похоже, вы и не Элиас Райкер, если только он не прошел специальную переподготовку. Вы утверждаете, что связаны с Лоренсом Банкрофтом, а также, что прибыли на Землю из другого мира. И ещё, по вашим словам, вы – член Корпуса чрезвычайных посланников. Это не совсем то, что мы ожидали.